Сокровище африканских гор - Грин Александр Степанович - Страница 5

Солнечный блеск, отражаемый камнем, утомил глаза охотника, и он с удовольствием направил их в тень. Когда взгляд освоился с тьмой пропасти, стала постепенно видна поверхность противоположного отвеса. Проницая отдохнувшим зрением темноту, Гент опускал взгляд все ниже, пока не остановился на полукруглой линии, очень правильной, словно очерченной циркулем; ее вершина была обращена вверх, но продолжение терялось в густом сумраке, совершенно непроницаемом. Напрасно Гент старался расследовать что-нибудь еще. Правильность и чистота линии показались ему чрезмерными, тем более что все трещины и выступы темных пород имели везде, без исключения, направление вертикальное.

Гент вынул клубок восковой свечки, отрезал небольшой конец и, прикрепив его в петле бечевки, опустил зажженным в глубину на уровень с полукругом, но свет огонька, величиною с орех, бессилен был победить многовековую тьму, он слабо шевелился красной точкой, едва озаряя вершок бечевки.

Смотав ее, Гент нашел несколько небольших камней и бросил в пропасть, отсчитывая продолжительность их падения: «Раз… два… три…» — на одиннадцати донесся глухой плеск воды. Выполнив эту своего рода повинность путешественников в отношении пропастей, Гент задумался, как осветить полукруг. Наконец он нашел средство. Отстегнув крышку кожаной сумки, он вырезал из нее часть кожи и, наполнив отрезок порохом, устроил род петарды с тряпочным фитилем, натертым воском для медленного сгорания. Воспламенив фитиль, он опустил бечевку с прикрепленной петардой на высоту загадочной черты и стал ждать.

Раздался треск, во тьме сверкнул яркий столб огня, мгновенно вернув мраку его величие, но Гент продолжал мысленно видеть обнаруженное огнем. Полукруг был верхней частью большого камня; его нижняя часть образовала прямую линию. Камень выдавался из скалы наклоном верхней своей части фута на полтора. Он был обтесан так правильно, что его присутствие здесь, в месте первобытно-диком, надо было признать делом рук человеческих. От его основания тянулась вниз неровная щель. Вероятно, некогда плотно вогнанный камень выдвинулся наружу действием землетрясения, образовавшего трещину и тем расширившего углубление.

За взрывом кожаной петарды последовал своеобразный взрыв чувств. Гент не сомневался, что камень хранит тайну, раскрыть которую толкало его повелительное желание рассеять неизвестность — опасная жажда, свойственная человеку. Взволнованный столь странным открытием, волнуясь тем более, чем упорней думал о камне, Гент удалился, чтобы спокойнее обсудить положение. Он не заметил, как сошел с гор, — так сильно его голова была занята планами раскрытия тайны. Одной мускульной силой нечего было и думать выворотить такой камень — футов шесть вышины; к тому же здесь были нужны усилия не одного человека, что сильно осложняло задачу: Гент не намеревался посвящать кого-либо в задуманное.

Дома он узнал, что негр, взявшийся служить проводником к месту, посещаемому слонами, получив в задаток связку бус, а также бутылку водки, рассудил предпочесть эту добычу риску и неприятностям опасной охоты. Он не явился, что было очень кстати для Гента. Зная дикарей, он знал, что из окрестных деревень никто не явится заменить сбежавшего, а если явится, то, во всяком случае, не скоро, так как всякое дело требовало у них долгого обсуждения.

Поэтому Гент, в тишине ночи сделав приготовления, достиг пропасти к тому часу, когда пламя востока разлило по озерной воде яркий багровый блеск, озарив тропический пейзаж тихим сиянием. Прозрачность воздуха, казалось, одухотворила землю: горизонт как бы приподнимался, колыхаясь в лучах. Крики птиц слабо доносились с воды на горную высоту.

