Перекрестки дорог (СИ) - Гришанова Ирина "Русена" - Страница 8

Чужие руки тут же отцепились от него, а Вадим облегченно тихонько вздохнул: острота первой встречи после лета с Мишкой была благополучно притушена перешучиваниями. Но что же ему теперь делать? Ведь еще несколько минут назад он был убежден, что наступающий школьный год будет без эмоциональных потрясений. Ведь это совершенно ненормально, так реагировать на одноклассника. Он покосился на стоящую рядом Лариску: та, делая вид, что внимательно слушает выступающего с речью директора, рассматривала стоящих напротив десятиклассников. «Может, стоит с ней подружиться поближе?» – подумал парнишка, осознавая меж тем, что она ему ну совершенно не интересна.

Осень входила в силу: пестрые листья шуршали под ногами прохожих, похолодевший воздух заставлял ежиться в легкой ветровке, а хмурое небо над головой соответствовало настроению Вадима. Он плелся из школы, когда из-за угла ближайшего дома неожиданно появился Мишка, и, заметив одноклассника, чуть помедлив, решительно направился к нему прямо через газон:

– Привет! Вадим, я давно хотел с тобой поговорить.

Пульс опять участился, внезапность появления Быстрова лишила возможности избежать разговора. Ничего не оставалось, как попытаться сократить общение до минимума – было страшно, вдруг собеседник по голосу ли, по поведению ли догадается о неестественном интересе к себе.

– Чего? – глаза в землю.

– Послушай, я хочу понять, чем же так тебя обидел, что ты меня в игнор отправил. Ведь вроде в прошлом году все хорошо было, а тут ты меня за километр обходить стал с первого же дня. Меня Ник уже замучил, мол, признавайся, что между вами летом произошло: Адаш как в воду опущенный ходит, да еще избегает тебя всеми способами. Он же дотошный, как хрен знает кто, – Миха замолчал, ожидая ответа.

– Не знаю, меня Никита ни о чем не спрашивал, – пробурчал Вадим, не поднимая головы, – а я тебя вовсе не избегаю, просто так получается.

В голове же металась одна только мысль: «Что делать? Что делать? Что делать?»

– Да ты хоть посмотри на меня! – разозлился от такой примитивной отмазки парень, – Даже сейчас ведешь себя странно!

Вадим поднял глаза и окунулся в серо-зеленый встречный взгляд, который требовал правды. Только вот от близости этих глаз, этого лица ни одна разумная мысль не могла пробиться сквозь панику:

– Я…Я…Ты…Я…

– Что ты как попугай?! Ведь до сих пор ты не был таким косноязычным! – Мишка схватил Вадима за плечи и встряхнул его, – Просто скажи как есть – в чем дело? Обещаю, бить не буду! – он улыбнулся, показывая, что шутит.

– Да лучше ударь! – наконец нашлись хоть какие-то слова. Сейчас он искренне этого хотел – только бы тот не догадался об истинном положении дел. Вадим резко отшатнулся, стряхивая руки одноклассника:

– Да завидую я тебе просто! – мысль показалась подходящей, чтобы скрыть истину.

Тот изумился:

– Чего-о?!

– Завидую: ты всем девчонкам нравишься! – чушь, конечно, насчет «завидовать», но хоть как-то объясняла предыдущую фразу. А что еще сказать?

– Ты пургу-то не гони! – грубо возмутился Мишка. – Ведь врешь в открытую!

– Да что ты ко мне прицепился, ненавижу! – чуть не плача от отчаяния, Вадим, не выдержав, развернулся и рванул, как на стометровке, – прочь.

Слезы все же не удалось удержать, и на бегу он размазывал их по лицу, злясь на себя за все сразу: и за увлеченность Мишкой, за невозможность объяснить ему всего, и за нелепую отговорку, за дурацкий этот разговор, и за то, что сбежал.

А ночью ему приснился сон, где Быстров, снова держа его за плечи и улыбаясь, говорит почти те же слова, что при встрече:

– Обещаю, бить не буду! А буду целовать! – и шепотом: – Нежно.

