Ритуалы бесконечности - Муркок Майкл Джон - Страница 23

Фигура же, прибитая к нему, была живая.

Это был Орелли, раздетый, с окровавленными ранами на руках и ногах, его грудь медленно вздымалась и опадала, а голова свешивалась на бок.

Теперь Фаустаф понял, кого представляли люди Орелли, — народ на Голгофе. Это они, конечно, распяли его.

С криком ужаса Фаустаф побежал вперед, взобрался на алтарь, стараясь найти способ снять Орелли. Экс-кардинал щурился от пота, его лицо было разодрано. На голову был надет терновый венец.

Что заставило людей Орелли так поступить с ним? Это, разумеется, не было сознательным извращением христианства, не было и преднамеренным богохульством. Фаустаф знал, что разбойники Орелли достаточно религиозны, чтобы поступить так.

Нужно чем-то выдернуть гвозди.

Потом Орелли поднял голову и открыл глаза.

Фаустаф был потрясен спокойствием, которое он увидел в этих глазах. Все лицо Орелли было не просто пародией на Христа, а живым его воплощением.

Орелли мягко улыбнулся Фаустафу:

— Могу я помочь тебе, сын мой?

— Орелли? — Фаустаф больше ничего не мог произнести в этот момент. Он помолчал. — А как это случилось? — наконец спросил он.

— Это моя судьба, — ответил Орелли. — И я знал это, а они поняли, что должны так сделать. Вы видите, я должен умереть.

— Это безумие, — Фаустаф попытался вытащить один из гвоздей. — Вы не Христос… Что происходит?

— Это должно было случиться, — сказал Орелли в том же тоне. — Уходите, сын мой. Не спрашивайте об этом. Оставьте меня.

— Но ты — Орелли, грабитель, убийца и предатель. Ты… ты просто не заслуживаешь этого! Ты не вправе… — Фаустаф был атеистом, и христианство было для него просто одной из религий, но что-то в этом спектакле расстроило его. — Христос в Библии был идеей, а не человеком! — закричал он. — А ты извратил ее.

— Мы все идеи, — ответил Орелли, — собственные либо чьи-то еще. Я — идея для них, и я в то же время — идея для себя самого. То, что происходит, — правда, и это реальность, это необходимость! Не пытайтесь помочь мне. Мне не нужна ничья помощь.

Хотя он говорил сдержанно, у Фаустафа было ощущение, что Орелли говорит слишком ясно. Это позволило ему кое-что понять из того, что происходило на З-0. Этот мир не только угрожал разрушением личности — он выворачивал человека наизнанку. Внешняя личность Орелли ушла внутрь его (если не была утрачена совсем), а наружу вышла его сокровенная сущность: не дьявола, каковым он старался быть, а Христа, которым он хотел быть.

Фаустаф стал медленно отходить от креста, тогда как лицо Орелли улыбалось ему. Это не была улыбка идиота, она не была безумной — это была улыбка осуществления. Его здравомыслие и спокойствие ужаснули Фаустафа. Он отвернулся и с усилием пошел к двери.

Когда он уже собирался ее открыть, из тени арки вышла фигура и тронула его руку.

— Орелли не только умирает ради вас, — сказал Штайфломайс. — Он умирает из-за вас. Вы начали активацию. Я преклоняюсь перед вашими силами. Надеюсь, теперь вы уступите.

— Уступлю чему, Штайфломайс?

— Ритуалу. Ритуалу Активации. Каждая новая планета должна пройти через это. При нормальных условиях все население новой симуляции должно играть свои мифические роли перед ее пробуждением. “Работа перед сном и сон перед пробуждением” — как сказал один из ваших писателей. Вы, люди, время от времени бываете проницательны. Пойдемте, — Штайфломайс повел Фаустафа из собора. — Я могу показать вам больше. Спектакль начинает становиться серьезным. Я не могу гарантировать, что вы переживете его.

Теперь взошло солнце, принеся с собой яркий свет и густые тени, хотя этот мир все еще не был жизнью. Солнце было огромным, красноватого оттенка, и Фаустаф прищурился и полез в карман за солнечными очками. Он достал и надел их.

— Все это правильно, — улыбнулся Штайфломайс. — Опоясывайтесь броней и готовьтесь к интересной битве.

— Куда мы идем? — спросил профессор со смутным чувством.

