Дочь похитительницы снов - Муркок Майкл Джон - Страница 43

В том, что нам противостоит могущественный чародей, я убедился в тот день, когда окрестности города словно расплавились на глазах у всех, кто находился на стенах и башнях. Земля вспыхнула – и обратилась в протянувшееся до горизонта пепельное поле с редкими каменными глыбами на нем. Мир кристаллической белизны. Жители Танелорна встревожились, ибо этакое волшебство отдавало божественным вмешательством. Это сделал бог или демон. Из людей даже я не был способен испепелить целый мир.

Чем Танелорн снова привлек владык Вышних Миров? Город теперь возвышался островком в море пепла, зеленые деревья и разноцветные дома Танелорна казались вульгарными на фоне полей цвета отшлифованной ветром кости.

– Наверное, так выглядит поверхность луны, – сказал я Хмурнику. – Серо и безжизненно. Может, мы там и очутились? Мудрейшие полагали, что город попросту переместился в иное измерение, а наше прежнее полностью завоевано.

Мы не могли вообразить всей глубины безумия того существа, которое с такой легкостью лишило жизни целый мир.

У меня в запасе оставалось последнее волшебство. Я вызвал элементалов Земли и попросил их вырыть ров вокруг городских стен. Усилие воли, которое потребовалось на совершение этого заклинания, едва не прикончило меня.

В Танелорне было великое множество ученых, занимавшихся всеми на свете науками. Я обошел мудрейших и прославленнейших, задавая один-единственный вопрос: кто мог перебросить город в этот мир?

– Госпожа Миггея, – отвечали мне. – Она, почти наверняка. Доподлинно известно, что она уже опустошила несколько миров, выжгла их дотла.

Могущество Миггеи было мне знакомо не понаслышке. Одолеть ее нелегко, среди людей в избытке тех, кто поклоняется ей. Однако – чтобы прорваться в иные плоскости, не говоря уж о мире Танелорна, Миггее был необходим посредник. И не только ей – любой из владык Вышних Миров беспомощен, если ему не прислуживают смертные.

Отсюда следовало, что в нашем мире находится по крайней мере один прислужник Миггеи.

Я не мог поверить, что Миггея решилась напасть на Танелорн. Даже Ариох, мой покровитель, при всей его взбалмошности, давно усвоил, что Танелорн лучше оставить в покое.

Первыми на приступ двинулись пехотинцы в бронзовых нагрудниках, до жути похожие друг на друга. Они появились из ниоткуда и как были, походными колоннами, двинулись ко рву; ров их не остановил – передние валились в воду, задние шагали по спинам и головам товарищей. Так они добрались до городских стен – и были отброшены. День за днем тысячи, если не десятки тысяч, шли на штурм, и день за днем мы отбивали атаки, причем наши потери были ничтожны – у этих пехотинцев начисто отсутствовала собственная воля, а потому они были чудовищно предсказуемы и мы убивали их сотнями.

Они нападали, мы защищались – и строили планы по спасению города. Впрочем, все наши планы не стоили и ломаного гроша: пока не выясним, кто именно наш противник, любой план, в общем-то, беспредметен.

Никто из нас не ведал, насколько далеко простирается пепельная пустыня. Некоторые, по слухам, видели Миггею, которая якобы наблюдала за штурмом Танелорна с безопасного расстояния. Во всяком случае, такие по городу ходили слухи. И распускали их прежде всего те, кто прибыл в город недавно, бежал из миров, покорившихся Миггее и обращенных ею в пустыни.

Кроме того, мы по-прежнему не знали имени человека, который служил Миггее. И не могли понять, почему город, который, как гласили легенды, мог предчувствовать угрозу, не переместился при первых признаках опасности, а дождался, пока его запрут в пустыне, точно в клетке.

Приступы продолжались, и, сказать по правде, отражать их становилось все скучнее. Я уже говорил, что пехотинцы были чудовищно предсказуемы. Они одинаково выглядели, одинаково мыслили и одинаково действовали. Каждый штурм неизменно превращался в резню приспешников Порядка. Какое-то время спустя я заподозрил, что эти атаки – лишь отвлекающий маневр, а настоящая схватка еще впереди.

Маневр маневром, но сражаться приходилось ежедневно.

А затем к Танелорну пожаловала сама Миггея.

