Левиафан шагает по земле - Муркок Майкл Джон - Страница 22

– У вас здесь действительно последняя гавань цивилизации, – признал капитан Корженёвский, когда мы втроем сидели на большой веранде с видом на Капштадт, курили дорогие местные сигары и пили великолепный портвейн, также местного производства. – Но страна так богата, президент Ганди. Сможете ли вы защитить ее от захватчика, который захотел бы прибрать к рукам ее ценности?

В ответ маленький индиец бросил на Корженёвского почти смущенный взгляд. Он потрогал свой воротник, поглядел на крыши домов и сказал с легкой грустью:

– Об этом я бы и хотел поговорить. Вы, вероятно, знаете, что Бантустан, согласно своей Конституции, никогда не проливал крови.

– Разумеется, мы это знаем, – заверил я его почтительно.

– И никогда не собирается этого делать, – продолжал он. – Ни при каких обстоятельствах я не возьму на себя ответственности за то, что какой-либо человек будет лишен жизни по моей вине.

– Только если на вас нападут, – сказал я. – Тогда вам придется защищать страну. Это нечто совершенно иное.

Но президент Ганди покачал головой:

– Господа, вы только что поступили на службу во флот, у которого только одна цель. Единственный смысл его существования состоит в том, чтобы успешно сдерживать любого, кто хотел бы на нас напасть. Это не что иное, как дорогостоящее и очень впечатляющее пугало. И пока я – верховный главнокомандующий, оно столь же опасно, как любое птичье пугало, которое крестьянин ставит на своем поле. Если на нас когда-нибудь нападут, ваш долг будет заключаться в том, чтобы взять на борт как можно больше людей и эвакуировать их в сравнительно спокойное место. Эта тайна должна остаться между нами. Хорошо берегите ее. Она доверена также всем нашим офицерам.

От такого огромного риска, на который пошел президент Ганди, раскрывая нам этот план, у меня перехватило дыхание, и я промолчал.

Корженёвский нахмурился; он довольно успешно переварил эту новость, прежде чем заговорить.

– Вы возложили на нас тяжелый груз, президент.

– Куда милее мне было бы этого не делать, капитан Корженёвский, но я вынужден.

– Один-единственный предатель… – Корженёвский не договорил.

Ганди кивнул:

– Да, один-единственный, и в несколько часов нас бы победили. Но я все еще полагаюсь на нечто иное, капитан Корженёвский. Такие люди, как генерал Гуд, не верят в пацифизм. Если к Черному Аттиле перейдет предатель и расскажет ему правду, то очень вероятно, что тот ему не поверит, – Ганди улыбнулся, точно счастливое дитя. – Вам известна японская боевая техника джиу-джитсу? Вы используете силу противника против него самого. Точно то же самое я делаю по отношению к генералу Гуду и не сомневаюсь в успехе. Насильники верят только в такие понятия, как «слабость» или «трусость». Они насквозь циничны, они настолько погрязли в своих неразумных воззрениях, что не способны даже на приблизительное постижение пацифизма. Предположим на мгновение, что вы шпион, подосланный ко мне генералом Гудом; вы намерены выведать мои планы. Представим только, как вы отбываете отсюда и докладываете Черному Аттиле примерно следующее: «Генерал, президент Ганди располагает большой, хорошо вооруженной армией, воздушным и военным флотами, но он не намерен применять их, если вы на него нападете». Что сделает генерал Гуд? Почти уверен: поднимет вас на смех. А если вы будете настаивать на своей правоте, то он, вероятно, отправит вас в заточение или объявит сумасшедшим, в чьих услугах он больше не нуждается, – президент Ганди снова улыбнулся. – Куда менее опасно жить согласно системе высоких моральных принципов, чем верить большинству политиков.

На этом наша аудиенция была окончена. Президент Ганди пожелал нам счастья в нашей новой жизни, и мы покинули его дом в состоянии полного смятения.

Только когда мы прошли по узким сходням на борт «Лолы Монтес», Корженёвский поглядел на сотню кораблей, похожих на наш, фыркнул и недоверчиво покачал головой:

– Ну вот, Бастэйбл. Как вы себя чувствуете в новом качестве самого дорогостоящего в мире огородного пугала?

