Призрак неведомой войны - Михеев Михаил Александрович - Страница 30

Итак, маги лежали, готовясь к процедуре разложения, а павших солдат убирали их же товарищи — эту процедуру киборг организовал моментально. Впрочем, те, кого он припахал к этому богоугодному делу, и не сопротивлялись особо, поскольку киборг сразу же разрешил забирать себе то, что они найдут в карманах убитых. Проворчал, правда, что-то насчет мародерства, но это уже позже и исключительно под нос. Сам же он занялся куда более важным, на его взгляд, делом.

Эпицентром (еще одно слово из лексикона гомункулуса) действа стал подвал с размещенной в нем пыточной. Обычно это помещение пустовало, отец Карины не слишком жаловал подобные методы, но сейчас антураж соответствовал. Кстати, узнать бы точно, что такое антураж, но как-то боязно спрашивать. И так-то как на дикарку семь раз необразованную смотрит, а тут вообще за человека считать перестанет. Тем не менее место и впрямь было мрачное, наводящее на размышления о бренности всего сущего, и герцогу Серго Адамсу тут стало явно неуютно. Особенно учитывая, что руки у него были связаны за спиной, причем, как заметила Карина, связывая пленного, Артур постарался, с одной стороны, не причинить герцогу вреда, с другой же — создать максимум неудобств.

Тем не менее сидел герцог прямо — чувствовалась порода. Даже глядеть пытался надменно, хотя это у него получалось довольно посредственно. В другое время и в другом месте он, конечно, производил бы впечатление — высокий, хотя и чуть ниже Артура, осанистый, седовласый. Брюхо, что характерно, из-за пояса не выпирает и до колен не свисает, как у многих. Словом, пятидесяти ему никак не дашь, моложаво выглядит, а ведь большинство в этом возрасте совсем уже старики. Однако, как бы он ни крепился, страх до конца скрывать не получалось — слишком уж резко поменялась обстановка. Еще недавно ты ехал во главе армии, чувствуя себя вершителем судеб, — и вот ты уже пленник, а тот, кто практически в одиночку твою армию разогнал, ходит вокруг, перебирает аккуратно разложенный пыточный инструмент и бубнит под нос что-то непонятное. Словом, герцог боялся, хотя и всеми силами пытался это скрыть.

То, что он боится, Карина смогла определить с первого взгляда и не сомневалась, что Артур это тоже заметил. Если он по незначительным, практически незаметным со стороны нюансам поведения сумел определить, когда нанесут удар маги, во всяком случае, именно так киборг объяснил, каким образом сумел уйти от удара, то уж страх герцога он должен был определить безошибочно и почувствовать его за полторы версты. Тем не менее он, казалось, вообще ни на что внимания не обращал и герцогские страхи его не беспокоили в принципе. Почему? А пес его знает. Карина, может, и хотела бы спросить, но молчала, поскольку сам киборг буквально только что, перед тем как они вошли сюда, вежливо, но жестко сказал ей, чтоб сидела, молчала и поддакивала, но ничего не спрашивала и ничему не удивлялась. И не пыталась выцарапать Адамсу глаза, как бы ей этого ни хотелось. Если что — потом, когда закончится разговор, он, Артур, торжественно обязуется отдать ей герцога, и пускай делает с ним что хочет. Но — потом, а вначале пускай не мешает работать. Оставалось только гадать, что он задумал, и пытаться делать вид, словно уж ей-то все известно наперед. Конечно, опытный физиономист (а ты попробуй, проживи столько лет в среде интриг, и не научись разбираться в людях), герцог наверняка понял бы, что она блефует, но сейчас Адамсу было не до девушки. Если он на что-то и обращал внимание, так это на киборга, с задумчивым видом прохаживающегося перед настенными полками с инструментом. Надо сказать, инструмента было много и вид он имел когда самый прозаический, а когда и весьма экзотический. Не зная заранее, что и для чего, толком и не поймешь.

А киборг словно забыл о присутствии герцога. Ходил, смотрел, и даже создавалось впечатление, что улыбался своим мыслям, хотя уж чего-чего, а этого от гомункулуса ожидать было сложно. Однако нет, не забыл — в углу стояла набитая огненно-красными углями жаровня, источавшая мощный, ровный жар. Надо сказать, была она как нельзя кстати — все же здесь было влажно. Хорошо еще, штатный палач в свое время позаботился о ремнях, пропитав их смесью дегтя и каких-то масел, иначе точно бы сгнили. И прохладно, естественно, тоже было, Карину уже начал бить легкий озноб. Конечно, от жаровни исходила мрачноватая аура, но девушка все равно придвинулась к ней поближе и стала наблюдать за поведением Артура.

