Глаза яшмового гиганта - Муркок Майкл Джон - Страница 3

Эльрик внимательно разглядывал свиток. На фальшивку не похоже.

— Больше там ничего не нашли? — спросил он.

— Свиток тоже был запечатан, и из его печати мы извлекли вот это, — герцог Эван протянул Эльрику небольшой рубин такого густого красного цвета, что сперва он показался Эльрику черным, но, повернув камень так, чтобы на него падал свет, принц увидел в центре рубина рисунок идола и узнал его. Он нахмурился, затем произнес:

— Я соглашаюсь на твое предложение, герцог Эван. Можешь ты мне оставить этот камень?

— Ты знаешь, что это такое?

— Нет. Но, похоже, могу выяснить.

— Ну что ж, бери. Себе я оставлю карту.

— Когда ты предполагаешь отплыть?

— На побережье отправимся завтра. Мой корабль готов. Мы двинемся вдоль южного берега в Кипучее Море.

— Немногие вернулись из плавания по тем водам, — пробормотал с иронией Эльрик. Он поглядел на Хмурника: взгляд того умолял не соглашаться на предложение герцога. Эльрик улыбнулся приятелю.

— Это приключение как раз по мне. Хмурник с несчастным видом пожал плечами.

Глава 2

Берег Лормира исчез в теплом тумане. Вилмирианская шхуна, грациозно разрезая носом волны, двинулась на запад, к Кипучему Морю.

Однажды Эльрик уже видел его: тогда он пролетал над ним на птице, сделанной из золота, серебра и меди, разыскивая мрачный остров, на котором стоял волшебный дворец Эшаналуна — дворец Майшеллы. Сейчас, стоя на полуюте и глядя на клубящийся впереди туман, Эльрик старался не думать о Майшелле, не вспоминать былых чувств. Он отер пот с лица, повернулся и увидел встревоженное лицо Хмурника.

— Потерпи меня еще, мастер Хмурник. Твои опасения всегда оправданны, однако я не обращаю на них внимания. Интересно, почему?

Хмурник мрачным взглядом окинул туго натянутые паруса шхуны.

— Потому что ты ищешь опасности, как другие ищут любви или выпивки, — ведь в опасностях ты забываешься.

— Да? Немногие же из тех опасностей, которым мы вместе смотрели в лицо, помогли мне забыться. Скорее они укрепили мою память, изменили мою скорбь. — Эльрик глубоко, с печалью, вздохнул. — Я иду за опасностью, потому что думаю, будто там может скрываться ответ, причина всей этой трагедии. И в то же время я знаю, что ответа мне не найти.

— Тем не менее ты ведь за ним и плывешь в Р'лин К'рен А'а? Найти его у своих далеких предков?

— Этот город — миф. Даже если карта не врет, мы обнаружим лишь развалины. Имррир простоял десять тысяч лет, а основан был по крайней мере через два века после того, как мой народ перебрался на Мельнибонэ. Время расправилось с Р'лин К'рен А'а.

— А Яшмовый Идол?

— Если статуя и существовала, за прошедшие сотни веков она наверняка разрушилась.

— А Обреченный на Жизнь?

— Легенда.

— Но ты надеешься, что если все обстоит так, как утверждает герцог Эван…

— Нет, Хмурник, я боюсь, что все обстоит так.

Ветер дул порывами, и шхуна продвигалась медленно. Духота нарастала. Команда опасливо переговаривалась; на лицах матросов застыл испуг. Только герцог Эван как будто сохранил присутствие духа. Он призывал своих людей приободриться, обещая всем скорое богатство. Матросы приготовили весла и разделись, чтобы удобнее было грести.

Море пузырилось и ревело вокруг корабля; туман затруднял видимость, и держать курс приходилось по грубым навигационным инструментам. Однажды из моря выскочила какая-то зеленая тварь: она поглядела на корабль и рухнула обратно в воду.

Путники мало ели и мало спали; Эльрик практически не уходил с полуюта. Хмурник молчаливо терпел удушающую жару; герцог Эван поспевал везде, подбадривая людей, и, казалось, не испытывал особого неудобства.

— В конце концов, — сказал он Хмурнику, — мы ведь пересекаем только залив этого моря. Попробуй представить, что происходит в центре.

— Нет уж, хватит с меня и этого. Мне кажется, я сварюсь заживо к концу дня. Эван ухмыльнулся.

— Выше нос, мастер Хмурник. Если верить моим картам, то через пару дней мы очутимся у берегов Западного Континента.

