Левиафан шагает по земле - Муркок Майкл Джон - Страница 19

Это была довольно большая деревня с красивыми каменными домами, обычными для этой местности; однако ж она была совершенно пуста. Жители либо бежали из страха перед ожидаемым нападением, либо же вымерли от эпидемии и были похоронены теми, кто остался в живых, а у тех хватило ума держаться подальше от очага заражения. Но я не обнаружил ни малейшего признака подобной катастрофы. В надежде найти продукты, карты и тому подобное я осмотрел несколько домов, которые оставались в полном порядке. Мебель по большей части была аккуратно прикрыта от пыли покрывалами, и все испорченные продукты выброшены. Я отыскал значительное количество мясных консервов, заготовок овощей и фруктов, которые, правда, были тяжеловаты для того, чтобы их тащить, но зато могли прокормить меня какое-то время. Кроме того, мне чрезвычайно повезло: я наткнулся на несколько хороших карт северной части страны и Шотландии. Я провел в Силвердэйле целый день, позволив себе роскошь поспать в мягкой постели, после чего направился в сторону моря.

Вскоре мне стало ясно, что жизнь в этой части страны идет сравнительно нормально. Основу сельского хозяйства составляло здесь преимущественно разведение овец и коров, и если люди и вынуждены были жить в сравнительной бедности, то все же война почти не изменила их привычного уклада. Если в окрестностях Лондона меня встречали со страхом и недоверием, то здесь я был желанным гостем, меня кормили и расспрашивали о новостях, касающихся южной части страны. Я охотно рассказывал им все, что знал, искренне желая предостеречь приветливых северян от безумия, охватившего Лондон. Мне же, в свою очередь, рассказывали о том, что подобные же факты наблюдаются в окрестностях Бирмингема, Манчестера, Ливерпуля и Лидса и советовали обходить как можно дальше Карлистл, поскольку тамошние жители (кто еще не умер) чрезвычайно подозрительны по отношению к каждому, кто, как им казалось, живет лучше, чем они сами; они могут быть опасны, пусть даже еще не скатились на ту ступень варварства, какую я наблюдал в Ист-Гринстеде. Кроме того, там имелись небольшие очаги заразы «чертова гриба», что также не улучшало их отношения к любому пришлому человеку.

Я с благодарностью принимал предостережения к сведению, я шел дальше, я наслаждался гостеприимством, когда мне его предлагали. Таким образом, я постепенно продвигался все дальше на север. Вокруг стояла прекрасная погода – быть может, это была самая лучшая осень в моей жизни. Я изо всех сил старался добраться до островов до наступления зимы, потому что после снегопадов горы будут уже недоступны.

Наконец я увидел внушительные гряды Грампианских гор и в конце концов пересек большое болото Раннох, взяв при этом курс на Форт-Вильям, лежащий в тени горы Бен-Невис. В ясном солнечном свете начала зимы горы сверкали красным кельтским золотом; ничто на свете не могло с ними сравниться, и Британские острова представляются совсем не такими уж маленькими, когда видишь, как Грампианские горы простираются во все стороны света. Это уникальное место, изобилующее дичью – горными козлами, шотландскими куропатками, фазанами; пенные ручьи полны форели и лосося. На этом этапе своего путешествия я трапезничал, как король, – дичи, как я только что сказал, было в изобилии. Я даже подумывал, не отказаться ли от плана присоединиться к Корженёвскому на Внешних Гебридах, не начать ли новую жизнь здесь: занять брошеный крестьянский двор, разводить овец, а остальной мир (вернее, то, что от него осталось) пусть себе медленно погибает. Но я знал, что зима здесь может быть очень суровой. Кроме того, доходили слухи, согласно которым старые кланы вновь собираются вместе, как в былые дни, прежде чем мечты этого великого безумца принца Карла Эдуарда Стюарта не положили плачевный конец древнему укладу жизни горцев.

Так что я продолжал свой путь к острову Скай. Я надеялся, что на Кайл-оф-Лохалш можно еще найти какой-нибудь транспорт. Наверняка жители Ская не прервали связей с большой землей. Парусники и в самом деле продолжали осуществлять регулярную торговлю с островом, и, предложив в качестве платы шкуры убитых мною животных, я сумел найти себе место пассажира на одном из этих судов. Это произошло как раз перед первым снегопадом.