А тот, все так же безмятежно улыбаясь, выбрал из того, что лежало на полках, несколько железяк, положил их на угли и несколько раз качнул укрепленные над жаровней мехи. Загудел воздух, угли разом вспыхнули еще ярче, и по лицу киборга пробежали огненные блики. Со стороны это выглядело довольно страшно, казалось, что сам выходец из преисподней занимается своими страшными ритуалами. Разве что рогов и хвоста не хватает… Но рога могут быть совсем короткими и скрываться под волосами, которые у Артура росли удивительно быстро. Если, когда девушка увидела киборга в первый раз, они были довольно короткими, приличествующими скорее селянину, чем благородному, то сейчас это уже была грива, опускающаяся почти до плеч, и Артур, чтобы не мешали, собирал волосы в короткий хвостик на затылке. Так что рога под отросшими волосами, хвост… Хвост может быть, к примеру, заправлен в штаны. Она, Карина, видела, естественно, что никакого хвоста нет, но герцог-то об этом не знает, наверняка гадает теперь…

Почувствовав, что ее уводит не в ту сторону, девушка тряхнула головой, отгоняя видение — Артура с хвостом, рогами и одетого так, что все это видно. Гм… С одеждой получалось как-то мелковато, зато рога выросли до неприличных размеров и ветвились. А ведь он пока не женат… Карина с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть, и это несмотря на всю серьезность момента. Киборг, очевидно, почувствовал ее настрой, повернулся, качнул головой чуть осуждающе, однако это вызвало у девушки лишь новый приступ смеха. Пришлось отвернуться, что, похоже, киборга устроило, и приложить немало сил, дабы взять себя в руки. Все же обстановка к веселью не располагала, и надо было создать у герцога соответствующее восприятие, чтобы задумался лишний раз о своем незавидном положении. Ну а когда сплошной смех — какая уж там атмосфера.

Между тем Артур поворошил угли, оценивающим взглядом поглядел, как начинают раскаляться железяки, и направился к герцогу. Тот продолжал сидеть, изображая надменного аристократа в плену у варваров, с прямой спиной и отсутствующим взглядом. Киборга это, правда, не трогало совершенно. Подошел, внимательно осмотрел от головы до ног и обратно, кивнул и, зайдя сзади, взял за шиворот, рывком вздернул его на ноги. Для герцога, непривычного к такому обращению, это было, похоже, неприятно, вызывая резкий дискомфорт. Во всяком случае, когда киборг, то ли намеренно, то ли случайно, во что не очень верилось, перестарался, и ноги герцога повисли в воздухе, он ими протестующе засучил и издал странный горловой звук. Возможно, это было связано с тем, что ворот захлестнул горло и не давал ни говорить, ни толком дышать.

Впрочем, протесты военнопленного не очень интересовали киборга. Скорее всего, вообще не интересовали. Карина успела изучить Артура достаточно, чтобы понять: его взгляд на жизнь сильно отличается от человеческого и мнение других по любому поводу он попросту не слышит. Вообще, его слух страдал избирательностью, и, способный при нужде услышать пищание мыши-полевки у замковой стены, он не услышит, к примеру, просьбу сделать то, что делать не хочет, даже если проорать ему в ухо. Сейчас Артур, продолжая держать герцога на весу, неспешно подошел к стоящему рядом жесткому креслу и ловко посадил в него герцога. Раз! Карина никогда не поверила бы, что столь запутанный узел, который только что красовался на руках пленного, развязывается одним движением. Адамс еще даже продышаться после невежливой транспортировки не успел, а запястья его уже были прихвачены к подлокотникам металлическими наручниками, подбитыми кожей, защищающей руки пленного от несанкционированных повреждений. Пришедший в себя герцог явно сообразил, что дальше будет хуже, заорал и дернул было ногами, но Артур кончиками пальцев ткнул его в живот. Вроде и несильно, но Адамс задохнулся собственным криком, выпучил глаза и сложился пополам. Еще пара секунд — и ноги пленного были зафиксированы, а ремень, перекинутый поперек груди, прижал его к спинке кресла.