Прогулки по радуге - Муратова Ника - Страница 55

Оставался последний этап, когда после завоза последней партии оборудования они должны были подключить его, проверить, как оно работает (если будет электричество!), подписать все бумаги. На этом можно было бы считать данную часть проекта закрытой. Однако именно этот последний этап, как назло, никак не удавалось осуществить. Должны были поехать Данила, Джонатан и кто-нибудь из местных, скорее всего их водитель Амоа, чтобы помочь им с переводом, если понадобится. Все было готово, и члены группы ожидали лишь команды ехать. Все зависело от решения Тони, так как он как пилот отказывался лететь, ссылаясь на погодные условия.

— Я понимаю, Дэн, что ты торопишься, но я думаю, твоей семье ты нужен целым и невредимым, и именно поэтому я не повезу вас, пока этот чертов дождь не прекратится. — Тони был неумолим, да Данила и сам понимал, что он прав, и поэтому не упирался и ждал, когда же небо прояснится. Он уже сообщил Эрике, что будет у них через несколько дней, и она ответила ему, что время терпит. Когда очередной день наконец начался с ясного неба, он нетерпеливо вызвал Тони по рации.

— Как тебе небо сегодня, капитан?

— Сойдет, — отозвался Тони, — собирай своих людей и все, что нужно для перевозки, надеюсь, погода не будет играть с нами злых шуток, нам это совершенно ни к чему.

— Да все уже собрано давно, сейчас только свою команду вызову, и мы готовы! — У Данилы аж заблестели глаза от мысли, что сегодня они наконец-то расправятся с этим и он займется своими личными делами! Он отправится к Эрике и будет на родах, как и обещал! Его сердце застучало сильнее, как только он представил себе этот момент. Он знал, что Эрика будет держаться молодцом и все должно быть в порядке. Он был уверен в этом. Единственное, чего он не знал, так это того, что в то утро, когда они взлетели с Тони в направлении к скрытой в горах деревеньке, его жена Эрика уже находилась в госпитале со схватками в самом разгаре и невероятно нуждалась в нем.

Они долетели до места довольно быстро, разгрузились, подсоединили все, что нужно, поговорили с теми, кто там собирался работать, приехала даже глава местного племени, дородная пожилая женщина, полная достоинства и уверенности в себе, с подарками для них и полными корзинами еды. Они собирались отпраздновать открытие этой маленькой клиники, которая для них казалась спасительным островком.

— Амоа, скажи им, что мы не можем остаться на обед, и так уже времени мало, — шепнул Данила, поглядывая на часы и на то, как женщины шустро раскладывали провизию на банановых листьях. Обед никак не входил в их планы, да и задерживаться не стоило, даже при таком ясном небе. Эти народные традиции гостеприимства, которые всегда так восхищали Данилу, в данный момент показались ему совершенно неуместными.

— Нельзя так, вы их сильно обидите этим, — укоризненно шепнул в ответ Амоа, качая головой в знак крайнего неодобрения. — Они принесли столько еды и подарков, как самым дорогим гостям, вы не можете так сильно оскорбить их, отказавшись от даров.

— Да, но мы не можем рисковать, задерживаясь здесь дальше, кто знает, что случится с погодой, она же переменчива, как женщина. — Тони придирчиво разглядывал небо, однако оно невинно сияло чистейшей голубизной. — Я не дам и цента за то, что такая погода продержится достаточно долго.

— Но повернуться сейчас к ним спиной будет прямым оскорблением с вашей стороны! — У Амоа даже глаза расширились от ужаса, когда он представил себе эту картину. В их стране так не поступали. Это было просто невозможно! Именно так и начинались многие межплеменные войны — с нанесения оскорбления.

Пока они обсуждали это, их стали приглашать отведать угощение, да еще с такой помпезностью и напыщенностью, как будто они и впрямь придавали этому огромное значение. Забили в деревянные удлиненные барабаны, женщины стали напевать приветствие и пританцовывать вокруг них и вождя племени, разбрасывая вокруг лепестки и надевая венки из ярких цветов им на шеи.

