Глобальная культура коммуникаций - Макаревич Эдуард Федорович - Страница 26

Более чем за столетие до Маркузе об этом же говорил русский литературный критик и публицист В. Г. Белинский, притом обращая внимание на взаимоотношения гения с массой: «Масса всегда живет привычкою и разумным, истинным и полезным считает только то, к чему привыкла. Она защищает с остервенением то старое, против которого веком или менее назад с остервенением же боролась она, как против нового… Борьба гения с народом не есть борьба человеческого с национальным, а просто-напросто нового со старым, идеи с эмпиризмом, разума с предрассудками» [75] . Соответствуют ли эти оценки сегодняшнему состоянию российского общества?

ДИАЛЕКТИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МАССОВОГО И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВ КАК СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИГРА

От определения понятия «масса» социологи пришли к разработке доктрины массового общества. Это общество, в котором царят массовое производство, массовое потребление и массовые коммуникации, формирующие массовое сознание. Такое сознание включает в себя ценности и мораль, знания, традиции, материальные и духовные потребности, ожидания, политические взгляды, мнения, образы, реакцию на различные ситуации. Оно обнаруживает себя в языке, в определенной системе образов, в направленности потребностей и интересов [76] . Массовому сознанию противостоит гражданское сознание, присущее гражданскому обществу, отстаивающему принципы свободы и демократии. Массовое общество, к которому пришла современная западная цивилизация, все более подчиняет себе эти принципы. Налицо конфликт между обществом гражданским и обществом массовым.

Из-за разного понимания, что такое масса, в социологии существуют разные трактовки массового общества. В «элитарной» концепции Г. Лебона, Г. Тарда, X. Ортеги-и-Гассета масса – это толпа, «грядущий хам», «свинячье множество». Ее объединяет склонность к анархии, хаосу, массовым беспорядкам («восстанию масс»), диктатуре. Поэтому массовое общество неустойчиво, склонно к катаклизмам.

В антитоталитарной концепции X. Арендта, Э. Ледерера масса – это аморфное образование, насыщенное эмоциями, которыми в массовом обществе следует управлять. Этим и занимается элита, манипулируя настроениями массы на бытовом, политическом и экономическом уровнях. Отсюда – шаг до фашизма, к которому, по их концепции, приравнен и социализм.

К антитоталитарной близка и либеральная концепция Р. Миллса и Д. Рисмена. Ее сторонники рассматривали массу как пассивное множество полуобразованных людей, объединенных общими интересами в «одинокую» толпу, которую контролирует общественная «машинерия». Под этой «машинерией» подразумевается бюрократический аппарат, обеспечивающий конформизм, манипулирование людьми и контроль масс. В таком варианте массовое общество устойчиво, стабильно до определенного периода – до разногласий в элите.

А вот Д. Бэлл, С. Липсет и Э. Шилз смотрели на массу с точки зрения возможности ее развития, «возвышения», приближения к элите. К такому выводу их подтолкнуло формирование среднего класса, который становится основой общественного согласия и должен вытеснить самый «опасный» класс – рабочий.

Развитие капитализма, его кризисы в 30–40-е и 70-е годы XX в. вели к изменению социальной структуры западного общества. Это изменение в основном проявилось в депролетаризации населения (по формулировке социолога из чикагского Северо-Западного университета Г. Дерлугьяна). Все началось с того, что традиционные производства (добыча сырья, металлургия, машиностроение, химия) постепенно переводились из западных промышленных центров в страны Латинской Америки, Ближнего и Среднего Востока, Индию и Китай. Рабочая сила там дешевле, территории экологически не перенапряжены. Это был мощнейший стимул для глобализации. И хотя Западу пришлось «поработать» над созданием лояльных политических режимов в этих странах, над перемещением капиталов, модернизацией транспортной инфраструктуры, подготовкой местных рабочих – все равно это оказалось и выгодным, и оправданным с точки зрения неолиберальной идеологии.

Но перемещение производства – это одна сторона депролетаризации. Другая – это решение судеб высвобождавшихся людей на Западе. Теперь уже бывшие пролетарии направлялись в сферу услуг, но большинство становилось средним классом. Некоторые превращались в маргиналов, живущих на социальное пособие. Пролетарии же по большей части остались на военно-промышленных предприятиях, производящих электронную технику, «умные» машины, информационные и транспортные системы и средства связи, оборудование для сферы услуг.

Те бывшие пролетарии, что ушли в сферу услуг, становились работниками торговли, транспорта, отелей и предприятий питания. Некоторые, выучившись, заняли места менеджеров, «компьютерщиков», юристов, страховых агентов – становились работниками индивидуализированного труда. Большинство же стали представителями того среднего класса, который в основном живет за счет кредитов и спекуляции на акциях. И в обоих случаях это уже были люди, ушедшие от рабочей профессии, развращенные рекламой потребления, стремящиеся иметь все больше и больше, не задумываясь, насколько это согласуется с их возможностями. Так оценивает ситуацию Дерлугьян.

Взращивание такого среднего класса стимулировалось неолиберальной идеологией: чтобы быть по-настоящему свободным, независимым, человеку нужно заниматься предпринимательством. Идеологию поддерживала сама капиталистическая практика. Немалая часть мирового капитала была выведена из производства и брошена на финансовые спекуляции. И вот эта депролетаризированная масса, питаемая неолиберальной идеологией, спекулятивной капиталистической практикой и психологией среднего класса, стала в западном мире основой общественного согласия.

Отчасти такие процессы шли и в России. В период 1990 – начала 2000-х годов масса рабочих, инженеров и техников с закрывавшихся предприятий подалась в торговлю, сферу услуг, в охранные службы бизнеса. Это тоже был массовый процесс депролетаризации. Рождался новый класс людей, которых приучали быть «свободными», «независимыми», «самостоятельными». Такая масса (по Ленину – «наименее просвещенная», по Маркузе – «настроенная консервативно», по Белинскому – «живущая предрассудками») должна была стать основой общественного согласия.

В таких случаях массовые коммуникации, массовая культура объединяют разные гетерогенные группы, «выплавляют» «среднюю массу» людей, для которых характерны определенные ценности. Общественное мнение такой массы становится предметом завоевания и средством удержания власти. При этом политика превращается в технологию управления, в инструмент достижения компромиссов между различными социальными группами, в инструмент социального контроля, обеспечивающего массовое поведение в соответствии с конституционными нормами. В таком варианте массовое общество достигает своей высшей стадии развития. Такова была тенденция его развития и в Советском Союзе, и в странах западной цивилизации.

Так разрешается противоречие между обществом массовым и обществом гражданским, которые одно без другого сегодня существовать не могут. Подчеркнем – разрешается с помощью технологий управления, социального контроля масс.

Жизнь массового общества, управляемого определенными технологиями, становится понятной, если обратиться к концепции Й. Хейзинги об игровом характере культуры. Этот нидерландский историк определяет феномен игры так [77] :

...

«Мы можем назвать игру свободной деятельностью, которая осознается как „не взаправду“ и вне повседневной жизни выполняемое занятие, однако она может целиком овладевать играющим, не преследуя при этом никакого прямого материального интереса, ни пользы; свободной деятельностью, которая совершается внутри намеренно ограниченного пространства и времени, протекает упорядоченно, по определенным правилам и вызывает к жизни общественные группировки, предпочитающие окружать себя тайной либо подчеркивающие свое отличие от прочего мира всевозможной маскировкой».