Седые травы (СИ) - Семироль Анна - Страница 8

Как и любой журналист, шурин имел в семье репутацию проныры и авантюриста, и любой на месте Натана десять раз бы подумал, прежде чем связываться с ним, но доктор сразу согласился. В последнее время он всё больше пропадал по пациентам, стараясь заработать, да и внимать капризам Мэгги лишний раз не хотелось. Поэтому на следующий день он сообщил Джинни и супруге, что едет к пациенту в Челси, собрал сумку с необходимыми для осмотра инструментами и в половине третьего отбыл в подъехавшем за ним кэбе.

Майкл Гослинг был возбуждён, как напавший на след поинтер.

- Натан, если это правда, то новость станет сенсацией! - выпалил он, как только Натаниэль устроился на кожаном сидении.

- Было бы неплохо, если б я хоть немного представлял суть дела, - намекнул доктор.

Майкл закинул ногу на ногу и сделал таинственное лицо.

- Ты веришь в проклятия? - спросил он, выдержав паузу.

- Я материалист.

- Я тоже, но на материализме сенсаций не сделать. Так вот, дорогой зять, в среду ближе к концу дня заявился в редакцию странный мужчина. На сумасшедшего не похож, молодой, одет дорого и со вкусом, но нёс отборную околесицу. Он начал с того, что его дочь тяжело больна и спасти её может только чудо. Толком ничего не объяснил, но умолял дать о ней заметку, чтобы найти лучшего врача в Лондоне.

- Я пока ничего странного не вижу, - буркнул Натан.

- Странное началось, когда я попросил рассказать про болезнь дочери. Мистер Ламберт сказал, что во всём виноват талисман, который он привёз ей из Индии. Он показал мне фото девочки. Потому я и взял тебя с собой, чудо-доктор.

Натан хотел сказать, что не понимает, как врач может лечить от талисмана, но промолчал. Наверняка Майкл что-то не так понял. А разбираться всё равно по приезду.

Кэб миновал ряд роскошных особняков Челси и остановился перед воротами, увитыми диким виноградом. Листья на лозах вылезли совсем недавно, можно было рассмотреть дом, скрывающийся за оградой - старинный, из дикого камня, с высокими узкими окнами. Стилизованное "L" на чугунных воротах, аккуратно подстриженные самшиты в кадках по обе стороны дорожки, острова розовых кустов на газоне.

- Аристократия! - прищёлкнул языком Майкл, выгружаясь из кэба.

Шагая к дому по похрустывающему под ботинками гравию, Натан ощутил лёгкий укол тоски. Словно вдалеке кто-то незримый окликнул его.

В дом их впустил строгий дворецкий, вежливая прислуга приняла пальто и шляпы.

- Проходите, пожалуйста. Мистер и миссис Ламберт примут вас в бежевой гостиной.

Натан пошёл за дворецким, попутно рассматривая фамильные портреты в тяжёлых бронзовых рамах, расставленную со вкусом скульптуру, старинную мебель. "Наверняка даже обои ручной работы", - шепнул Майкл.

Ламбертам было лет по тридцать. Он - подтянутый высокий брюнет с волевым лицом и цепким взглядом, она - анемично-бледная блондинка с высоким лбом, сложной причёской и туго утянутой в корсет талией.

- Эдгар Ламберт, - представился хозяин дома. - А это моя супруга Дебора.

- Натаниэль Крауч, - пожал протянутую Эдгаром руку Натан.

- Вы доктор? - негромко спросила Дебора.

- Не просто доктор, а самый лучший врач в Лондоне! - с жаром воскликнул Майкл.

- Что ж, господа, пока принесут кофе, я предлагаю поговорить. Собственно, вы же приехали именно за этим, не так ли?

Гослинг с жаром покивал, выудил из внутреннего кармана жилета блокнот и карандаш. Эдгар покосился на него, чуть нахмурился, но ничего не сказал против.

