Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады - Парк Герберт Уильям - Страница 10

Под его командованием воины отплыли в Гераклею, где за неспособностью других методов сбора денег ахеянин Ликон предложил изъять 3 тысячи кизикийских статеров (кизикийский статер, монета города Кизик из Электра (сплав золота и серебра весом 16 г. – Ред.) у горожан посредством шантажа. Сменившие его ораторы повысили эту сумму до 10 тысяч. Было предложено отправить послами, с целью добиться выполнения таких требований, Хирисофа и Ксенофонта, но те отказались, и вместо них выбрали Ликона и двух аркадцев. Однако гераклейцы тянули с ответом, пока не закрыли доступ в город, чтобы игнорировать угрозы.

Провал миссии означал катастрофу. Уроженцы Аркадии и Ахайи, у которых взыграли национальные чувства, возложили вину за неудачу на Ксенофонта и Хирисофа. Они отказались подчиняться афинянину и спартанцу и, отделившись от остальной армии и будучи числом 4 тысячи гоплитов, выбрали десять новых стратегов с коллегиальными полномочиями. Ксенофонт пытался сплотить оставшиеся войска, но и они раскололись – на 1400 гоплитов и 700 пелтастов под командой Хирисофа и 1700 гоплитов и 300 пелтастов под командой Ксенофонта.

Аркадский отряд сильно пострадал, когда попытался заполучить необходимую добычу набегами на вифинских фракийцев. Ее спас лишь приход отряда Ксенофонта. Вследствие этого, а также смерти Хирисофа войска объединились в Калпес-Лимене. Они согласились никогда не разъединяться и оставаться под командованием прежних стратегов. Воссоединение значительно повысило бы репутацию Ксенофонта, если бы снова не начали ходить слухи, что он хочет основать колонию. Очевидно, эти слухи подкреплялись его нежеланием двигаться дальше без жертвоприношений, которые дали бы благоприятные предзнаменования. Но они являлись подозрительно медленно. Промежуток времени до прибытия Клеандра, гармоста Византия, был использован для набегов, в одном из которых бывшие воины Кира успешно сразились с войсками Фарнабаза.

Прибытие Клеандра сопровождалось небольшим, но важным инцидентом, выявившим контраст между армией, в которую превратились «десять тысяч», и армией, к которой привыкли спартанские блюстители строгой дисциплины. Некоторые участники набега, возвратившиеся с добычей, встретили Дексиппа, бывшего своего дезертира, который вернулся вместе с Клеандром. Они полагали, что смогут уберечь добычу от помещения в общий котел, если предложат часть ее Дексиппу и воспользуются защитой гармоста. Когда вмешались другие воины, не участвовавшие в набеге, Дексипп сказал Клеандру, что это воры, и получил приказ арестовать главаря воровской шайки. Но едва он арестовал одного солдата, как Агиас, один из лохагов, отнял у него пленника, а другие воины стали забрасывать Дексиппа камнями, называя его предателем. Их поведение стало столь угрожающим, что Клеандр со своими людьми обратился в бегство. Ксенофонт и другие стратеги попытались утешить оскорбленного гармоста словами: «Это лишь результат решения, что добыча принадлежит войску». Но Клеандра легко уговорить было нельзя. Дексипп охарактеризовал «десять тысяч» с самой худшей стороны, и эта характеристика теперь подтвердилась. Поэтому Клеандр пригрозил бросить их и даже поставить их вне закона в Спарте, которая в это время доминировала в Греции. Для кирян это уже было слишком: еще не наступило такое время, когда наемники могли игнорировать подобную угрозу. Они уступили представителю всей Греции и старались успокоить его речами и согласием с его решениями. Позднее Ксенофонт замечает: «…и когда он увидел, как они дисциплинированны и подчиняются командам, то еще больше захотел стать их командиром».

Таким образом, они наконец прибыли в город Византий (через 7 с лишним веков, в IV в., на его месте будет построен Константинополь – новая столица Римской империи. – Ред.) и встали лагерем в его окрестностях. Анаксибий, наварх, не знал, что с ними делать, и не дал им ничего, кроме обещаний выплат жалованья. Фарнабаз провел с ним переговоры для получения гарантий, что киряне не будут использованы для нападения на его сатрапию, а Севтом Фракийский связался с Ксенофонтом. Наконец Анаксибий рекомендовал кирянам идти к Киниску, гармосту Херсонеса, который наймет их на службу. Сказав это, он закрыл ворота Византия в знак окончательного недоверия греческим воинам. Эта последняя задержка рассердила наемников выше всякой меры. Они пробились в город и, согласно Ксенофонту, разграбили бы его, если бы не умиротворяющий характер одного из его выступлений.