Гент приступил к делу. Он взял с собой сто футов крепкой веревки, три фунта пороха, стальное долото, молоток и небольшой шнур, пропитанный салом, замешанным с пороховой копотью. В лесу он срубил молодое дерево, толщиной в пять дюймов и длиной значительно более ширины пропасти. Укрепив конец веревки посредине этого шеста, Гент сделал на другом конце неподвижную петлю, обмотав ее одеждой. Шест он перекинул так, что его концы легли прямо поперек трещины. Затем, взяв порох, долото, молоток и шнур, Гент повис над пропастью и, перебираясь по шесту руками, ухватился за веревку. Менее чем через минуту он сидел в петле, крепко привязав себя к ней ружейным погоном.

Теперь, озарив небольшое пространство перед собой, Гент внимательно пригляделся к камню. Он был положен давно. Дожди и сырость сильно пообточили его грани. Гент убедился, что руками даже не пошевелить камня, а твердая порода скалы не подавала надежды, что можно скоро пробурить минный канал.

Тогда он стал искать в нижней трещине и по выдающимся частям камня удобной пустоты для помещения пороха, исследуя каждый дюйм. Наконец старания его были вознаграждены. Под низом камня, благодаря неровной высечке или иным причинам, образовался ряд пустот, напоминающих гнезда чугунной доски для пышек. Здесь, меж камнем и скалой, можно было, хотя и не без изворотливости, просунуть руку до локтя.

Все это время он чувствовал себя крайне неудобно на своем висячем сиденье. При всяком значительном усилии он вместе с веревкой качался и вертелся самым беспокойным образом. Поэтому, утомленный необходимостью принимать акробатические позы, Гент решил попытаться взорвать камень теперь же, не разыскивая более удобных мест для взрыва.

Гент всыпал весь порох в каменные гнезда скалы под камень, рассчитывая, что три фунта, несмотря на солидный вес камня, — вещь все же не шуточная. Затем, приладив фитиль, охотник зажег его конец, тотчас давший струю едкого дыма, выбрался на скалу и сел в ожидании. Из пропасти вырвался удар. Дым хлынул оттуда с силой пушечного заряда. Тотчас же послышался шум осыпающихся камней. Дав разойтись дыму, Гент заглянул в пропасть: камень откинулся от скалы верхней частью, удерживаясь на нижней; можно было заметить теперь, что это — род толстой плиты. Охотник спустился вниз.

Повиснув в петле, он ухватился руками за верхний край камня и, сообщив ему всю тяжесть своего тела, вывернул его из гнезда. Камень, с грохотом ударяясь о стены ущелья, исчез во тьме, раздался последний глухой шум воды, и Гент очутился перед отверстием тайника, пред входом святилища, сокровищницы или могилы.

Несколько минут он качался в петле, медля ступить в проход. Ему было приятно создавать призраки. Среди этой забавы воображения не последнюю роль играли своды храмовидных пещер, полных черной воды, в которых свет факела озаряет причудливые формы сталактитов или скелетов допотопных чудовищ. С самыми странными ожиданиями Гент подтянулся к скале и вполз в отверстие; затем, расправив конец свечного клубка, высек огонь.

Впереди ничего не было видно. Ощупав стены, Гент убедился, что они искусственного происхождения. Никакая игра природы не усеяла бы их такими характерными царапинами и тесаными углублениями, оставляемыми лишь железом. Он двинулся вперед. Узкий проход, вышиною едва в рост человека, тянулся на протяжении не более десяти футов; за ним находилось просторное помещение, границы которого свет охватил не сразу. Охотник помог борьбе огня с тьмой, отрезав несколько кусков воскового шнура; поспешно воспламенив их, он прилепил свечки к выступам ближайшей стены. Понемногу глаза человека освоились с перспективой, проступавшей сквозь мрак так медленно и неясно, как стая рыб, всплывающих из глубины к светлой поверхности. Наконец не оставалось больше сомнений: Гент находился в искусственной пещере, имевшей форму неровного полушария и загроможденной вещами, относительно ценности которых в голове самого спокойного и сообразительного человека мог возникнуть только бесформенный цифровой туман. Мы можем картинно представить расстояние мили, двух, даже до десяти; силу звука — в пределах пушечного выстрела; богатство — в размере наших личных вожделений, но ни расстояние значительное, ни гром тысяч орудий, ни сокровища, рассыпанные сотнями пудов, хотя бы они были под рукой, не откроют воображению истинной своей силы.