Псарь - Негатин Игорь - Страница 13

— Этерн дарр! — кивнул старый гном и слегка поклонился, едва не рухнув носом в землю. Эйгар вовремя подхватил старика под руку.

— Этерн дарр! — вежливо ответил я.

Мы с ним виделись сегодня. И здоровались не один раз. Но этикет есть этикет! Надо терпеть и изображать серьезного человека. Хотя… если честно, то и в толпе гномов, которые окружили нас плотным кольцом, уже слышались смешки и язвительные шутки.

— Ты пришел издалека! — Старый гном громко икнул и продолжил. — Но ты шел не один! Тебя вели боги… Да… Тебя вели боги…

Дальше я уже не слышал. Нет, я слушал, но не слышал. Старый гном начал бормотать что-то очень важное, но с такой скоростью, что даже пьяный Эйгар насторожился и прислушался к словам ветерана. Как писал Ильф и Петров: «Остапа несло…»

Говорил старый гном около получаса. То гневно тыкал в небо пальцем, то раскидывал руки в стороны, словно собирался меня обнять. Иногда он делал длинные паузы и замирал на месте, разглядывая землю под ногами. Потом вспоминал о цели визита, и все начиналось сызнова.

Кстати, начинать праздник с вручения подарков — это тоже признак дурного вкуса. В понимании гномов. Считается, что так можно оскорбить хозяина. Излишней суетливостью и спешкой. Подарки вручаются тогда, когда утолены первый голод и первая жажда. Когда желудок требует передышки, а ноги просят музыки и танцев.

Вот старик и не торопился. Когда он в третий раз упомянул богов «ведщихмняподрки», Эйгар легонько ткнул его в бок. Мол, говори, но знай меру!

Ну да — народ слушает, а в глотке-то уже пересохло! Старик удивленно покосился на своего помощника, хмыкнул и задумался. Потом что-то буркнул и наконец махнул рукой, чтобы принесли подарки.

10

Из толпы гномов вышли четверо мужчин и женщина. Мужчины — эдакие плотные дяди, похожие на кубики. Их что на ноги ставь, что набок укладывай — размер не изменится. Я уже с ними общался. Это мастера-кузнецы. Пиво пьют, как лошади воду, и не хмелеют! Сильные дядьки! Даром что маленькие! Их подмастерья жались в стороне и провожали глазами два сундучка. Когда перед кузнецами появилась женщина с небольшой шкатулкой, они подтянулись и расправили плечи. Видимо, тоже приложили руки к созданию этих подарков. Вот и красовались теперь перед соплеменниками.

Сундуки положено было открывать мне. Неторопливо и один за другим. Но сначала полагалось принять коробку от женщины. Это их первый подарок. Его называют «арг-норр». Можно перевести как «определяющий судьбу» или «твой земной путь». Это и предсказание, и пожелание одновременно. Я подошел и приложил руку к сердцу.

— Прими с любовью и носи с честью, — важно кивнула женщина и протянула шкатулку.

Мастера повторили ее жест и посторонились, пропуская меня к сундучкам.

— Я принимаю свой путь из ваших рук.

Принимать подарки, когда на тебя, затаив дыхание, смотрит толпа гномов, это, доложу я вам, еще то удовольствие! Открыл первую коробку. Ту, что мне подала женщина. Внутри на синем бархате лежали серебряные шпоры.

Нет, без всех этих зазубренных колесиков-репейников с длинными шенкелями, которые мы привыкли видеть в фильмах про рыцарей и ковбоев. Шенкель был средней величины, а репейник гладким и довольно толстым. В свое время я пользовался гардкротами — с шариком на конце, но и с этими не оплошаю. Как видно, лошадей здесь любят и стараются не травмировать.

Все бы ничего, но шпоры были изумительной отделки! Резьба, украшающая металл, казалась простой, но несмотря на это изделие вышло чертовски красивым! Строгий орнамент подчеркивал форму. Прекрасная работа. Я даже ахнул от удивления. В толпе послышался одобрительный гул Рядом появился старик-хозяин. Он улыбнулся и кивнул на сундуки. Да, конечно. Надо осмотреть еще два подарка.

