Гроза чужих морей - Михеев Михаил Александрович - Страница 52

Ну а потом русские развернули наступление, в котором их опытная, испытанная в боях армия оказалась на высоте. Самураи всегда гордились своим искусством фехтования и рукопашного боя, но для них было новостью, что здесь и сейчас, в условиях современной войны, это мало что значит. Да, самурай был примерно на уровне русского офицера, но большинство японских солдат оказалось значительно хуже солдата русского. Они были заметно мельче, слабее физически, да и школа штыкового боя у русских была классом выше. Ничего удивительного для людей, воевавших на протяжении всей истории не в междоусобных войнах, какими были большинство японских, а защищая собственную Родину от всех подряд и регулярно прописывающих трендюлей всему "цивилизованному" миру.

Но главным было даже не это. Просто те воинские части, которые были расквартированы на острове, реального боевого опыта не имели, а русские только что опрокинули японцев на континенте, знали их сильные и слабые стороны, равными себе не считали и были, в общем-то, правы. Поэтому они атаковали решительно и быстро, оттесняя японцев к их базе, несмотря на отчаянное сопротивление защитников острова. К тому же у русских, особенно у казаков, тоже была неплохая мотивация. Уничтожить японский флот без боя, прямо в гавани, было для них хорошим шансом быстро закончить уже порядком надоевшую всем войну и вернуться, наконец, по домам. Заслоны японцев сметались походя, и серьезное сопротивление они смогли оказать только на ближних подступах к базе, до предела сократив линию фронта. Однако с этой дистанции уже могли работать с таким трудом доставленные сюда мортиры, и потому их начали спешно устанавливать на позиции. Снаряды, которые к ним прилагались, были еще в Порт-Артуре переоснащены на пироксилин и, доставленные в расположение быстро возводимых батарей, уже ждали своего часа.

Того уже давно прекрасно понимал, что времени у него не так много, поэтому образовавшийся цейтнот не выбил его из колеи. Больше того, опасность подстегнула работу мозга, и он нашел все же решение проблемы. Опасное, сомнительное, чреватое потерями, но все равно оно было лучше, чем тонуть здесь, в гавани, под градом русских снарядов.

К прорыву готовились лихорадочно, в спешке, но все же чуть-чуть не успели – русские установили свои орудия раньше, и вскоре на гавань начали падать девятидюймовые снаряды. Счастье еще, что огонь мортир никогда не был особенно точен, а с наспех оборудованных позиций да при отсутствии нормальной корректировки тем более. Поднятый русскими воздушный шар улучшил положение, но не намного. Тем не менее, "Фудзи" все-таки получил свое, и служил наглядной иллюстрации к вопросу о том, что будет с японским флотом, если он вовремя не уберется отсюда.

И они пошли. Первыми в море устремились транспортные корабли, набитые пустыми бочками, деревом, тюками с хлопком, словом, всем, что не тонет и может при этом может хоть частично ослабить энергию взрыва. За ними – старый броненосец "Фусо", толку от которого в бою все равно нет. Следом шел "Чиен Иен", наследство войны с Китаем, а дальше уже броненосцы Первого отряда.

Такое построение было простым и логичным. Транспортные корабли идут первыми. Сейчас отлив, мины неглубоко, транспорты проутюжат их своими корпусами. Их командирам отдан строжайший приказ как только разрушения превысят критические и станет ясно, что корабль вот-вот затонет, уходить в сторону, открывая дорогу следующему смертнику. Идущие за ними "Фусо" и "Чиен Иен", сидящие глубже, примут на себя взрывы тех мин, которые оказались не задеты транспортами, и пускай даже ценой собственной гибели проложат ядру флота дорогу в океан. Да, в принципе, у Того и не было иного выхода – только рисковать и прорываться. И да помоги Аматерасу своим детям…

Первый транспорт продержался в голове колонны довольно долго. Все же участок перед входом непосредственно в гавань был уже кое-как очищен, погибшие и покалеченные ныряльщики не зря работали даже под огнем. Однако потом подрывы пошли один за другим, буквально вырывая из корабля куски обшивки. Если бы не заполняющий трюмы нетонущий груз он, наверное, пошел бы на дно сразу же, но сейчас корабль честно выполнил то, для чего его готовили, и сошел в сторону лишь в самый последний момент, когда крен достиг опасного предела. Почти сразу же он наткнулся еще на одну мину, после чего лег на борт и быстро затонул, однако немногочисленный экипаж спасся в полном составе, во главе с командиром, и был подобран заранее высланными с базы шлюпками.

