100 великих авантюристов - Муромов Игорь Анатольевич - Страница 32

Однажды, это было в начале июля у берегов Калифорнии, был захвачен очередной испанский корабль. От его капитана узнали, что в этих водах со дня надень ждут манильский галион. Однако проходили недели, а желанный приз не показывался. И только 4 ноября 1587 года, во время продолжающегося дрейфа кораблей Кавендиша у берегов Калифорнии, был замечен парус. Вскоре и все остальные увидели огромный галион — вожделенную добычу всех пиратов.

Это была «Санта Анна» — водоизмещением более 700 тонн, «самый богатый из кораблей», как говорили о нем сами испанцы.

Вот как описал эту встречу Фрэнсис Притти: «К вечеру мы догнали его и дали залп из всех наших пушек и затем выстрелили из всех мушкетов. Затем приблизились к этому кораблю — собственности короля Испании».

С первой попытки захватить галион не удалось. Тогда, продолжает Фрэнсис Притти, «мы подняли вновь паруса и еще раз выстрелили из всех пушек и мушкетов, убив и ранив многих. Но их капитан, будучи мужественным человеком, продолжал бой и не сдавался. Тогда наш генерал Кавендиш приказал трубить в трубы и этим воодушевлять наших людей, и мы еще раз выстрелили из всех пушек, пробив борта и убив многих людей».

Бой был ожесточенным и продолжался более пяти часов. В конце концов ядра тяжелых орудий кораблей Кавендиша пробили борта ниже уровня воды, и только тогда галион, «подвергаясь опасности утонуть, выбросил флаг сдачи и просил о милости, чтобы наш генерал спас их жизни и взял их товары, и потому они сдались нам», — писал тот же Фрэнсис Притти.

На галионе «Санта Анна» пираты захватили огромную добычу: более ста двадцати тысяч монет, несколько ларцов с драгоценными камнями, слитки серебра, китайские шелка, жемчуг и фарфор, благовония и другие ценности. Всех испанцев, захваченных на судне, а их было двести человек, в том числе женщины и дети, Кавендиш, как обещал капитану «Санта Анны», высадил на берег. Сам же галион был ему ни к чему — слишком громоздкий и тихоходный. Пришлось его поджечь. Несчастные испанцы на берегу наблюдали за гибелью корабля, у них не оставалось надежды на спасение. И конечно же, их не утешил приказ Кавендиша выстрелить из пушки, отдав последний салют тонущему судну.

После этого начался дележ добычи. При этом возник спор. Не всем, как оказалось, были по душе правила дележа, о которых, кстати сказать, договорились еще до отплытия из Англии. Особенно протестовали моряки с «Удовлетворения». Но, как пишет Фрэнсис Притти, генералу удалось их успокоить, увеличив их долю. Каждый получил причитавшееся ему, однако не золотом, а товарами. Одну восьмую, как полагалось по уговору, Кавендиш взял себе, причем золотом. Выделили и долю королевы, надо полагать немалую.

Цель, которую Кавендиш поставил перед собой, была достигнута. Охота за богатым манильским галионом завершилась. Все расходы на экспедицию окупились сторицей. Можно было возвращаться домой.

«Мы с радостью поставили паруса, — записал Фрэнсис Притти, — чтобы скорее достичь Англии с попутным ветром; но когда опустилась ночь, мы потеряли из виду „Удовлетворение“… Мы думали, что они обогнали нас, но никогда больше их не видели». Таким образом, из трех кораблей у Кавендиша остался один. («Красавчика Хью» он лишился раньше.) На борту «Желания» находилось к тому моменту всего сорок восемь матросов.

Идти домой Кавендиш решил дорогой, проложенной Дрейком: через Гуам, Филиппины, мимо Явы и Суматры, потом пересечь Индийский океан и, обогнув мыс Доброй Надежды, вдоль западного берега Африки вернуться в Англию.

