100 великих авантюристов - Муромов Игорь Анатольевич - Страница 47

Чуть позже тысячный отряд Разина напал на караван, спускавшийся по Волге с грузом хлеба из Нижнего Новгорода в Астрахань. Барки были разграблены, агенты, сопровождавшие хлебный транспорт, подвергнуты пыткам и повешены. Одна из барок принадлежала патриарху Иосафу, недавно унаследовавшему сан Никона, — возможно, именно это обстоятельство привело Степана к мысли выдать себя за союзника Никона, мстящего за его низложение. Позднее легенда о пребывании Никона в шайке отважного атамана получила широкое распространение. Один из летописцев писал даже, что Стенька Разин старался поддержать этот слух, для чего возил с собой манекен, похожий на опального патриарха.

Караван сопровождал отряд стрельцов, который не оказал никакого сопротивления. Бездействие стрельцов воспламенило народное воображение. Атаман прослыл колдуном: одним окриком он останавливает корабли; одним взглядом повергает в оцепенение солдат, которым поручена охрана их; от его тела отскакивают пули.

Окрыленный легким успехом, Стенька расположился лагерем на холмах близ Камышина и готовился к новым подвигам. Наконец он отправился к Царицыну, но не взял его, а только напугал воеводу, который беспрекословно подчинился его требованиям, выдал наковальню, мехи и кузнечную снасть. У Стеньки было теперь уже 35 стругов и 1500 человек. Он проплыл мимо Черного Яра, где разбил и высек московского воеводу Беклемишева.

Скорее всего, у Разина вообще не было никакого плана. Авантюрист по натуре, он искал приключений. Стенька обогнул северный берег Каспийского моря до устья Яика, нынешнего Урала, и напал на одноименный городок, не оказавший сопротивления. Командир малочисленного московского гарнизона, расквартированного в Яике, Сергей Яцын, позже говорил, что хотел заманить нападавших в ловушку. Раскрыв двери церкви, в которой разбойники желали помолиться, он надеялся, что захватит их в плен. Но пока стрельцы раздумывали, они были почти все перебиты.

Из этого городка Разин совершал набеги на крымских татар, к устью Волги и против мусульманских кораблей вдоль дагестанского побережья.

В Москве начали проявляться признаки беспокойства, поскольку казаки на Дону все громче выражали желание присоединиться к прославленному атаману. Войсковой старшина Корнил Яковлев чувствовал, что его авторитет падает. Теперь он не чувствовал себя в безопасности; круг отказывался слушать старых и сдержанных казаков.

Переговоры с казаками, захватившими Яик, не дали никакого результата. Не произвели никакого впечатления и послания царя. В конце 1667 года астраханский воевода князь Иван Прозоровский получил приказ выступить в поход. Стенька Разин быстро расправился с высланным против него отрядом; часть солдат он переманил на свою сторону, остальных перебил. Весной следующего года он получил с Дона подкрепление в 700 казаков и вышел в море; начался самый блестящий период его карьеры.

Опустошив персидское побережье от Дербента до Баку, Разин достиг Решта. Вступив с казаками в переговоры и согласившись обменяться заложниками, губернатор города Будар-хан открыл рейд казачьей флотилии. Стенька собирался обосноваться на персидской земле и послал шаху предложение поступить к нему на службу. Однако переговоры затянулись. Тем временем жители Решта тайно напали на казаков и убили 400 человек. Разин отплыл в Фарабат.

Казаки жестоко отомстили за поражение. Явившись в Фарабат будто бы с намерением наладить торговые отношения с местным рынком, они неожиданно напали на жителей. Весной 1669 года казаки вернулись на восточный берег Каспийского моря, чтобы разграбить туркменские улусы и напасть затем на персидский флот. Флот был уничтожен. Персидский адмирал Менедихан спасся всего с тремя судами, оставив в руках победителя сына и дочь, которую Стенька сделал своей любовницей.

Похождения казачьего атамана начали принимать опасный оборот. Переговоры, затеянные шахом, провалились; Стенька и его спутники не знали, что им дальше делать и как поступить с награбленной добычей. Тем временем астраханский воевода, подготовившись на этот раз более основательно, с нетерпением ждал их у прохода с тридцатью шестью судами и 4000 стрельцов.