Второму кораблю повезло меньше – буквально после третьего взрыва у него начало стремительно заливать машинное отделение. Протралив еще одну мину, он начал стремительно терять ход, и командир его вынужден был увести свой корабль с опасного курса, чтобы дать возможность прохода другим кораблям эскадры. В противном случае опасность, потеряв ход, застопорить всю эскадру становилась неприемлемо велика, и Того, хотя и не был доволен слишком быстрой потерей корабля, одобрил действия молодого и смелого, но сумевшего не потерять головы лейтенанта. Транспорт, кстати, остался на плаву, своевременно стравленные пары не дали взорваться котлам, и теперь с его палубы матросы размахивали бескозырками и кричали "Банзай!" вслед уходящей эскадре.

Третий, четвертый и пятый корабли прошли по той же схеме. Кто чуть больше, кто чуть меньше, но они смогли пробить японской эскадре выход. Шестым шел "Фусо", он и поймал последнюю мину, которая не привела к потоплению этого старого корабля, однако ход его упал до шести узлов, после чего адмирал приказал ему действовать на усмотрение командира. Ну что же, даже если русские поймают и уничтожат его, все равно задумка Того удалась – его эскадра вырвалась на свободу.

Вот только это был еще не конец, скорее, начало, поскольку навстречу японцам шел сейчас русский флот – все четыре боеспособных броненосца в сопровождении "Баяна" под флагом Макарова и "Аскольда" с "Новиком", держащихся позади строя. Русские явно не собирались давать японцам возможность спастись.

Адмирал Макаров, как и Того, немного опоздал. Для него с самого начала было ясно, что сидеть просто так японцы не будут, поэтому, как только началась высадка второй волны десанта, он оставил броненосные крейсера прикрывать его, а сам, во главе всего броненосного отряда, подняв флаг на присоединившемся к нему "Баяне", выдвинулся наперехват Того. Что японцы что-то затеяли, было ясно – слишком уж сократилась их деятельность по тралению фарватера. Поэтому "Цесаревич" немедленно отошел к основным силам, забункеровался с угольщика и пополнил запас снарядов. Оставались в дозоре только недосягаемые для японцев "Аскольд" и "Новик", которые немедленно присоединились к русской эскадре, стоило ей только появиться на горизонте. Увы, эскадренная скорость не превышала десяти узлов – на "Севастополе" сдали машины, и он мог теперь дать полный ход лишь на очень непродолжительное время. Собственно, из-за этого Макаров и опоздал, обнаружив, что японские корабли уже вышли в море.

Сейчас навстречу Того строем фронта шли четыре броненосца. Того мог отвернуть, парадный ход "Севастополя" не превышал четырнадцати узлов, его же корабли давали намного больше, даже самый тихоходный, "Ясима", по паспорту мог разгоняться до восемнадцати. Паспортные данные – это, разумеется, понятие относительное, да и корабли были не только что с верфи, но шестнадцать-то узлов дал бы, не напрягаясь, любой из японских броненосцев. Да, пришлось бы бросить "Чиен Иен", но боевая ценность этого барахла китайской императрицы была сомнительна и вряд ли превышала стоимость снарядов, которые русские на него потратят. Словом, оторваться японский адмирал мог пока что в любой момент, вот только он не собирался этого делать.

Четыре на четыре – такого шанса могло больше и не представиться! Считая "Чиен Иен" даже пять… Хотя нет, русский "Баян" был ему как минимум равен. Но все равно, бой четыре на четыре или пять на пять, причем русские эскадренные броненосцы слабее японских! Это надо было использовать. Ведь пройдет совсем немного времени – и русские смогут выставить семь броненосцев, да и броненосные крейсера, которые сейсас непонятно где находятся и чем занимаются, подтянут. Тогда расклады будут куда хуже – драться с противником, который не уступает тебе ни в подготовке, ни в классе кораблей, а численно превосходит вдвое смерти подобно. К тому же, при всей своей самурайской невозмутимости, Того дико устал и от колоссальной работы, которую он делал и которая внешне не отличалась от бездействия, и от того, что ему приходилось сидеть в блокированной бухте, в то время как русские хозяйничали на море. Бой, бой и только бой – вот чего он сейчас жаждал, и потому не собирался отворачивать.