— В мир. Вы увидите его обнаженным. И у каждого человека сегодня есть своя роль. Вы поражаете меня, Фаустаф… возможно, вы не сознаете этого. Вы ввергли З-0 в движение своими безответственными действиями. Я могу только надеяться, что З-0 уничтожит вас в свою очередь, хотя и не уверен в этом.

— Почему же вы не уверены? — поинтересовался профессор, мало увлекаясь этим.

— Существуют уровни, к которым даже я не готов, — ответил Штайфломайс. — Возможно, вы найдете себе роль на З-0. Тогда вы сможете сопротивляться и сохранить свою личность, ибо уже играете свою роль. Могло же быть так, что мы все недооценивали вас.

XV. ПРАЗДНЕСТВА ЗЕМЛИ-0

Фаустаф не понимал полностью смысла сказанного Штайфломайсом, но позволил этому человеку увести себя из собора в парк позади него.

— Знаете, теперь мало что осталось на З-1, — сказал Штайфломайс, пока они шли. — Война была очень короткой. Я думаю, что уцелело весьма незначительное количество людей.

Фаустаф знал, что Штайфломайс очень тщательно выбирал этот момент, надеясь деморализовать его. Он сдержал ощущение потери и отчаяния и попытался ответить как можно спокойнее:

— Мне кажется, этого следовало ожидать.

Штайфломайс улыбнулся:

— Вы должны радоваться, узнав, что многие люди с других симуляций доставлены на З-0. Конечно, это не акт милосердия со стороны хозяев. Просто селекция наиболее пригодных особей, чтобы заселить эту Землю.

Фаустаф промолчал. Впереди он мог разглядеть группу людей. Он всмотрелся в них сквозь деревья. Большинство из них были раздеты. Как и люди Орелли, они двигались в ритуальной манере, выражение их лиц было бессмысленным. Там находилось примерно равное число мужчин и женщин.

Штайфломайс махнул рукой:

— Они нас не увидят, мы для них невидимы, пока они в таком состоянии.

Фаустаф был заинтересован:

— Что же они делают?

— Они разрабатывают свое положение в мире. Если хотите, мы можем подойти ближе.

И Штайфломайс повел Фаустафа к этой группе.

Фаустаф чувствовал, что является очевидцем древней и примитивной церемонии. Казалось, что люди имитируют разных животных. Один человек, у которого на голове были прикреплены ветки, изображал самца оленя.

Сочетание человека, зверя и растения было многозначительным для Фаустафа, хотя он и не понимал почему. Одна из женщин нагнулась и надела шкуру львицы на голое тело. В центре группы лежала целая куча шкур животных. Некоторые из людей уже надели шкуры или маски. Они изображали медведей, волков, крыс, орлов, змей, лисиц и многих других зверей. На противоположной стороне поляны горел огонь. Вскоре все люди были одеты в шкуры или маски. Теперь в центре поляны стояла женщина. На ее плечах была собачья шкура, лицо закрывала разрисованная маска собаки. У нее были длинные черные волосы, которые выбивались сзади из-под маски и падали ей на спину. Танец вокруг нее стал более церемониальным, но темп его ускорился.

Фаустаф с напряжением смотрел на это.

Круг, в центре которого стояла женщина-собака, сужался все больше и больше. Она стояла совершенно бесстрастно, пока толпа внезапно не остановилась и не обратилась к ней. Тогда она стала кланяться, поднимая и опуская голову, вся превратившись в собаку. Руки она держала перед собой. С ревом толпа бросилась на нее.

Фаустаф побежал вперед, пытаясь помочь женщине.

Штайфломайс поймал его за руку.

— Слишком поздно, — сказал он. — Это никогда не продолжается долго.

Толпа уже расступилась. Фаустаф увидел искалеченный труп женщины. Его обвивала собачья шкура.

Человек с окровавленным ртом подбежал к дереву и отломал ветку. Другие тащили древесину, уже приготовленную заранее, складывая ее вокруг мертвого тела. Костер подожгли, и пламя разгорелось. С губ людей сорвалась улюлюкающая песня без слов, и начался другой танец: сейчас казалось, что он символизирует экзальтацию.

Фаустаф отвернулся.

— Это всего лишь магия, Штайфломайс. Примитивное суеверие. Какой же изощренный мозг у ваших хозяев, если они могут производить столь совершенную технику и в то же время допускать такое.