Не разобравшись в ситуации, Стенька безрассудно сразился с этой внушительной силой, но вынужден был отступить, а затем сдался на милость победителю. Следуя инструкциям, Прозоровский пошел на большие уступки. Казаки предложили возвратить все, что они награбили не на мусульманской территории, разгром же каспийских берегов можно считать ответом на постоянные набеги персидских подданных или данников на московские прибрежные владения. Соображения эти легли в основу переговоров. В астраханском городском приказе, 25 августа 1663 года, Стенька и его сподвижники принесли торжественно повинную. Атаман сложил свою булаву, клятвенно обещал выполнить принятые на себя обязательства и послал в Москву депутацию, отделавшуюся снисходительным выговором.

Стенька пировал с воеводами, одарил их персидскими тканями, бил челом царю городами, отнятыми у шаха, и достиг своей цели — позволения вернуться на Дон с остальной частью добычи. Пообещав сдать свою артиллерию, он сохранил двадцать пушек, — сославшись на необходимость идти через степи, где ему могли угрожать крымские или азовские татары и турки.

Позже воевод упрекали за то, что они не распределили казаков по стрелецким ротам. Но воеводы даже не помышляли об этом: Стенька и его друзья предстали перед ними в таком великолепии — покрытые шелками, с руками, полными золота, — что воскресили в них воспоминание об Олеге и его дружине, ослепивших Киев богатствами, захваченными в греческой империи. На лодках их красовались чуть не легендарные шелковые канаты и паруса! Для стрельцов соблазн был слишком велик: у них могло появиться желание присоединиться к торжествующей казачьей вольнице. Казаки шатались по кабакам в бархатных кафтанах и расплачивались драгоценными жемчужинами.

Стенька, державший в полном подчинении всю эту суровую орду, представлялся таким ласковым, щедрым, великодушным! Воеводы, сравнительно с ним, казались такими требовательными и строгими к бедному люду! Правда, Стенька настаивал, чтобы ему оказывали почти царские почести: приходившие к нему должны были становиться на колени и кланяться лбом до земли; но он позволял делать что угодно, никогда ни в чем не отказывал.

Прибывший в это время в Астрахань на корабле «Орел» голландец Стрюис так описывал атамана:

«Он казался высоким, держался с достоинством, имел вид горделивый. Сложен он был стройно, но лицо было несколько попорчено рябинами. Он обладал даром внушать страх и любовь… Мы застали его в шатре с его наперсником, прозванным „Чертовы усы“ (речь идет, вероятно, о Ваське Усе), и несколькими другими офицерами… Наш капитан поднес ему в дар две бутылки водки, которой он обрадовался, так как давно уже не пил ее… Он сделал нам знак сесть и поднес нам по чарке за свое здоровье… но не говорил почти ничего и не проявил никакого желания узнать, для какой именно цели мы прибыли в эту страну… Мы вторично посетили его и нашли на реке, в раскращенной и вызолоченной лодке, пьющим и веселящимся с некоторыми из его офицеров. Возле него была персидская принцесса…»

Красота этой наложницы и ее знатное происхождение еще больше поднимали авторитет Стеньки, возбуждая, впрочем, зависть среди его соратников. Этим, вероятно, объясняется неожиданный поступок, которым, согласно преданию, завершился роман с персидской царевной. В самый разгар пиршества, опьяненный вином и страстью, атаман бросил прекрасную персиянку в Волгу, оправдывая свой поступок желанием рассчитаться с любимой рекой, наградившей его властью, золотом, всякими богатствами; он, в свою очередь, пожертвовал ей лучшую часть своей добычи!

Впрочем, вполне возможно, что это все из области легенд — такое же повествование, например, включено в былину о Садко, новгородском госте.

Стенька, как и большинство ему подобных авантюристов, относился с пренебрежением ко всему, даже к человеческой жизни. Не исключено, что он убил и дочь Менеди-хана, — но при условиях не столь мелодраматических. Присвоив себе роль верховного судьи, он приказал, в другом случае, повесить за ноги женщину, уличенную в прелюбодеянии, и утопить ее соблазнителя.