Годы исканий в Азии - Мурзаев Эдуард Макарович - Страница 39

Примеры с обвалами в долинах Чилика и южного Сютту-Булака наглядно показывают, что геологические процессы проходят весьма энергично и теперь. Эти примеры убеждают нас и в том, что для возникновения завалов, образования и исчезновения озёр совсем не нужны тысячелетия, как думали раньше.

Ниже озерка долина постепенно расширялась, снег был виден в лесу в затенённых местах и только на некоторых северных склонах он сверкал своей белизной, на которой контрастно выделялся чёрный еловый лес. Недаром киргизы называют тяньшанскую ель карагай — «чёрный лес».

Мы вышли из гор, и вновь перед нами открылась необозримая поверхность Иссык-Куля. На этот раз его свинцовые воды казались холодными, неприветливыми. Снеговая линия на противоположном хребте Терскея опустилась, и теперь белое покрывало окутало его почти до предгорий.

Шла зима. В горах она наступает быстро, короткое нежаркое лето — долгожданный и желанный гость.

Последний раз я видел Иссык-Куль в самом конце 1950 года. Пассажирский самолёт летел по маршруту Пржевальск — Тамга — Рыбачье — Фрунзе. И сразу же вслед за взлётом внизу засверкала на солнце синева глубокого озера. Самолёт летел над водой, хорошо обозревались снежные ограды, окаймляющие озеро: на юге — Терскей, на севере — Кунгей. Были видны мягкие пестроцветные отложения предгорьев Терскея, изъеденные густой причудливой сеткой морщин, глубокие долины рек, впадающих в узкие, извилистые заливы. И наконец, под самолётом протянулась пустынная равнина западной оконечности озера и оживлённый посёлок Рыбачье.

Самолёт поднялся и ушёл в хаос гор, чтобы через полчаса выйти на просторы плодородной Чуйской долины.

После моего путешествия в горы Прииссыккулья прошло много лет, но и теперь по-прежнему в чёрных лесах тяньшанской ели на берегу Большой Красной реки виден крепкий деревянный дом. В его комнатах, как и раньше, трудятся географы, гляциологи, геоморфологи, ботаники, зоологи, метеорологи. Они выезжают на ледники, выходят на крутые осыпи, наблюдают за жизнью природы, открывающей свои тайны только внимательным, настойчивым и терпеливым исследователям.

Памирские записки

1951

В Институте географии Академии наук СССР предполагалось подготовить к печати большую коллективную монографию о природе Средней Азии. Мне предстояло возглавить авторский коллектив и выступить редактором книги[42]. Но в моём личном знакомстве с природными районами Средней Азии был существенный пробел — Памир. Туранская равнина, Тянь-Шань, Фергана мною посещались неоднократно, а Памир как-то оказался в стороне от маршрутов тех экспедиций, в которых приходилось работать. Поэтому было решено познакомиться с Памиром.

На окраине Ферганской долины, в предгорьях Алайского хребта, расположен город Ош. Отсюда начинался древний караванный путь, идущий в Кашгар, а также в Кашмир, к верховьям Инда, отсюда в течение многих лет выходили памирские научные экспедиции. Ошские старожилы и теперь ещё помнят, как в 30-х годах нашего столетия здесь снаряжалась крупнейшая Таджикско-Памирская экспедиция, в которой принимали участие Н. Л. Корженевский, Д. В. Наливкин, Д. И. Щербаков, К, К. Марков и другие видные советские учёные.

Ош — областной центр Киргизской республики. Он лежит на высоте почти 1000 метров над уровнем моря, хорошо озеленён, его дома окружены фруктовыми садами; река Акбура несёт много воды, и здесь не так жарко, как в других городах Ферганы. «В области Ферганы нет города, равного Ошу по приятности и чистоте», — отмечал ещё автор узбекской хроники XVI века Бабур.