Как раз на этом этапе возникает неожиданная развязка – появился фиванец Койратид, «который странствовал по Элладе, хотя и не был изгнанником: он мечтал стать полководцем и предлагал свои услуги всем городам и народам, нуждавшимся в стратеге». Подобные профессиональные стратеги были, как и профессиональные армии, не в новость. Они стали появляться после того, как софисты открыли, что стратегию можно сделать дисциплиной в профессиональном обучении. Сам Койратид, однако, не был теоретиком, зато участвовал в событиях Пелопоннесской войны. (Койратид, в частности, командовал в городе Византии в 411–408 гг. до н. э. беотийским отрядом гарнизона. После измены городу его схватили афиняне, но он сбежал, сев на корабль в Пирее и добравшись до Декелей.) Он попытался подрядить армию для следования с ним во «фракийскую Дельту, где они бы нашли все необходимое: а до похода, по его словам, он будет обеспечивать их пищей и питьем». В первый день своего командования он явился в сопровождении двадцати человек, несших ячмень, другие двадцать несли вино, три – оливковое масло, и еще один нес столько чеснока и лука, сколько мог поднять. Когда же наступило время распределить эти продукты среди воинов, то на всех их не хватило. Поэтому Койратиду пришлось распрощаться с исполнением функций командующего.

По странному капризу судьбы первая большая армия греческих наемников оказалась в городе Византий, у ворот в эллинский мир, и все еще не могла обеспечить себя адекватным греческим нанимателем. Следующее столетие не раз показывало, как можно было использовать большую профессиональную армию. Пока же никто не смог воспользоваться представившейся возможностью: наемные воины были малоэффективны без способного автократического лидера.

6. Остатки армии во Фракии

После неудачи с Койратидом военные советы снова разделились. Клеонор и Фриниск пожелали вести войска к Севтому. (Очевидно, Севтом II, царь Одрисского царства во Фракии, правил в 405–391 гг. до н. э. – Ред.) Неон, происходивший из периэков, счел за лучшее уговаривать армию служить под его началом в Херсонесе. Тимасий вновь выдвинул свой план использования воинов для обеспечения его возврата на родину в Дардан. Анаксибий, наварх, ждал развала армии, что отвечало его цели умилостивить Фарнабаза. Однако он и Клеандр, гармост Византия, были сняты со своих постов спартанскими властями, а их преемники были настроены столь враждебно к кирянам, что продали в рабство не менее четырехсот из них – в основном больных и раненых, – которых нашли в Византии. Из остальных воинов некоторые разочаровались в бродячей жизни наемников, освободились от оружия и отплыли домой. Другие отправились жить в города. У третьих же не осталось выбора, кроме как предложить себя Севтому. Он нанял их, пообещав «по кизикийскому статеру (в месяц), каждому лохагу вдвое и каждому стратегу в четыре раза больше и, кроме того, дать земли, сколько они пожелают, упряжных животных и укрепленное место у моря». Севтом даже предложил отдать в жены свою дочь Ксенофонту, который снова стал главным военным предводителем.

Судя по источникам, это первый случай, когда греческие наемники подрядились служить фракийскому царю. Причина этого шага объясняется тем, что «…наступила зима, и желающим отплыть домой нельзя этого сделать, а прожить в дружественной стране невозможно, раз необходимо за все платить, пребывать же и питаться во вражеской стране гораздо безопаснее вместе с Севтомом, чем без него. А если при всех этих благах еще будет выдаваться жалованье, то это надо считать чистой находкой». Все это верно, но не исключает объяснения Диодора, который утверждает, что «большинство из них, числом более 5 тысяч, привыкло вести жизнь профессиональных воинов». Хотя немало из них отправилось домой, а почти восемьсот пошли за Неоном в Херсонес, воины большей частью приобрели корпоративную психологию, предпочитали держаться вместе и продолжать заниматься военным ремеслом.