- Господа, начну с начала. Я предприниматель, занимаюсь поставками чая и кофе элитных сортов, много путешествую. У меня есть дочь Брайони, ей одиннадцать лет. Год назад я был по делам в Индии и Вест-Индии, оформлял договора на крупную закупку. В Дели пришлось задержаться почти на месяц. Я очень скучал по дому, много рассказывал о семье своему переводчику. И перед самым отъездом Венката сказал, что хочет сделать мне подарок. Он отвёл меня в трущобы, где по его словам жил шаман. Пришлось пробираться через горы гниющих отбросов, но меня вело любопытство. Шаманом оказался с ног до головы покрытый грязью и кишащий вшами молодой сумасшедший. Сперва с ним общался Венката, потом шаман спросил меня о Брайони. Сколько ей лет, как её самочувствие и чего бы я хотел для неё. Как и всякий любящий отец, я ответил, что хочу своей дочери здоровья, процветания и удачного брака в дальнейшем. Шаман порылся в куче мусора и протянул мне небольшой предмет, замотанный во влажную красную тряпку. Он что-то долго говорил, Венката перевёл, что это корень, который надо хранить в доме. Что пока он рядом, Брайони будет здорова и счастлива. Шаман взял фотографию моей дочери, что-то долго бормотал над ней, поспал порошками, водил над подожжённым пучком травы. Мне стало душно, я вышел из лачуги на свежий воздух. Чуть позже меня догнал мой переводчик и сунул в руки фото и тряпку с корнем. Я привёз его в Лондон, берёг его, как было велено, но почти полгода назад умудрился потерять. И Брайони заболела.

Миссис Ламберт прижала к губам кружевной платок и отвернулась.

- Сэр Эдгар, а что это был за корень? - оторвался от своего блокнота Майкл.

- Я не ботаник, мистер Гослинг. Обычный крупный корень, немного ветвистый. Чем-то напоминал топинамбур.

- Пожалуйста, расскажите поподробнее о болезни Брайони, - вернул разговор в нужное русло Натан.

- Я расскажу, мистер Крауч, - не отрывая взгляда от окна, сказала Дебора. - Эдгар находится дома лишь последние три месяца, он не застал начала. Наша дочь всегда была здоровым и сильным ребёнком с отменным аппетитом, очень энергичной и подвижной. И тут вдруг стала быстрее уставать и хуже есть. Постепенно она становилась всё тише, сильно похудела, по ночам её мучают кошмары. К Рождеству начались обмороки, - голос миссис Ламберт сорвался, но она быстро взяла себя в руки и продолжила: - В феврале Брайони слегла. Её смотрели чуть ли не все лондонские доктора. Выслушивали, простукивали, брали анализы. Выдвигали множество диагнозов. Но никто так и не сказал нам, что делать. Никто не знает, чем больна наша девочка.

- Я обратился в вашу газету, мистер Гослинг, потому что это наш последний шанс. Может быть, кто-то сталкивался с подобным и сможет нам помочь, - закончил Эдгар.

- Я сделаю из вашей истории статью на первую полосу, - с энтузиазмом заверил Майкл. - Сэр Ламберт, расскажите о вашем путешествии в Индию. Читатели любят детали, рассказы о далёких странах.

Эдгар принялся вспоминать детали путешествия, Майкл увлечённо строчил в блокноте. Натаниэль подошёл к миссис Ламберт.

- Нельзя ли мне увидеть девочку? Мне бы составить представление о её теперешнем состоянии.

- Конечно, мистер Крауч. Пойдёмте со мной, попробуем пообщаться с Брайони.

Детская была выдержана в бледно-голубых тонах и производила ощущение нежилой из-за идеального порядка. Дорогие куклы чинно сидели на полках, за игрушечным столом бархатные медведи пили чай. В шкафу за стеклянными дверцами ждали маленькую хозяйку фарфоровые котята и щенки, на комоде на белой накрахмаленной салфетке стояла ваза с живыми цветами. В клетке на подоконнике нежно пел розовый кенарь.

Брайони Ламберт лежала на большой кровати под вышитым шёлком балдахином - такая маленькая и бледная, что её силуэт почти терялся среди пышных подушек. Дебора склонилась над ней, поправила одеяло, поцеловала в щёку.

- Родная, пришёл доктор Крауч. Он хочет осмотреть тебя. Я верю, что он поможет нам.

Натаниэль подошёл поближе и едва не вскрикнул от удивления: больная была как две капли воды похожа на Джинни. Такую, какой он нашёл её дождливым октябрьским вечером - призрачно-бледную, иссохшую, с морщинистым, как у старухи, лицом. Только у дочери Эдгара Ламберта глаза были голубые, а волосы светлые, как у матери.

- Здравствуйте, мисс Ламберт. Вы меня слышите?

Бескровные губы шевельнулись: "Да".

- У вас что-то болит? Можете показать, где?

Девочка чуть качнула головой: "Нет".