Но здесь впервые я столкнулся с трудностями. Жители Ская отнюдь не лишены гостеприимства. Более того, мне довелось узнать, что они – едва ли не самые славные люди на всем свете. Но в большинстве своем они очень скупы на слова, и мои вопросы о возможном местопребывании подводного корабля под названием «Лола Монтес» встречали повальную глухоту. Я не смог добиться от них ни малейшей информации. Со мной были вежливы; меня кормили; вливали в меня пинты крепчайшего виски местного производства; на всем острове меня не раз приглашали посетить танцульки (полагаю, многие мамаши успели положить на меня глаз в рассуждении о своих подрастающих дочерях); звали помочь, когда выпадала подходящая работа. Но стоило мне предложить свои услуги на рыбацкой лодке (в надежде встретиться с Корженёвским), как мою помощь тут же отклоняли. От Ардвасара на юге до Килмалейга на севере повторялась одна и та же история: никто не отрицал, что время от времени остров обходит подводная лодка, но никто с этим в открытую и не соглашался. При этом стоило мне затронуть «запретную» тему, как на всех лицах от мала до велика появлялось туповатое отрешенное выражение. Мои собеседники, мужчины и женщины, улыбались, кивали, жевали губами и направляли рассеянный взгляд в пустоту, после чего меняли направление разговора так быстро, как только могли.

Постепенно у меня сложилось убеждение, что на Внешних Гебридах базируются не только склады продовольствия и топлива, но и надежды островитян на свою безопасность в эти неспокойные времена и свое благосостояние. Возможно, они связывают их с кораблем или кораблями, использующими эту базу. Не то чтобы они мне не доверяли, но и не видели никакого смысла в том, чтобы сообщать кому бы то ни было эту информацию, от которой зависит их жизнь.

Но, как выяснилось, для меня это не составляло большой разницы. Очевидно, здесь был налажен четкий контакт с базой, и туда передали описание моей внешности и мое имя. Однажды вечером, прямо после карнавала по случаю нового года (костюмированные празднества составляли предмет гордости островитян) я сидел в удобном кресле перед потрескивающим камином в великолепной гостинице поселка Уйг, потягивал отличный солодовый виски и обсуждал местные новости. И тут дверь отворилась, ветер со свистом ворвался в помещение и занес несколько снежинок, прежде чем ему вновь прищемили дверью нос; на пороге стоял мой старый приятель капитан Корженёвский в тяжелом кожаном пальто; он поклонился своим резким польским поклоном, ловко щелкнул каблуками сапог и приветствовал меня с насмешливыми искорками в глазах.

Завсегдатаям таверны он был, без сомнения, очень хорошо знаком. Его встретили с особой сердечностью. Позднее я узнал, что частью политики капитана было обыкновение делиться с населением островов по меньшей мере половиной своей добычи, что обеспечивало ему их дружбу и верность. Когда ему требовались новые люди, он набирал их на Скае, Харрисе, Льюисе, Северном и Южном Уйсте и малых островах, потому что многие из профессиональных мореходов были, как объяснил мне Корженёвский, самыми верными, мужественными и находчивыми людьми на свете, которые легко и естественно превращались в морских разбойников и с удовольствием начинали жить жизнью, полной опасностей и романтики!

В тот вечер мы разговаривали несколько часов. Я рассказал ему о своих приключениях и подтвердил тем самым все, что он говорил мне о Южной Англии. Он, со своей стороны, поведал мне историю своих последних сражений и сообщил последние новости о событиях в мире. Политическая история развивалась, как обычно, все к худшему и худшему. Вся Европа и Россия впали в варварство. Едва ли лучше сложились обстоятельства в Северной Америке. Большинство штатов, остававшихся нейтральными, раздирали внутренние противоречия; они больше не интересовались международными проблемами. Пресловутый Черный Аттила огнем и мечом прошел по Ближнему Востоку и присоединил его к своей так называемой «Империи»; затем пересек Средиземное море, захватил обширные территории Европы и большую часть Малой Азии.