И вот его глаза все ближе, а губы обжигает дыхание Михи. Вадим медленно погружается в серо-зеленый взгляд, чувствуя, как плавится что-то внутри него, копится какое-то незнакомое напряжение, и, когда их губы соприкоснулись, произошел взрыв, выдернувший его из сна в реальность с уже угасающим непонятным, но очень приятным, ощущением во всем теле. Сердце вновь билось учащенно, и было что-то не так внизу живота, почти под резинкой трусов – тепло и липко. Осознавая происшедшее, с сожалением провожая последние отголоски удовольствия, он открыл глаза, мысленно поздравляя себя с первой поллюцией. Но тут же пришло воспоминание сна. Вадим закусил губу, окончательно осмысливая и примиряясь с истиной: причиной был Мишка, в которого он, кажется, взаправду влюбился. Эти слова, произнесенные про себя, навсегда отделили его от остальных ребят в классе. И оставшееся время ночи он лежал и думал, как ему теперь быть, как вести себя, и надо ли говорить об этом родителям. Много всяких вопросов возникло, но, приняв правду о себе, Вадим – как это ни странно – почувствовал себя легче и свободнее.

На следующий день все в классе только диву давались: замкнутый с первого сентября Вадик словно ожил и вновь превратился в неунывающего, привычного всем шутника. Мишка с удивлением поглядывал в его сторону, но подходить и заговаривать даже не пытался. И все покатилось по прежней колее: учеба, шуточки-приколочки и прочие радости ученичества. Только Вадим теперь добивался определенной цели: сделать так, чтобы одноклассники вроде как и знают, что он – гей, но все это типа шутки, розыгрыш. То есть он решил руководствоваться тем, что листок с дерева лучше всего прятать среди таких же листьев. И постепенно он этой цели добился.

Теперь его любовь к однокласснику была вроде как и на виду – можно не бояться, что кто-то узнает, но все воспринимали это за розыгрыш, кроме, может, Мишки. Но он молчал. За что Вадим был ему благодарен. А иногда Миха даже подыгрывал, но так, что у новоиспеченного члена сексменьшинств не возникало сомнений – это именно игра. Так и прошел этот год в школе. Весной Вадиму пришлось наблюдать, как его первая любовь стала встречаться с девушкой из девятого класса, что вызвало среди одноклассников бурю обсуждений наравне с новостью о переходе школы на одиннадцатилетнее образование. Их выпуск был последним по старой программе. Получив аттестат об окончании восьми классов, Вадим подал документы в колледж, хотя для родителей это его решение было как снег на голову в середине лета – учился сын хорошо. Но парень отлично понимал всю бесперспективность своего влечения и хотел как можно скорее оставить в прошлом Мишку и все, связанные с ним, переживания. Новое место учебы вселяло надежду на положительные изменения и в личной жизни.

Воспоминания Вадима прервались тихим звуком открываемой двери и чьими-то шагами по коридору. Вот этот кто-то дошел до кухни и полез за каким-то чертом в холодильник – в гостиной наверняка на столе все есть: и попить, и поесть.

– Мог бы и на столе в комнате найти что надо, – раздосадованный тем, что его отвлекли, проворчал Вадим, и пришедший неизвестный, резко повернувшись на речь, знакомым голосом выругался в ответ:

– Блядь! Так инфаркт получить можно! Ты чего это тут?

– Спал бы, если бы не шлялись всякие и не мешали, – Вадим поднялся со своего узкого ложа и уселся, облокотясь на стол:

– Ну и чего ты тут ищешь?

– Холодной минералки, – Юра показал только что взятую бутылку. – Будешь?

– А, давай, все равно не спится.

– Вот и мне чего-то не уснуть. Свет включить?

– Не стоит. Вон как фонари светят, – Вадим мотнул головой в сторону окна, забыв, что это его движение вряд ли собеседник заметит.

Присев за стол, сокурсник медленно цедил напиток прямо из горлышка, поблескивая в темноте белками глаз. Вадим решил завязать разговор – не сидеть же молча:

– Ну, как тебе вечеринка? Не жалеешь, что напросился?

– Да нет, все нормально, – Юра, видимо, не был расположен к беседе. Но зато Вадика, наоборот, потянуло поболтать:

– Я видел, ты здесь бурную активность развел – сперва с Димой удалился, потом с Ольгой. Похоже, с парнем не выгорело?