Искатели приключений на… - Гурангов Вадим Алексеевич - Страница 58

Друзья дышали очень слаженно. Когда Тараканов замедлял ритм, Серега разгонялся, накачивая энергию до пика. А когда Сергей сбавлял скорость, чтобы немного восстановиться, эстафетную палочку подхватывал Вовка, набирая темп и запуская новую волну всепоглощающего экстаза. Часто напарники накручивали обороты дыхания синхронно. Они то сливались в едином взлете, то немного обгоняли и раззадоривали друг друга, выходя на экстремальную скорость и энергетику, достичь которой в одиночку вряд ли удалось бы. Гульзара, несмотря на свою миниатюрность, дышала упорно и яростно, не отставая от лидеров гонки. Ее легкие высокие нотки вплетались в дуэт двух шаманов очень органично и забавно.

В разгар холотропа на пляже появились три девчонки-киргизочки, лет семи-девяти. Видимо, из деревни. Худенькие, гибкие и загорелые, они двигались легко и проворно. Одна из них была в черно-розовом купальнике, а две другие – в коротеньких простеньких платьицах из выгоревшей материи, с оборочками, из-под которых виднелись купальники. Делая вид, что не замечают странную троицу, они шушукались и подхихикивали. Подружки прошли вперед, на берег озера, и принялись там резвиться на песке. Они то и дело поглядывали на двух мужчин и девушку, которые держались за руки и издавали нелепые звуки.

Одна из девчонок (та, что в купальнике) стала поддыхивать ртом в том же ритме, что и эта странная троица. Сначала она дышала тихонько, но потом, войдя во вкус, разошлась и задышала громко, утрированно гулким голосом. Озорница явно пародировала холотропное дыхание, периодически взвизгивая и хохоча от удовольствия. Было видно, что занятие девчушке очень понравилось. Высокая, с длинными черными волосами, она выглядела старше своих подружек и двигалась очень пластично и грациозно, копируя манеры фотомодели.

– Ведьмочка, похоже, – негромко сказал про нее Вовка, когда троица закончила холотроп.

– Наверняка. Энергию сразу учуяла, – кивнул Серега.

Тараканов обратился к Гульзаре:

– Товарищ космонавт, как ваше самочувствие? Вы живы?

Та молча кивнула, на разговоры сил не хватало. Ее било каскадами молний, тело очень быстро вибрировало, сотрясаясь по замысловатым объемным траекториям.

– Тогда еще подкинем угольку в топку нашего космического паровоза! – многообещающе объявил Вовка.

Перехватив покрепче узенькие ладошки Гульзары с тоненькими пальчиками, Вовка и Серега перешли к задержкам. Реактивная струя гудящего яркого пламени сразу вынесла их на далекую орбиту. Ощущения были новые, еще неизведанные: Вовку будто раскрыло фонтаном, рассыпав на множество расплавленных сияющих брызг. Как Тараканов возвращался в тело, он не помнил. Когда Серега выдохнул, то обалдело закрутил головой, пытаясь понять, где он. Гульзару и подавно разорвало на атомы от дикого блаженства. Когда она открыла свои маленькие узенькие глазки, это был взгляд существа из каких-то перпендикулярных Земле миров. Инопланетянка озадаченно взирала на странное место, в которое ее занесло. В ее глазах читался вопрос: «А что я здесь делаю?»

На следующей задержке, с открытыми глазами, все трое услышали уже знакомый друзьям металлический свист «сверчка». В этот раз он повторился два раза. И снова путешественников обожгло леденящей энергией. Гульзара, сверкая черными угольками глаз, призналась, что раньше слышала этот звук в сновидениях.

– Так открывается шлюзовая камера, – уверенно произнесла девушка. – Очень непонятный мир. Что-то вроде точки перехода. Я его толком не исследовала. Похоже, оттуда мгновенный доступ в любой мир. Вот только неизвестно, куда попадешь. Но чтобы средь бела дня…

Тараканов откликнулся:

– Да сам Иссык-Куль – это точка перехода. И никогда не знаешь, куда вынесет. А вообще, товарищ штурман, вам надо книжку писать – по картографии астральных полетов!

– А давайте море посозерцаем, – предложил Серега, не в состоянии оторвать глаз от Иссык-Куля. – Я стою лицом в ту сторону и просто не могу перевести взгляд в другую сторону. Уносит не по-детски!

