Полигон безумной смерти - Мурич Виктор Борисович - Страница 34

– Лови! – кричит над ухом Шурик и изо всех сил бросает гранату. Я даже не заметил как он стащил ее у меня с пояса.

Ребристый шарик пробивает внешнюю оболочку как мыльную пену и застряет где-то во внутренностях.

Шурик радостно улыбается своей сообразительности. Артем же напротив делает страшное лицо, и мешком падает на камни, закрывая голову руками.

– Ложись! – орет он, не вставая.

Тут до нас с Шуриком доходит, что нас от точки взрыва отделяет всего десяток метров. Как подкошенные падаем на животы и вжимаемся в камень в поисках защиты.

Близкий взрыв бьет по ушам. С визгом отскакивают от скал осколки. Какой-то невидимый молоток изо всех сил бьет по шлему так, что темнеет в глазах. На спину с мерзким чваканием падают куски чего-то мягкого и шевелящегося.

Поднимаю голову. От нашего противника осталось меньше половины. Жалко свисает пучок оборванных щупалец. Ну, теперь ему точно не до нас.

– Ну ты и …! – отплевывается от пыли Артем оторвав голову от камней. – Ты лучше с собой камни носи а не гранаты… Так всем безопаснее будет.

– Так ведь сработало! – весело улыбается Шурик. – Главное что получилось, а не как добились!

– Зря веселитесь! – говорю, глядя на то, как восстанавливается огромная туша. – Его так просто не возьмешь.

– Только гранат больше не надо, – умоляюще посмотрел Артем на Шурика.

Пузырьки, составляющие тело животного быстро увеличиваются в диаметре и начинают делиться на несколько мелких. Откуда-то из пузырей выскальзывают тонкие нити извивающихся щупалец.

Напоминает научно-познавательный фильм про размножение простейших методом деления. Вот только, к сожалению, я не в домашнем кресле и это простейшее, если его можно так назвать, не на экране телевизора.

Кажется, прошло не более минуты, а животное уже вернулось к начальным размерам и опять беззвучно двинулось в нашу сторону. Руки, сжимающие карабин, безвольно опускаются под гнетом отчаяния.

Шурик и Артем все еще стреляют, а я лишь наблюдаю за происходящим с каменным выражением на лице.

Ритмично сокращаются воздушные мешки, по бокам тела выбрасывая потоки сжатого воздуха. Туша медленно надвигается на нас. Сантиметр за сантиметром. Медленно, но неуклонно. Под ее нажимом мы вынуждены отойти на самый край скалы. Опасливо поглядываю вниз. Высоко! Не хватало еще оступиться и кубарем скатиться вниз. Тогда точно костей не соберешь.

Вот задачка получается. С одной стороны обрыв с другой неуязвимая тварь. Интересно, есть ли у этой задачки положительное решение? Положительное для нас.

Щупальца уже мельтешат в метре от наших лиц. Прозрачные нити жадно тянутся, желая ухватить… Ухватить и тянуть… Тянуть пока сопротивляющаяся плоть не прижмется к пульсирующему животу… А тогда…

Закрываю глаза, не желая видеть пузырчатую смерть. Лучше уж подумать о чем-нибудь приятном… Вика ласково улыбается мне и обнадеживающе подмигивает. Мол, держись герой, это далеко не последнее испытание. Вот только за что держаться?

– Эй Витек! Ты чего? – раздается над ухом веселый голос Артема. Слишком веселый для данной ситуации. – От страха в коматозники записался?

Осторожно открываю глаза. Щупальца по-прежнему тянутся к нам. Да и их хозяин никуда не делся… Чего же тогда Артем так веселиться?

– Он не двигается! – поясняет Артем, видя мое удивление. – Какая-то невидимая преграда. Мы сквозь нее прошли беспрепятственно, а эта куча пены не может.

– Как тогда, с крокодилами, – напоминает Шурик. – Ведь тоже была некая невидимая линия, через которую они не смогли перешагнуть. Странно все это, вам так не кажется?

– Кажется, не кажется, – передразнил его Артем. – Главное что она есть, и этот пузырчатый урод сквозь нее пройти не может. – Он добавляет еще несколько крепких слов в адрес этого самого урода. Шурик кривится и укоризненно качает головой.

Действительно, тварь как бы уперлась в невидимую преграду. Судорожно сжимаются воздушные мешки, толкая тело вперед, но все безуспешно, преграда неумолима.