Даже я поначалу не осознал всей важности этого события.

Как-то на рассвете, совершая ежеутренний обход стен, я с изумлением увидел, что город до самого горизонта окружен лесом копий, над которым полоскались на ветру вымпелы и стяги. К Танелорну подступила конница. И это были не бестолковые мечники, нет: против нас выступили славнейшие рыцари Порядка, созванные, должно быть, из всех плоскостей бытия. И численность армии предвещала нам неминуемую гибель.

Я прикрыл глаза рукой от солнца и стал разглядывать врагов. Мне бросилась в глаза громадная волчица, размером с крупную лошадь, покрытая шелковой попоной, с кожаным седлом на спине; седло было отделано бронзой и серебром, а в узде мерцали самоцветы. Во главе отряда конников эта волчица мчалась к городу. Вот она подбежала ко рву, замерла на краю; глубоко посаженные алые глаза обозрели стену, нос, иссиня-черный на серебристой шерсти, чуть сморщился, будто она к чему-то принюхивалась. Скорее всего, подумалось мне, эту волчицу когда-то изловили на Мелнибонэ: только там водятся волки-альбиносы.

На волчице восседал некто в доспехах и в серебряном шлеме с опущенным забралом, скрывавшим лицо. Копье всадника отливало золотом. Поверх доспехов был накинут плащ, от пестроты которого рябило в глазах; из-под плаща виднелись разноцветные шелковые ленты.

Всадник обернулся, привстал в стременах, поднес к губам рог. Над окрестностями раскатился охотничий сигнал.

И конная лава пришла в движение. Тысячи белых лошадей, тысячи закованных в доспехи воинов. Они что, намереваются затоптать нас копытами своих коней?

И тут я увидел, на кого они охотятся. Углядел, за кем гналась волчица.

Заяц, белый как свежевыпавший снег, летел по-над пепельным полем, удирал от преследующей его армии. Он мчался к воротам Танелорна.

Вслед ему устремилась тысяча стрел и копий.

Слишком поздно.

Заяц сиганул в ров, переплыл его, подбежал к воротам, которые чуть приоткрыли, юркнул в щелку и мгновенно затерялся в уличной суете.

Охота прекратилась. Серебряное воинство разделилось надвое, обтекая Танелорн. Добыча ускользнула… Пропел горн, командуя отбой.

Они произвели на нас внушительное впечатление, эти рыцари Порядка. Своими сверкающими доспехами, своими шлемами, из-под которых не видно лиц. И своим числом.

Я встречался с ними и ранее. Рыцари Порядка служили священному долгу – как они его понимали. Созванные под знамена Миггеи, они – тут нечего и сомневаться – будут драться за нее насмерть. Не станут выяснять, кто прав и кто виноват, не станут оспаривать приказов. У них в обычае повиноваться приказу, каким бы нелепым или бесчеловечным тот ни казался. Они цепляются за пресловутый долг, им видится одно-единственное будущее и иных они не приемлют. А собственную алчность выдают за стремление установить в мироздании власть Порядка.

Но этим утром они гнались за зайцем, мы им были не нужны.

Конские копыта взрыли пепел. Громадная волчица раздраженно рыкнула, и от этого рыка у меня по спине побежали мурашки.

Рог протрубил в третий раз.

Рыцари сомкнули ряды и единым строем поскакали обратно к горизонту.

Ко мне подошел Хмурник – он командовал отрядом мечников, стоявших чуть дальше по стене.

– Что все это значит, Эльрик? – спросил он, потом понюхал рукав, потер невидимое пятно. – Они что, на прогулку выехали? Видел, за кем они гнались? На что им сдался этот несчастный заяц?

Я и сам хотел бы знать, зачем герцогине Порядка понадобился какой-то заяц. И почему она, если этот заяц для нее столь важен, не отправила своих воинов на штурм города? Неужели сообразила, что нападение на вечный Танелорн нарушит Равновесие и подорвет основу мироздания?

Безумная Миггея… Сколько раз я наблюдал, как Порядок стареет и клонится к упадку! Именно поэтому мои родичи всегда предпочитали вести дела с диким и непредсказуемым Хаосом. Ведь деградирующий Порядок – штука куда более опасная. Хаос не претендуют на логику, на последовательность в действиях, в нем разве что можно уловить логику темпераментов, логику чувств…