Вовка, вспомнив крышесносное созерцание восхода, охотно согласился. Все трое развернулись лицом к озеру, выстроившись в одну линию. Панорама открывалась восхитительная. Идеально чистое голубое небо, едва подернутая волнением синяя гладь озера и белоснежная горная гряда на северном берегу, вдоль всей линии горизонта…

Зрение сделалось панорамным, захватывая все пространство перед наблюдателями. Одновременно была видна и каждая деталь пейзажа, и вся картинка сразу. Горные вершины на расстоянии 60 км оказались совсем близко. Изрезанная линия горного хребта на том берегу тянулась параллельно береговой линии, а горы имели молочно-белый цвет. Из-за этого создавалось впечатление, что горы парят над морем, словно ровный слой облаков! Впрочем, легкая белая дымка уже начала окутывать горные вершины, высвечивая небо над собой в светло-бирюзовый фон. Совершенно нереальная окраска! Эти горы-облака и свечение над ними уносили сознание напрочь, поглощая своей ласковой красотой. Созерцая их, ничего не стоило и самому стать невесомым и призрачным, разлиться мягкими светлыми тонами и вознестись на белом меховом одеяле в царство неги и умиротворения.

Как только взор скользил немного ниже, на просторы Иссык-Куля, его энергия мгновенно уносила еще дальше. Волнистая рябь на водной поверхности медленно шевелилась, точно шкура гигантского животного, жадно дышавшего после погони. Каждая волна, даже самая крохотная, была волоском этой «шкуры» и двигалась по своим непредсказуемым законам. Потом что-то переключилось в зрительном аппарате Тараканова, и он узрел, что отдельные участки морской «кожи» двигаются упорядоченно, подчиняясь своему ритму и направлению. Дальнейшее напрашивалось само. Развернув подобное видение на весь Иссык-Куль, Вовка ахнул: он созерцал все море, как единый живой узор, как необъятный дышащий организм, складывающий подвижную мозаику из миллиардов кусочков, каждый из которых, в свою очередь, распадался на множество более мелких мозаик, движущихся по своим изменчивым, но «правильным» траекториям.

Участки водной поверхности вздымались и опускались, струились в разных направлениях, будто на ветру. Они сбегались и разбегались веером, создавали мимолетные фигуры, дышали и пульсировали, текли и вскипали, рождали невероятные сочетания форм и оттенков…

Хаос, свернутый в сложнейший, текучий, мгновенно трансформирующийся Порядок! И Порядок, распадающийся и создающий очаровывающий, парадоксальный, взбалмошный Хаос. Даже изменчивость этого грандиозного темно-синего ковра имела свою упорядоченность. Созерцаемый Хаотичный Порядок имел столь высокую организованность, что она превышала мерность Матрицы на несколько порядков.

Вовка в полной тишине ума летел над этим сумасбродным морем вперед. Или оно летело на него. Ничто, созданное человеком, не могло и близко сравниться с этим воплощением Божественного гения! Не в силах сдерживать восторг, граничащий с безумием, Тараканов воскликнул:

– Вы видите? Вы видите это?!

– Да! – схватился за голову Серега. – Обалдеть! Оно дышит, оно все живое и текучее.

Тараканов вопросил придурковатым голосом:

– Дон Хуан! А в этот раз я видел?

Друг, надув щеки и хлопая себя по ляжкам, важно ответствовал:

– Нет, Карлитос! Ты как был полным идиотом, так и остался!

Все трое расхохотались.

– Солярис! – завопил Серега. – Вот откуда взялся сюжет Лема! Он видел океан!

– Ага! Точно! – подтвердила дрожащая каждой клеточкой тела Гульзара. – Он живой и очень разумный. Его структура потрясает!

– Не иначе как Лем тоже баловался пранаямами и задержками после вдоха, – сделал вывод Вовка.

Бескрайняя площадь живого, играющего с самим собой водного «ковра» очаровывала. Смотреть на него можно было бесконечно, а с задержками – еще круче. Так что Серега, Тараканов и Гульзара еще долго неотрывно созерцали эту красоту. Друзья радовались и баловались, как дети, нашедшие редчайшую, невиданную игрушку. Они чувствовали, что открыли какую-то тайну мироздания, простую и в то же время недоступную обычному восприятию.