Лондон, любовь моя - Муркок Майкл Джон - Страница 84

Джозеф Кисс тоже боялся грядущей Эры мрака, но его предсказания были менее политизированы. Он считал, что мы не усвоили урока войны с нацистами и что зло в равной степени готовы не замечать как те, кто желает любой ценой достичь быстрого материального процветания, так и те, кто боится оказаться с ним лицом к лицу. «Они бьют тревогу об исчезновении китов, в то время как их собратья по роду человеческому гибнут целыми племенами», — сказал он мне. Эта мрачность, редко проявлявшаяся в характере моего друга, сильно выбила меня из колеи. Чтобы как-то противостоять этому, я вспомнил, что чудо моего собственного существования подтверждает божественное провидение. То, что я называю легендой о Черном капитане, говорит само за себя.

В шестьдесят четвертом году, когда начало чувствоваться возбуждение «новой свободой» и «Битлз», я впервые со времен войны встретил Черного капитана. В то время он был обыкновенным матросом первого класса. Но он существовал. Я описал всю эту историю в своей книге. А встретились мы совершенно случайно в приемной психиатра. Сидя в то утро напротив него, я был уверен, что узнал его, и, преодолев смущение, спросил его, не находился ли он в Стритеме во время атак «Фау-2» в марте сорок пятого года. Он предположил, что тогда уже, кажется, демобилизовался, и сказал, что жил в Брикстоне. «Но вас называли Капитаном?» — спросил я. Когда он рассмеялся, я понял, что наконец говорю с человеком, который спас мне жизнь. Я попытался рассказать ему о своей догадке, но он, как мне показалось, не совсем понимал, о чем я говорю.

В шестьдесят четвертом году я работал над книгой о затерянных подземных тоннелях, карты которых существуют только в масонских библиотеках. Под Лондоном имеется множество тоннелей, в том числе очень длинных, некоторые из них располагают платформами, билетными кассами и всеми атрибутами обычной лондонской станции метро. Но есть также и более старые тоннели, проложенные в разные времена по самым разным причинам, частью проходящие под рекой. Я был так поглощен этими сведениями, что совершенно забыл о себе и днем и ночью работал над книгой, которая стала чем-то гораздо большим, чем простое журналистское расследование. Я обнаружил свидетельства того, что подземный Лондон представляет собой кружево соприкасающихся тоннелей, в которых обитает забытое племя троглодитов, спустившееся под землю во время Большого пожара, пополнявшее свои ряды за счет воров, бродяг и беглых заключенных и получившее массу свежих рекрутов во время Блица, когда столь многие из нас искали спасения в метро. Кроме того, намеки на существование Лондона под Лондоном были разбросаны по самым разным текстам со времен Чосера. Кончилось тем, что я решил лично отправиться на встречу с этим племенем.

Моя первая экспедиция в коммуникации канализационной системы, связанной с подземной рекой Флит, прошла относительно безболезненно. Захватив с собой акваланг, болотные сапоги, мощные фонари, веревки и запас еды и питья, я без особого труда нашел лаз, через который смог спуститься в подземелье. Больше всего меня заботило, как избежать встречи с работниками канализационных служб, патрулирующими свою территорию, но боковые тоннели, забытые и неиспользуемые проходы всех видов, обеспечили мне прикрытие и дали материал, подтверждающий мои гипотезы. Запутанность подземного лабиринта поражала, красота захватывала дух. Это был мир столь же разнообразный, столь же чудесный и столь же таинственный, как и тот, что находится на поверхности, и в то же время более мирный, уютный в своей изолированности. Там был и свой мир дикой природы. Однажды ночью, шагая сквозь фосфоресцирующий туман, я услышал хрюканье и визжанье свиней. При моем приближении они убежали прочь, и как быстро я ни гнался за ними, я их не догнал. Мне удалось разглядеть лишь тень большого кабана. Я знал легенду о стаде свиней, пасущихся на берегах подземной реки. Те, которых встретил я, были животными очень пугливыми.