– Откуда она взялась эта преграда? – спрашиваю, переводя взгляд с одного друга на другого. Я еще не до конца уверовал, что опасность позади, что эта мерзкая с виду тварь нам больше не страшна.

– Прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете, – улыбается Артем. – А кто ее знает? Может это и не преграда вовсе. Может энту гадость какой-то невидимый поводок удерживает.

Я никогда особо серьезно не задумывался над собственной смертью и тем, что будет дальше, после нее. Но сейчас, глядя на жадно тянущиеся ко мне щупальца я искренне желаю, чтобы моя смерть не была такой… Нет, я не хочу сказать, что помышляю о спокойной тихой старости в окружении толпы внуков и в финале умиротворение на ложе. Я предпочел бы прожить жизнь пусть и намного более короткую, но в полной мере насыщенную приключениями и романтикой.

Опасливо поглядывая на настырно рвущуюся к пище тварь, начинаем спуск. Оказалось даже тяжелее чем я ожидал. Пришлось забросить карабин за спину, а в правую руку взять нож. Втыкая его в щели между камнями, я немного облегчаю спуск и уменьшаю вероятность падения. Друзья следуют моему примеру и уже через минуту раздается дружное поцокивание металла о камень.

Не успевшее толком отдохнуть после подъема тело тупо ноет. Жилы натянуты как струны. Я двигаюсь как автомат. Радует лишь то, что с каждой минутой мы все ближе и ближе к цели.

Добравшись до узкой площадки шириной менее метра, устраиваем пятиминутный отдых. С радостью сбрасываю с плеч свой ранец. Осмотрев более чем скромную жилплощадь нашего пристанища, умащиваюсь прямо на своей ноше и облокачиваюсь спиной о шершавую скалу. Никогда бы и не подумал, что спуск такое изнурительное дело.

Шурик трясущимися от усталости руками выудил из кармана пару сигарет и одну протянул мне.

Докурив, решаю еще раз осмотреть парк с помощью оптики.

У самолета при посадке вылетели стекла в кабине пилотов, и сорвало боковую дверь. Теперь она валяется метрах в двадцати позади. Фюзеляж основательно покрыт глубокими вмятинами. В стороне от самолета валяется вырванное с мясом правое шасси. Одно крыло почти полностью отвалилось. Хищно скалятся из-под рваной обшивки обломанные ребра жесткости.

– Да, крепко ребят потрясло! Интересно, сколько времени они уже здесь? – размышляю вслух.

От самолета вниз, к площадке тянется темная поблескивающая полоса. Стоп, а это ведь не площадка! Это озеро заполненное какой-то маслянистой дрянью.

– В центре парка находится озеро, – делюсь результатами осмотра.

– Я думал это просто площадка, – удивляется Шурик, а Артем кивает, присоединяясь к его мнению.

– Нет, озеро. А из самолета при аварии вытекло топливо и создало на поверхности маслянистую пленку. Ветра нет. Вот и приняли за площадку, – объясняю увиденное, не отрываясь от прицела.

– Что там еще интересного? – любопытствует Артем. – Дай глянуть.

– Сейчас, сейчас, – шепчу, пытаясь рассмотреть светлые комки на поверхности и на берегах озера. Как я их раньше не заметил? Этих комков множество. Может тысяча. Может больше.

– Вот черт! – вырывается плачущий стон из моей груди.

– Что там? Что ты увидел? – дергается ко мне Артем, рискуя соскользнуть с площадки.

– Дети! – чуть ли не плачу я и отстраняюсь от прицела.

– Где дети? В самолете? – всматривается в парк Шурик.

– Нет! В воде, на берегу! Везде! – У меня на глазах выступают слезы и я, не стесняясь, вытираю их рукавом.

Вся поверхность озера и весь берег усыпаны маленькими трупиками детей. Новорожденных детей. Тела лежащие на берегу уже частично впитались в землю. Тела в воде разбухли и походят на беленькие резиновые игрушки, плавающие в ванне шаловливого малыша.

Никогда до сих пор я не видел ничего более ужасного и думаю, что никогда не увижу. Я уверен, что до конца жизни эти плавающие трупики будут преследовать меня в ночных кошмарах. Тысячи маленьких трупиков. Тысячи маленьких прерванных жизней, оборванных нитей. Они умерли, даже толком не успев узнать, что такое жизнь. И пусть даже в ней обычно зла значительно больше чем добра, но все равно… все равно она стоит того, чтобы ее прожить!