Еще один сундучок… Поначалу я не понял, что в нем. Какой-то черный сверток с матовым металлическим оттенком. Кольчуга. Черная. Тут я не выдержал. Вы можете считать меня ребенком, но я расстегнул и сбросил на землю толстовку. Руки почувствовали приятную тяжесть металла. Кольчуга плотного плетения. И весит прилично! Около девяти килограмм, никак не меньше.

Надел на себя и замер. Точнее, почувствовал на себе взгляды гномов. Они ждали моей реакции на это чудо. А чудо было не только в красоте кольчуги. Я уж не знаю, что эти чароплеты делают, но она была живая. Пошла легкой дрожью, словно ощупывая мое тело и привыкая к его рельефу. И замерла, идеально облепив фигуру. Да, это настоящее чудо. Когда я решился ее снять, она ослабила хватку и повисла, как разношенная футболка.

Последний сундучок… Я практически знал, что там будет, но боялся ошибиться. Слишком уж форма характерная. Это был олений нож или охотничий кинжал. Точнее — очень похожий на него клинок. Если позволите — похожий, но с учетом местных особенностей. Тесак. Длиной около сорока сантиметров. Широкий у основания (около шести сантиметров) и плавно сужающийся к острию. Тонкая серебряная насечка на черной вороненой стали. Клинок с двусторонней заточкой и широким, но неглубоким долом. Да, таким не раненых зверей добивать, а кольчуги портить. Думаю, что для этих целей он прекрасно подходит! Удобная, хоть и немного длинная рукоять овального сечения была защищена тяжелым эфесом, состоящим из изогнутой перекладины и двух дуг, повернутых в сторону острия. Нечто похожее я видел в музеях и на страницах оружейных каталогов, которыми зачитывался мой бывший коллега Денис. Как же он назывался? Кажется, «хиршфенгер»? И вместе с названием навалилась грусть.

Москва, работа, перебранки с директором. Как давно это было. Словно в прошлой жизни. А ведь и правда — все осталось там, по ту сторону невидимого барьера. В прошлом! Я улыбнулся и поднял над головой подарок. И три десятка глоток ответили довольным ревом.

— Арг-норр!!!

Праздник продолжался!

Как-то так получилось, что гномы задели что-то, дремавшее в глубине души. И когда большая компания начала разбредаться небольшими кучками «по интересам», я как-то неожиданно остался в одиночестве и ушел к озеру.

Сидел и смотрел на закат солнца. Спустя несколько минут ко мне пришел старик. В руках он держал бурдюк с вином. Мы молча выпили.

— Тебе понравились подарки, — кивнул он. Не спрашивал, а скорее утверждал.

— Конечно! Мне кажется, они слишком дорогие. Это как-то неправильно.

— Разве? Ты так дешево ценишь жизнь маленькой девочки? Не скажи этого при гномах. Они могут сильно обидеться.

— Да, я как-то не подумал.

— Тебе стало немного грустно, не так ли? — продолжил старик и хлебнул вина. Вытер тыльной стороной ладони усы и причмокнул. — Это пройдет.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Это в тебе умирает прошлая жизнь. Завтра ты проснешься другим. Совсем чуть-чуть, но изменишься. И дело здесь не в этих подарках. Просто ты обретаешь связь с этим миром. Пускаешь здесь корни. Еще вчера ты был обычным человеком. Пусть и связанным с этой землей древним преданием или, точнее сказать, проклятием. Сегодня у тебя появились близкие, которые готовы тебе помочь.

— Ты тоже мне помог, — сказал я.

— Это же немного другое. Я, если хочешь, спасал свой род.

За стариком пришли гномы и уволокли его пьянствовать дальше. Я отговорился тем, что хочу немного отдохнуть и протрезветь. Мои новые друзья сочувственно покивали и не стали настаивать. Уже через несколько минут во дворе опять раздавалась песня. Не такая пошлая, как первая, но де ям вместо колыбельной лучше не петь.

Даже переводить лень. В общем: жила была одинокая женщина, которая каждый день молила богов, чтобы они послали ей мужчину. Она была так настойчива, что боги вняли ее просьбе. И отправили к этой набожной женщине монаха. Такого старого, что от мужчины осталось только название…