Ночь за ночью я спускался под землю, часто прячась на станциях метро до их закрытия, а затем исследуя боковые ответвления. Я нашел два скелета, оба детских, по одежде которых я понял, что они были моими весьма недавними предшественниками. При всей обрывочности свидетельств я не сдавался и продолжал искать тайное племя. Эти люди так же ловко запутывали следы, как жители Амазонии.

Я пытался установить с ними контакт, оставляя записки и подарки, причем с каждым разом последние становились все более сложными: радиоприемники, корзины с едой, книги, всевозможные устройства на батарейках. И вот одной прекрасной ночью моя вера нашла свое подтверждение! Подарки были приняты! С тех пор, куда бы я ни возвращался, в канализационную трубу, тоннель или на станцию, оставленные подарки исчезали. Вскоре я начал оставлять их в одних и тех же местах, адресуя аборигенам целые страницы, умоляющие их показаться мне на глаза. В сентябре тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года я был вознагражден. Я увидел наяву, как темные фигуры возникли из тоннельных глубин. Некоторые казались обезьяноподобными, все были ниже среднего роста. Они стояли, глядя на меня поблескивающими глазами, но едва я попытался сделать шаг им навстречу, как они немедленно исчезли.

— Что я могу вам принести? — спросил я. — Что вам нужно оттуда, сверху?

В конце концов они стали отвечать мне гортанными, приглушенными голосами. Оказалось, что подземных жителей больше-всего интересуют журналы с фотографиями красоток, пластинки, комиксы. Как и другие примитивные племена, прежде не контактировавшие с нашей цивилизацией, они были заворожены самыми тривиальными проявлениями нашей культуры.

Чтобы обеспечить своих новых друзей, я начал продавать собственные вещи. Вскоре моя квартира на Колвиль-Террас практически оголилась, зато объем книги все возрастал. Весь день я работал, спал урывками, а по ночам навещал подземное племя. Я задавал им простые вопросы о том, как долго они живут под землей и есть ли у них вождь, но они отвечали загадочно или противоречиво, пока до меня не дошло, что они понимают меня не лучше, чем я понимаю их.

Когда же я умолял их отвести меня в свое царство, чтобы я мог побыть с ними на их территории, они всегда отказывались, выразительно тряся головами.

Моя одержимость столь возросла, что в конце концов я решил, что должен последовать за ними тайно, так что однажды ночью, на отрезке старой линии у «Края света», заброшенной из-за просачивания воды со стороны реки, я встретил местных жителей с обычными подарками в виде транзистора, новых батареек и свежими выпусками «Плейбоя». На мне были резиновые сапоги, и одет я был во все черное. Некоторые участки линии были затоплены, но другие оставались совершенно сухими, так что, когда подземные жители ускользнули назад в свои глубины, я смог последовать за ними. Думая, что я ушел, они не пытались хранить молчание, и я слышал их грубые голоса, пока они двигались по тоннелю впереди меня, хихикая и повизгивая.

Наконец они проскользнули в водоотвод, где мне пришлось низко согнуться, а затем вошли в более широкую канализационную трубу, проходившую, как я догадался, где-то под Фулем-Бродвеем. Их голоса отдавались эхом и были искажены, однако я случайно уловил такие слова, как «домой» и «поздно», и заключил, что мы, должно быть, уже приближаемся к их лагерю. Но потом, к моему абсолютному изумлению, я увидел, что они начали подниматься наверх по железной лестнице одного из канализационных люков, которым я и сам иногда пользовался! Так же как я делал вылазки в их мир, они делали вылазки в мир мой! Это было очевидным и простым объяснением существования великого множества лондонских легенд и сказок о кобольдах и гномах, выползающих по ночам из сточных канав, чтобы красть пищу и маленьких детей. В городском фольклоре эти создания заняли место цыган. Прежде чем последовать за ними в верхний мир, я дал им уйти вперед, а потом осторожно поднялся по лестнице и очутился под прохладным майским дождем. Но, увы, когда я посмотрел в сторону Фулем-Таун-Холла, то обнаружил лишь пару школьников, укрывавшихся от дождя. Заметив меня, они что-то крикнули и убежали.