Три месяца ушло на то, чтобы доплыть до мыса Доброй Надежды. Здесь корабль попал в страшный шторм — недаром первоначально место это называлось мыс Бурь. Но прошедшим воды едва ли не всех широт разыгравшаяся стихия была не страшна, тем более что дом был близок. Все понимали: еще немного усилий, всего каких-то два месяца — и они обретут твердую землю под ногами. Кончатся мучения — голод, жажда, — и можно будет насладиться шикарной жизнью: есть свежее мясо и настоящий хлеб, вдоволь пить не только воду, но и вино. Награбленного на всех хватит.

На подходе к Англии Кавендиш стал готовить отчет о плавании. В нем он писал: «Я прошел вдоль берегов Чили, Перу и Новой Испании, и везде я наносил большой вред. Я сжег и потопил девятнадцать кораблей, больших и малых. Все города и деревни, которые мне попадались на пути, я жег и разорял. И набрал большие богатства. Самым богатым из моей добычи был великий корабль короля, который я взял у Калифорнии, когда он шел с Филиппин. Это один из самых богатых товарами кораблей, которые когда либо плавали в этих морях…»

9 сентября 1588 года «Желание» бросил якорь в порту Плимута. На пристани Кавендишу и его спутникам устроили торжественную встречу. Столь же торжественно, но теперь уже одного Кавендиша, приветствовали в Лондоне. Здесь понимали значение его плавания и оценили не только сокровища, привезенные им, но и его географические открытия, составленные им карты, что по тем временам считалось большой ценностью.

Так закончилось третье в истории человечества кругосветное плавание. Кавендиш обогнул земной шар за два года и пятьдесят один день.

В августе 1591 года Кавендиш отправился в очередное плавание. В Южную Америку он снарядил «Лейчестер галион» и еще четыре корабля. Увы, на этот раз удача покинула Томаса. Штормы не позволили пройти пролив. Кавендиш на флагмане отделился от остальной флотилии и направился обратно в Бразилию. В этом плавании Кавендиш умер, проклиная своих людей как изменников.

Кончино Кончини

(XVI век)

Мария Медичи, выйдя замуж за Генриха IV, перевезла во Францию и свою свиту. В ней были женщина и мужчина, которым вскоре предстояло сыграть во Франции катастрофическую роль. Ее звали Леонора Дози, его — Кончино Кончини.

Она была молочной сестрой королевы; умная, честолюбивая, ловкая, Леонора пользовалась большим авторитетом у флорентийки, которая только и думала о том, как бы доставить ей удовольствие. По словам одного из ее биографов, это была «маленькая, очень худая, очень смуглая, хорошо сложенная особа с резкими и правильными чертами лица». Ей было двадцать семь лет. Это потом она стала называться Галигаи, именем, под которым ее знают сегодня.

Он исполнял при королеве обязанности шталмейстера. По рассказам знавших его людей, он был «тщеславен и хвастлив, гибок и смел, хитер и честолюбив, беден и жаден». Ему было двадцать пять.

Во время путешествия из Италии во Францию Леонора влюбилась в молодого нотариуса и завлекла его в свою комнату.

Польщенный вниманием дамы, бывшей в близких отношениях с королевой, молодой человек прикинул преимущества, которые ему может создать эта связь, и легко уступил. С этого момента именно он через посредство Леоноры руководил Марией Медичи.

Вместо того чтобы отослать обратно в Италию всех этих шумных, болтливых и амбициозных «ветрогонов», прибывших во Францию с одной лишь целью поискать удачи и разрушить душевные узы флорентийки с родной страной, Генрих IV позволил многому войти в привычку. И когда королева прибыла в Париж, в начале февраля 1601 года, итальянцы уже прочно сидели на своих местах. Леонора стала камеристкой королевы, "а во Франции этой должности удостаиваются только дамы из высшей знати. Так что у Кончини в руках оказалась вся свита Марии Медичи. Ставки были сделаны…

Кончино Кончини, амбициозный, хвастливый, бессовестный, льстивый с вельможами, высокомерный с теми, кто ниже его, сумел добиться множества значительных постов. К моменту смерти короля его состояние было одним из самых крупных в Париже. На улице Турнон ему принадлежал великолепный особняк, стоимость которого оценивалась в сумму около 200 000 экю. В этом особняке он закатывал поистине княжеские празднества.