— Ну, может, мы посидим тут минут двадцать, чтобы никого не обидеть, и отправимся обратно, а то, если они решат, что вы намеренно их оскорбили, они могут преспокойно сжечь вашу клинику, они всегда так мстят за оскорбление — разрушением. — Амоа не сгущал краски, он знал местные обычаи и не считал нужным скрывать от этих белых людей, ничего не смыслящих в их традициях, что может повлечь за собой их неосмотрительный шаг. Потом еще его самого припишут к этой заварушке, и не отмоешься.

Данила вздохнул, не зная, что делать. Подвергать риску весь их труд, лишать местное население одной, пусть самой простой, клиники было бы ужасно. Он тоже, как Тони, посмотрел на небо и не увидел ничего, что бы его встревожило.

— Ну что, я смотрю, у нас нет выхода? — Он вопросительно посмотрел на Тони.

— Я не одобряю, это чистое небо абсолютно ничего не гарантирует, если хочешь знать. Но если ты считаешь, что этот обед на самом деле так уж важен, то делать нечего, — хмуро ответил Тони. Ему совершенно не нравилась эта идея.

Перед ними разложили корзины с фруктами, запеченные овощи разных видов, кокосовый сок и главный деликатес в этих краях — запеченную свинью. Это было знаком высшего уважения. Амоа уплетал за обе щеки, не так уж часто ему приходилось кушать мясо в последнее время, Данила, Джонатан и Тони едва прикоснулись к еде, все время поглядывая на часы. Они терпеливо дослушивали торжественную речь главенствующей женщины, совершенно не вникая в перевод, который делал Амоа с набитым ртом, когда Тони обратил внимание на то, что на горизонте небо уже не такое лазурное, как было десять минут назад. Он толкнул Данилу в бок.

— Посмотри на небо вон там, на горизонте, если мы не уберемся отсюда в ближайшее время, нам придется здесь ночевать, так и знай, и неизвестно еще, сколько ночей!

— Ну уж нет, эта перспектива меня совершенно не устраивает. — Данила вытащил свою рацию, где шли обычные переговоры между персоналом лагеря, уменьшил звук и приложил к уху, делая при этом встревоженное лицо.

— Амоа, переведи им, что мне поступило экстренное сообщение — нам надо срочно возвращаться в лагерь. Там чрезвычайное прошествие, мы никак не можем задерживаться. Скажи, что мы очень-очень благодарны, но не можем более наслаждаться их обществом. Понял?

Амоа понимающе кивнул и перевел его слова вождю, указывая на рацию как на доказательство того, что сообщение действительно поступило. Вождь недоверчиво посмотрела на рацию, потом на озабоченные лица своих белых гостей и расплылась в улыбке, что-то сказав на своем наречии.

— Она говорит, что в следующий раз вы должны будет приехать на несколько дней, чтобы они могли устроить настоящий праздник.

— Короче говоря, они не обидятся, если мы уберемся отсюда немедленно? — переспросил Тони. — Ну слава богу!

Убедившись, что Амоа подтвердил его слова, он вскочил на ноги и начал сердечно прощаться со всеми. Его примеру последовали Данила и Джонатан. Закончив объятия и рукопожатия и погрузив подарки из ракушек, кабаньих клыков и свиных хвостов, они взлетели, вздохнув с облегчением.

Данила сидел впереди, рядом с Тони, и видел, как лицо Тони становится все более и более хмурым по мере того, как небо стремительно превращалось из лазурного в серо-черное, затягиваясь на их глазах тяжелыми тучами, которые шли прямо на них, вернее, это они летели в направлении шторма.

— Надеюсь, все хорошо пристегнуты? — тревожно бросил Тони сидящим на задних сиденьях.

Все были пристегнуты, но это не убавляло нарастающей тревоги, особенно когда разразился сильнейший дождь и подул такой ветер, что вертолет стало бросать из стороны в сторону. Все молчали, не отрывая глаз от штурвала, который Тони удерживал с огромным усилием. Они приближались к лагерю, но вертолет постоянно дрожал в воздухе, не в силах совладать с порывами сильного ветра.

— Черт бы побрал этот чертов ветер, я не знаю, как посадить вертолет, мы уже недалеко от лагеря, но как только я начну сбавлять скорость при посадке, то неизвестно, как эта машина среагирует!