Глава седьмая

Легенда во плоти

Прошел мирный год в Бантустане – то есть, я хочу сказать, мирный для нас, потому что нашего слуха то и дело достигали сообщения о непрекращающихся завоеваниях Черного Аттилы. Мы узнали, что он водрузил свой стяг над Лондоном и оставил там оккупационную армию, но Лондон не оказал сколько-нибудь серьезного сопротивления и потому Гуд удовлетворился тем, что присоединил Британские острова к своей новой империи, не спустив на Британию свою орду. Так что наши друзья на Внешних Гебридах оставались, по крайней мере, еще на некоторое время в сравнительной безопасности.

Самой утомительной из наших обязанностей было участие во внушительных маневрах или в эскортировании торговых кораблей вдоль африканского побережья.

Команды этих кораблей состояли исключительно из черных, и мы редко видели землю, поскольку считалось политически разумным не демонстрировать белых офицеров, пусть даже Гуду и известно, что белые в Бантустане не подвергаются дискриминации.

У нас было много свободного времени, и мы тратили его на знакомство с прекрасной страной президента Ганди. В буше и джунглях были созданы большие заповедники, и бесшумные воздушные корабли летали над ними, так что можно было наблюдать за жизнью дикой природы в ее естественном состоянии, ничуть не мешая животным. Здесь никто не охотился; львы, слоны, зебры, антилопы, носороги бродили по стране, и люди не тревожили их. Иногда мне поневоле вспоминался сад Эдема, где человек и животные жили бок о бок. В других районах страны мы видели фермы и горные выработки, которые целиком обслуживались машинами, умножая богатства страны и благосостояние ее жителей.

Складские сооружения – для продуктов питания и топлива – теснились друг к другу на побережье. Особенно много было хранилищ продуктов. Бантустан производил больше, чем ему требовалось, а избытки либо складывались на хранение, либо продавались более бедным странам по себестоимости. Я уже начал удивляться, зачем так много продуктов закладывать на хранение, когда президент Ганди созвал совещание своих офицеров и сообщил им о плане, над которым работал в последнее время.

– Во всем мире люди живут, как дикие звери, – сказал он. – Да, они чудовищны, но это не их вина. Они чудовищны, потому что испытывают голод и страх. Поэтому в течение последнего года в складах создавался запас продуктов питания, медицинских препаратов и лекарственных средств. Мои химики разработали вакцину против различных заразных заболеваний, которые все еще бесчинствуют в некоторых частях Азии и в Европе. Все вы знаете, что главная задача наших флотов состоит в обеспечении безопасности Бантустана, но мне кажется позором расточать впустую столь огромный потенциал, поэтому я расскажу вам о своей мечте.

Он выдержал паузу и улыбнулся нам своей обворожительной застенчивой улыбкой:

– Никто не принуждает вас разделять эту мечту. Я ищу добровольцев, поскольку задание мое небезопасно. Я хотел бы распределить эти продукты и медикаменты там, где они нужнее. Вы, мистер Бастэйбл, рассказывали о том, что происходит в Южной Англии. Вы готовы поверить также в то, что эти средства помогут смягчить хотя бы самую крайнюю нужду?

Я кивнул:

– Несомненно, сэр.

– А вы, мистер Капони… – президент повернулся к молодцеватому молодому сицилийскому летчику, который прославился тем, что почти в одиночку спас из бушующего пламени, подметавшего Чикаго, всех, кто еще оставался в живых. Он снова и снова опускал свой воздушный корабль в самое пекло ада, где его ждала почти верная смерть, чтобы вывозить все новых и новых людей. – Мистер Капони, вы рассказывали мне, что ваши земляки снова вернулись к каннибализму и к обычаю кровной мести. Разве вам не хотелось бы увидеть, как ситуация вновь изменится?

Капони кивнул, сверкнув глазами:

– Дайте мне припасы, и я завтра на рассвете буду уже над Сицилией!

Большинство других командиров высказывались подобным же образом, и президент Ганди выглядел очень довольным такой реакцией.