У врат преисподней ветрено… - Муркок Майкл Джон - Страница 12

— Что все это значит, Джаннэр? Что происходит с миром?

— Я не с вами? — Джаннэр с любопытством всмотрелся в Алана.

— Как и никто другой, я думаю. Уверен, что эти беспорядки — не просто результат речей Огненного Шута в его пещере. Не сомневаюсь, они назревали давным-давно. Чем же люди настолько недовольны, что вот так вдруг взрываются? Чего они хотят? Чего им недостает? Вы, может быть, так же, как и я, знаете, что в прошлом на массовых демонстрациях многим было все равно, какими плакатами размахивать и какие лозунги скандировать, была лишь некая всеобщая нужда выкрикивать что-то для собственного удовольствия, нечто присущее человеку, как бы ни был его мир полон счастья и удобств. А что на этот раз?

— Думаю, я знаю, что вы имеете в виду, — Джаннэр предложил Алану марихуаны, но тот отказался. — То, что сейчас происходит внизу, Огненный Шут, нетерпение освоить планеты земного типа, жаркие споры в Солнечном доме, личная неудовлетворенность, «Время перемен» в заголовках новостей и лазервида. Все это грозит вывести общество из его заботливо поддерживавшегося равновесия. Вы хотите сказать, что некая, — Джаннэр подыскал слово, — сила овладела родом людским, что мы должны что-то делать, каким-то образом изменить нашу цель?

— Мне кажется, это более или менее то, что я имею в виду. Мне самому трудно передать это словами.

— Что ж, возможно, это имеет в виду и Огненный Шут, когда говорит, что мы поворачиваемся спиной к естественной жизни. Со всеми нашими материальными благами нам, возможно, следует посмотреть внутрь себя, вместо того, чтобы смотреть вовне, на новые колонизуемые планеты. Ну, и что же нам со всем этим делать, господин Пауйс?

— Хотел бы я знать.

— Я тоже, — Джаннэр выдохнул сладковатый дымок и облокотился на перила.

— По-моему, вы понимаете, чего добивается Огненный Шут. Вы должны верить, что он невиновен в возникновении этих беспорядков. Вы не можете сказать это моему деду?

Теперь Джаннэр заговорил по-другому.

— Я не сказал, что Огненный Шут невиновен, господин Пауйс. Я согласен с вашим дедом. Он опасен! — Джаннэр говорил почти с той же яростью, как до того Саймон Пауйс.

Алан вздохнул.

— Уф-ф… Ладно. Доброй ночи, Джаннэр.

— И вам, господин Пауйс.

Забравшись в автоматическое такси и дав ему команду, Алан успел увидеть, что негр не сводит с луны печального взгляда, как собака, готовая залаять.

Алану казалось, что мир вдруг заболел. Все люди выглядели одинаково больными. «Сегодня-то было уже довольно худо. А что же будет завтра?» — гадал он.

На следующее утро он завтракал поздно, ожидая, что Карсон вызовет его, если он понадобится начальнику в конторе. И лазервид, и газеты заполнили отчеты о вчерашних беспорядках. Нападали не только на городской Совет, но и на другие здания, и, в отличие от основной демонстрации, поступали совсем уж по-хулигански, громя витрины в торговых галереях, ломая светильники и так далее. Был причинен значительный ущерб и произведены аресты, но пресса по этому поводу не возмущалась. Взамен она дала себе волю по иному поводу:

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ГОРОДСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ ХВАТАЕТ КАНДИДАТА В ПРЕЗИДЕНТЫ! Алан Пауйс нападает на сторонников Огненного Шута!

Фото запечатлело его, вырывающего транспарант из рук Хэлен. В статье его преподносили как ярого представителя администрации, а Хэлен — как героиню дня, пошедшую в гуще людей, чтобы восторжествовать или пасть с ними вместе.

«Наверно, она лучше, чем он тогда подумал, играла в свою игру», — решил Алан.

По лазервидению сквозь гул толпы слышался голос комментатора:

"Вчера вечером очаровательная мисс Хэлен Картис, кандидат в президенты, повела группу мирных демонстрантов к зданию городского Совета на Вершине. Они направлялись туда, чтобы выразить возмущение допущенным Советом злоупотреблением властью, выразившемся, как теперь знает каждый, в намерении тайно закрыть десять самых нижних уровней Швейцария-Сити. Мисс Картис и ее сторонники увидели в этом продуманное намерение положить конец свободе слова, попытку заставить замолчать популярную личность, известную как Огненный Шут, чьи невинные речи давали стольким людям так много успокоения и радости.