— Мне от этого будет не легче, — пробормотал Хмурник и отправился искать свою каюту.

Но скоро море стало менее неистовым, туман начал рассеиваться, жара чуть спала — и наконец судно очутилось в спокойных водах, под голубым небом, на котором сверкало золотое солнце. Команда повеселела. На маленьком песчаном островке, где похоронили троих, не выдержавших испытания, матросы обнаружили фрукты и родничок. Герцог Эван позвал Эльрика к себе в каюту и показал ему древнюю карту.

— Гляди. Вот здесь наш островок. Еще три дня, и мы окажемся в устье реки. Эльрик кивнул.

— Разумнее будет остаться ненадолго здесь и полностью восстановить силы. Должны быть какие-то причины того, что никто в течение веков не пытался пройти через тот лес.

— Там наверняка дикари, кое-кто утверждал даже, что они не люди. Убежден, что с этим препятствием мы справимся. Но сделаем так, как ты предлагаешь.

На четвертый день их стоянки у острова задул сильный восточный ветер, и решено было поднять якорь. Шхуна резво двинулась вперед, команда увидела в этом добрый знак.

— Глупцы, — заявил Хмурник, стоя рядом с Эльриком на носу корабля. — Придет время, когда они пожелают оказаться снова в Кипучем Море, лишь бы подальше от тех мест. Это путешествие не принесет выгоды никому из нас, Эльрик. Пусть даже мы отыщем все сокровища Р'лин К'рен А'а.

Эльрик не ответил. Его захлестнули воспоминания. Его отец и мать были последними законными правителями Светлой Империи — гордые, беспечные, жестокие. Они лелеяли надежду, что их сын восстановит былую славу Мельнибонэ. Вместо этого он уничтожил последние остатки славы. Родители его, как и он сам, были лишними в новой эпохе, эпохе Молодых Королевств, но отказывались признать это. Путешествие на Западный Континент, на землю предков, имело для Эльрика особый смысл. Там не было новых народов. Континент ничуть не изменился с тех пор, как жители покинули Р'лин К'рен А'а. Лес — это тот же лес, по которому бродили его предки, земля — та же земля, что дала рождение его расе, сплавив в единое целое характер народа, его мрачные развлечения, его печальные искусства и темные восторги. Чувствовали ли предки эту агонию, эту безысходность от одного лишь горького знания, что существование не имеет смысла, цели, надежды? Эльрик знал, что многие интеллектуалы Молодых Королевств жалеют могучий народ Мельнибонэ — жалеют, как юродивых. Но если они были юродивыми и если они обрушили на мир безумие, длившееся сотню веков, зачем они сделали это? Возможно, Р'лин К'рен А'а позволит разгадать тайну, скрываемую лесом и глубокой рекой, издавна несущей свои воды. Может быть, там наконец он найдет покой.

Эльрик провел пятерней по своим мелочнобелым волосам; взгляд его алых глаз выразил муку. Он последний в своем роду — и ни на кого не похожий. Хмурник ошибался. Эльрик знал, что все сущее имеет свою противоположность. В войне он сможет найти мир. И, естественно, в мире таится битва. Почему-то больше всего истины — в парадоксах. Поэтому процветают философы и прорицатели. В совершенном мире для них не нашлось бы места. В мире несовершенном тайны всегда неразрешимы, и потому всегда есть большой выбор решений.

На утро третьего дня показался берег. Пройдя мимо песчаных отмелей, шхуна бросила якорь в устье темной безымянной реки.

Глава 3

Наступил вечер. Тени деревьев удлинились. Из сумеречного леса доносились крики зверей и птиц. Воздух был пряным от лесных испарений. Эльрику не терпелось двинуться дальше. О сне — и обычно-то не очень желанном — теперь не было и речи. Эльрик недвижно стоял у борта, как будто ожидая какого-то события. Глаза его были полуприкрыты, и вряд ли он о чем-либо думал. Эльрику хотелось, чтобы лес поглотил его. Он мечтал стать одним целым с деревьями, с кустами, с лесным зверьем. Принц глубоко вдохнул пряный воздух, словно это могло помочь его желанию. Жужжание насекомых звало его в самую глубь древнего леса. Но он не шевельнулся, не смог ответить на зов. Наконец на палубу поднялся Хмурник. Он коснулся плеча Эльрика, позвал его, и принц безвольно сошел в свою каюту, завернулся в плащ и пролежал так всю ночь, прислушиваясь к голосу леса.