В августе 1951 года аспирант Курбаншо и я отправились из Оша на пятитонном автомобиле ЗИС-150. В описаниях путешествий по этому труднодоступному краю всегда отмечалось, что они сопряжены с лишениями вследствие большой абсолютной высоты. Поэтому странно нам было представить, что большая тяжёлая машина поднимется на «крышу мира». Конечно, и теперь ещё остались на Памире места, куда можно проникнуть только по узким тропам верхом на лошади или пешком, но к основным населённым пунктам легко проходят и грузовые автомобили. На машине можно пересечь Памир до Хорога или через Вахан до Ишкашима и спуститься по Пянджу вдоль афганской границы к Калаи-Хумбу в Дарвазе, откуда уже сравнительно нетрудно добраться до столицы Таджикистана — Душанбе.

Перевалом Талдык мы перешли Алайский хребет. Позади остался бассейн Сырдарьи, тёплая Ферганская долина, лёссовая пыль, плантации хлопчатника и сады. Перед нами раскинулась широкая пологая равнина Алая, понижающаяся с востока на запад, и над ней, с юга, — крутая стена грандиозного Заалайского хребта.

Я исходил горы Кавказа, Тянь-Шаня, Монгольского Алтая, но величественнее всех их Заалайские. Длинной цепью протянулись снежные пики Курумды, Ленина и Дзержинского.

Первым из учёных посетил Алай в 1871 году Алексей Павлович Федченко, замечательный русский исследователь второй половины XIX века, которому принадлежит честь открытия высочайшей вершины Заалайского хребта, позже получившей имя Ленина[43].

Мечта А. П. Федченко пересечь Заалайский хребет и пройти на Памир не осуществилась. «… Глаза мои… настойчиво глядели на юг, чаруемые грандиозностью панорамы и полной неизвестностью, что там находится. Но массивный снеговой хребет, как стена, протягивался передо мною на расстоянии каких-нибудь 30 вёрст. Я тогда ещё не предчувствовал, что эти горы сделаются для меня действительно стеной, за которой я ничего не увижу; я спешил вниз, чтобы проникнуть в эти горы, и мечтал, что дойду до тех мест, где фантазия туземцев помещает „крышу мира“ (Бам-и-дунеа). Увы, не подозревал я, что веленьями киргизского полковника мне суждено будет ограничиться созерцанием только края „крыши мира“. Без грусти я до сих пор не могу вспоминать о тех разочарованиях, которые пришлось мне испытать в Алае. Но что же делать? Остаётся ожидать, что если не увижу сам, то от других узнаю, что таится за этими горами»[44].

Маршруты путешествий по Таджикистану

А. П. Федченко так и не узнал, что таится за Заалайским хребтом: через два года, в возрасте 29 лет, он трагически погиб в Швейцарских Альпах. Вскоре русские экспедиции вновь появились в Алайской долине, перевалили Заалайский хребет, и уже в 1877 году выдающийся исследователь Средней Азии Н. А. Северцов подробно описал природу «крыши мира»[45].

Мы спускались по Алайской долине. Лето было холодное, сухое. Пастухи жаловались на плохие корма. Дорога шла по правому берегу реки Кызылсу. Кызылсу по-киргизски, а Сурхоб по-таджикски — «красная вода». Справа от нас невысокой грядой тянется скалистый Алайский хребет, который, постепенно понижаясь к долине, образует развитые предгорья. Слева более чем на половину склона сверкают нетронутыми снегами Заалайские горы. Хорошо видны древние морены.

Алайская долина лежит в пределах Киргизской ССР. Но здесь пасут свой скот и колхозы Узбекистана и Таджикистана. Не доезжая до районного центра Дараут-Кургана, мы заночевали в Сарымоголе — овцеводческой ферме колхоза Шугнанского района Горно-Бадахшанской автономной области. Ферма приютилась на южном склоне Алайского хребта. В области мало земель, годных для выпаса, и колхоз вынужден отгонять свои стада за сотни километров.