Лондон, любовь моя - Муркок Майкл Джон - Страница 62

— Вот инструменты, которые вы просили. — Озадаченная Хлоя пристально смотрела на него. — С вами все в порядке? Я думаю, они уже выслали команду.

— Вы не представляете, насколько сейчас не хватает людей. — Он отнял руки от бомбы, а она поставила радом с ним ящик с инструментами. Ящик был деревянный, выкрашенный зеленой краской. Мистер Кисс сделал вид, что оценивает ящик взглядом эксперта. — Вам лучше уйти. Как там с лестницей?

— Все нормально. Вам больше ничего не нужно? — В ее голосе слышалась удивительно интимная нотка, которой связывает людей война. Ему это понравилось. Это его успокоило.

— Может, вы предупредите соседей, чтобы не ходили на бечевник. Я думаю, здесь поблизости есть и другие дома. Лен и Фред пусть тоже уйдут.

— Хорошо. Удачи, мистер Кисс. — Она коснулась его теплой рукой. За эти несколько мгновений они стали друзьями.

Она вернулась в дом, а он тяжело уставился на бомбу, думая о том, как же он, собственно, выкрутится? Он знал, что сначала надо отсоединить носовой конус, а потом перерезать какие-то проводки. Он подождал, пока сестры переберутся через ограду и удалятся в сторону церкви.

Как обычно, он пел для того, чтобы не подпускать к себе нежелательные голоса и мысли. По крайней мере, отсюда было не видно заоблачных духов. Он поднял лампу и, приблизив теплый свет к бомбе, осмотрел ее и обнаружил зазор в обшивке. Опустил лампу, открыл ящик с инструментами, достал отвертку. Вставив ее в зазор как рычаг, попробовал повернуть. Из-под обшивки раздалось злобное шипение, будто потревожили гадюку. Этот звук показался мистеру Киссу зловещим, но он не стал обращать внимание на предчувствия и надавил опять.

Нос бомбы тяжело повернулся, вдавливая тело мертвой собаки под себя. Спаниель все еще амортизировал бомбу, и именно это давало мистеру Киссу возможность работать. Потихоньку продолжал он отвинчивать конус, вдавливая его все глубже в тело собаки, пока не стало ясно, что дальше так не пойдет. Поднявшись на ноги, он оставил шипящую бомбу как есть, а сам пошел в коттедж, чтобы раздобыть бельевую веревку, два стула и несколько ремней. Все, что ему было нужно, оказалось в одном из кухонных шкафов. Он оглядел залитую светом лампы кухню и целое мгновение восхищался тем, какая она аккуратная и уютная, несмотря на тесноту. «Нельзя допустить, чтобы это было разрушено», — решил он.

Выйдя из дома, он тут же почувствовал запах кордита, смешанный с запахом мочи и сырого собачьего мяса. Из веревки, ремней и стульев он соорудил упряжь, с помощью которой мог поддерживать вес бомбы, не давая ей провалиться сквозь остатки крыши. Натягивая бельевую веревку, медленно поднял бомбу повыше. Носовая часть была почти отвинчена. Бомба опять зашипела, издав куда более явное предупреждение, и внутри ее что-то быстро защелкало, как телефонная трубка в момент набора. Подавив острый позыв рвоты, мистер Кисс достал слуховую трубку и аккуратно приложил ее к обшивке. Он услышал, что механизм стрекочет и скрежещет, как внутри часов перед боем. Не представляя себе, что именно происходит, он понял, что должен действовать как можно быстрее.

Он снова попытался проникнуть в темное сознание адской машины, но даже если бомба и обладала разумом, он был спрятан в других секциях. Мистер Кисс свистнул и пропел:

Бомба задрожала. Он был уверен, что сейчас она взорвется, но она только зарычала и стала теплее на ощупь. Это показалось ему последним предупреждением.

Он вернулся к носовой части, медленно открутил ее до конца, а потом опустил на подушку, которую положил поверх тела Томми. Теперь при свете электрической лампы он видел провода и катушки. Он был уверен, что видит тонкую струйку дыма, тянущуюся из центра. Внутренний механизм был для него тайной. Он знал только, что бомба приходит в действие от удара, а это значит, что взрыватель должен быть где-то в районе носа. Тут он почувствовал, как ему ужасно сдавило грудь, словно сам демон сжал рукой его сердце. Провода вели из конуса в основной корпус бомбы. Не глядя на них, он достал ножницы, которые ему дал викарий, и еще раз попытался определить, каким же образом сконструирована бомба. Снова послышался звук часового механизма, заработавшего еще быстрее, чем прежде, и мистер Кисс приблизился к бомбе, вытянув вперед ножницы. Бомба громко загрохотала. Он бы не удивился, если бы она повернулась к нему, скаля зубы. У нее явно был нацистский характер. Но он не дал ей себя запугать. Тяжело дыша, почти рыдая, он сунул ножницы в провода, полагаясь лишь на везение. Рот его заполнился горечью, и ему казалось, что он в ней утонет. Когда он сделал четвертый, последний разрез, бомба словно вскрикнула и замолчала.

Мистер Кисс выпустил из рук ножницы, уронив их на мертвого пса, и блеванул в отвинченный конус. Даже в этих обстоятельствах мистер Кисс сохранял привычки одинокого холостяка. Он определенно чувствовал, что все еще не пришел в себя. Хотя он рисковал собственной жизнью и спас жизнь других людей, все, что он сделал, было чистым безумием. Керосиновая лампа начала гаснуть. Подняв ее, он пошел к воротам и попытался открыть их. Безобидная бомба медленно покачалась в своей самодельной оснастке, как казненный убийца.

Он потряс ворота и вернулся в дом, где внимательно обыскал полки и шкафчики, пока не нашел маленький ключ на колечке. Собаки лаяли, прыгали и наскакивали на него, словно радуясь своему спасению.

— Я идиот, — с пафосом сообщил он им. — Дурак. Вы — мои единственные свидетели, но даже вы не видели, как я с ней боролся. Ваш друг отомщен. Когда люди перестанут надеяться на власть и начнут сражаться на этой войне всерьез, у них появится шанс на победу. Но вот кто поймет это первым, мы или немцы? — Он громко расхохотался. И немного протрезвел. — Это оказалось не так уж трудно! Всегда надо сохранять присутствие духа!

Плача от счастья, он обнимал собак, теребил их шерсть и не пошел сразу отпирать ворота, а остался с собаками и посидел немного на диване, наслаждаясь атмосферой этого дома. Хотя он чувствовал теперь неимоверную усталость, он считал нечестным просто лечь и заснуть. Он поднялся в ванную. Нагреватель не работал, но немного теплой воды еще оставалось. Не зная, сколько времени займет ремонт электрического кабеля, он тщательно умылся и с любопытством посмотрел в зеркало на свое круглое лицо, обрамленное нимбом светлых волос.

— Черт побери, Д. К., ты все-таки загнал ее в угол!

И он откинул назад голову, изумляясь своей счастливой судьбе.

В полной эйфории он почистил куртку и надел ее, водрузил на голову каску и спустился вниз. Там он осторожно поставил ящик с инструментами на кухонный стол, а свои вещи сложил в ранец, оглянулся по сторонам, все ли в порядке, потом закрыл дверь перед носом своих новых четвероногих друзей и пошел к воротам, где обнаружил, что ключ подходит. Он спустился на узкий бечевник, тянувшийся вдоль канала, и вдохнул густую смесь его запахов. Небо все еще было в огне, но он пел и отгонял своим пением и чужие голоса.