Мирную демонстрацию грубо разогнали многочисленные полицейские, вклинившиеся в толпу и приступившие к беспорядочным арестам, едва люди начали выражать свой протест.

Неудивительно, что некоторые из менее уравновешенных демонстрантов оказывали сопротивление."

Мелькнуло изображение демонстранта, бьющего в спину одного из полицейских.

"Надежные свидетели удостоверяют, что полиция одинаково грубо обращалась и с мужчинами, и с женщинами.

В авангарде фараонов оказался Алан Пауйс, внук соперника мисс Картис на предстоящих президентских выборах и заместитель главы городской администрации, уже приступивший к закрытию нижних уровней."

Тут показали Алана, схватившегося с Хэлен.

«Но даже господин Пауйс не смог заставить собравшихся отказаться от их требований!»

Теперь показали, как он уходит. Алан и не подозревал, что объективы все время следили за ним.

«И он вернулся доложить о своей неудаче деду, Саймону Пауйсу.»

Камера запечатлела, как он входит в дедов дом.

Потом снова дали панораму беспорядков, и комментарий продолжался в том же духе. Его ужаснула эта ложь, и его беспомощность перед лицом этой лжи. Что он мог сделать? Все отрицать? Вопреки предвзятому общественному мнению?

"Очевидно, кому-то в высших эшелонах власти, — говорил комментатор, — не нравится Огненный Шут. Возможно, потому, что он привнес немного жизни в наше серое существование.

Эта программа отрицает тоталитарные методы городского Совета и заявляет тем людям, что будет противостоять всем их дальнейшим посягательствам на наши свободы!"

Изображение потускнело, а затем начался новый сюжет: корреспондент лазервидения беседовал с каким-то угрюмым гражданином.

Корреспондент: «Это господин Лэйджос, едва избежавший несправедливого ареста во время вчерашней демонстрации. Господин Лэйджос, расскажите зрителям, что с вами случилось.»

Лэйджос: «Я подвергся зверскому нападению двоих полицейских.»

Лэйджос стоял, бессмысленно уставясь в объектив, и репортеру приходилось его подгонять.

Корреспондент: «Вы получили увечья, господин Лэйджос?»

Лэйджос: «Я получил незначительные увечья, и, если бы меня вовремя не выручили, то серьезно пострадали бы моя голова и туловище.»

На голове Лэйджоса странным образом не замечалось никаких следов увечий.

Корреспондент: «Полиция как-то объяснила вам причину своего нападения?»

Лэйджос: «Нет. Я мирно выражал свои требования, когда на меня внезапно напали. Я вынужден был защищаться…»

Корреспондент: «Разумеется, разумеется. Благодарю вас, господин Лэйджос.»

Передача продолжалась из студии. Какой-то репортер склонился к объективу:

«Это — победа мисс Картис и ее сторонников, друзья мои. Совет не станет беспокоить Огненного Шута, пока мы будем бдительны, во всяком случае потому, что несколько минут назад Совет заявил, что…»

Картинка исчезла, и на ее месте появилось лицо Карсона. Приходилось мириться с этим единственным неудобством сочетания средства связи и средства развлечения в одном лазервид-блоке.

— Извини, если помешал, Алан. Слышал новости?

— Насчет меня? Или насчет Совета?

— Насчет Совета — они пошли на попятный. В конце концов они решили не закрывать тех уровней. Может, теперь удастся продолжить работу. Ты не мог бы поскорее прийти на работу?

Алан кивнул и отложил газету.

— Сейчас иду, — сказал он и выключил приемник.

Став на быструю полосу, понесшую его к лифтам, он размышлял о том, каким образом преподносился бунт. Он не сомневался, что полиция старалась воздерживаться от насилия. Тем не менее, ближе к концу, она могла потерять терпение. Теперь, чтобы попасть в ряды полиции, требовались высокий интеллект и прекрасное образование; современные полицейские совсем не напоминали давешних ни на что больше не годных типов. И все же, если одна сторона не обращала внимания на установленные закон и порядок, так же поступала другая. Насилие склонно порождать насилие.