Подземка - Мураками Харуки - Страница 94

Вскоре после того, как я пришел на работу, по телевидению передали новость об отравлении зарином, и начальство позвонило мне: Андзай-сан, это серьезно. Лучше бы пойти в больницу. Было 11 часов. Я не ощущал ничего необычного, за исключением небольшого озноба, и не считал, что чувствую себя плохо. Тем не менее пошел в больницу «Канто Кэйсин». Там мне сказали, что у меня пострадали глаза. Сам я ничего не замечал, мне даже не казалось, что вокруг все потемнело. Однако сказали, что зрачки сузились, и сразу поставили капельницу. Затем мне сказали: надо лечь в больницу, — раздели догола, помыли в ванной и выдали что-то похожее на халат, но без нижнего белья. Без нижнего белья мне было неприятно, и я позвонил жене, чтобы привезла мне белье. Но ее не оказалось дома — ушла в клуб караоке. Я позвонил дочери, которая работала поблизости, и велел ей купить мне белье, но она отказалась. Говорит, никогда не покупала мужское белье. Однако в больницу приехала сразу.

В общем, в больнице я провел только ночь, и на следующий день вернулся домой. Жена утром привезла мне смену одежды, так как мою забрал полицейский из участка Одзаки.

Пока лежал в больнице, самочувствие у меня было неплохое, был аппетит, и я хорошо спал.

Однако стоило вернуться домой, неожиданно поднялась температура, и с вечера чувствовал я себя как-то странно. Хотя я температуру не мерил, видимо, была она около 38°. Пропал сон, не было аппетита, и общее состояние было довольно тяжелым. Это продолжалось два дня, которые я провалялся в постели. Думаю, это следствие отравления. Обычно я никогда не болею, поэтому домашние очень удивились. Они ухаживали за мной, покупали питательные напитки и уговаривали меня обратиться к врачу. Я не люблю больницы, поэтому к врачу не пошел.

В дальнейшем каких-либо побочных явлений у меня не было. Меня больше беспокоит, что не все преступники из «Аум Синрикё» пойманы. Остатки этой группировки где-то еще скрываются, а те, кто предстанет перед судом, видимо, будут молчать.

Хацусима-сан родился в городе Уцуномия префектуры Ибараки. После окончания старшей школы поступил в крупную фирму по страхованию жизни, которую можно отнести к довоенному дзайбацу[93]. Помимо подробностей, связанных с инцидентом, он мне много рассказал о работе страховой фирмы, что было крайне интересно. Благодаря этому мы беседовали достаточно долго. Об этом можно писать бесконечно, но, к сожалению, я должен себя ограничить.

Хацусима-сан в молодости был косноязычен и с трудом мог гладко беседовать с другими людьми. Однако после прихода на работу в эту фирму он после мучительных самотренировок избавился от недостатка, и сейчас его речь звучит исключительно гладко. Для него не представляет труда отвечать на любые вопросы, и в беседе с ним время течет незаметно.

После того как мы расстались, я задумался, кого же напоминает мне его манера говорить. В конце концов догадался: тоже уроженца префектуры Ибараки, знаменитого мастера ракуго[94]покойного Митио Ватанабэ.

В марте, в 60 лет, Хаиусима-сан вышел на пенсию, и сейчас работает советником в дочерней фирме. В период быстрого роста экономики он был в самом расцвете сил, и, как это свойственно многим людям того времени, его манера говорить и его поведение проникнуты уверенностью в собственной правоте.

Чтобы доехать из дома до работы, мне требуется час двадцать пять минут. По железной дороге я еду от станции Хасуда до Уэно, а там делаю пересадку на линию Хибия. Электричка всегда переполнена. Нет, переполнена — не то слово, она битком набита до такой степени, что не за что даже ухватиться. И вот в таком положении едешь 43 минуты. Это очень тяжело. Пересадка на Уэно — дикий кошмар. Когда спускаешься по лестнице, люди давят со всех сторон, стараясь быстрее попасть в метро. Чтобы дойти до билетного контроля линии Хибия, потребуется не меньше семи минут[95].

До начала работы у меня было еще некоторое время, но так как поезд долго простоял, я уже стал опасаться, что могу опоздать. Честно говоря, если я опоздаю, на фирме никто и слова не скажет. Наоборот, лучше не приходить слишком рано и не слоняться без дела (смеется). Однако я не люблю опаздывать, и тогда еще подумал, что если придется сойти на Кодэмматё, я зайду в родственную фирму поблизости и позвоню оттуда к себе на работу.

Я тогда ехал в первом вагоне. Когда поезд подошел к платформе Кодэмматё, у колонны, примерно на уровне второго вагона, двое мужчин по какому-то поводу ссорились. Нет, ссорились они или нет, я не знаю, но один мужчина держал другого, а тот пытался вырваться. В чем там было дело, я до сих пор не знаю. Во всяком случае поезд проехал мимо них и остановился.

Билетный контроль на Кодэмматё находится примерно на уровне третьего вагона от хвоста, поэтому, когда я вышел из вагона, то двинулся назад. Тут же увидел лежавшую на платформе женщину — примерно там, где соединяются первый и второй вагоны. Ей, похоже, было лет 29-30, и лежала она, широко раскинув ноги, дрожа всем телом. Припадок эпилепсии, подумал я. Ко рту ей кто-то приложил платок. Вот бедняга, подумал я. Вокруг стояли люди и смотрели на нее, но было такое чувство, что они не знали, как ей помочь.

Я пошел дальше и рядом с третьим вагоном увидел лежавшего на боку мужчину лет 35. Он лежал в четырех-пяти метрах от женщины. Сегодня какой-то странный день, подумал я. Дальше, в пяти-шести метрах, лежал еще один мужчина, лет пятидесяти. Это уже третий. Его седая прическа мне напомнила заведующего филиалом нашей фирмы у станции Кодэмматё, и я наклонился к нему. Рядом заметил завернутый в мокрую газету сверток размером с бэнто.

Когда я подошел к билетному контролю, почувствовал резкий запах, похожий на горелое масло. Вероятно, заволокший платформу газ порывом ветра принесло в эту сторону. Окружающие закашлялись. Задавая себе вопрос, что бы это могло быть, я и прошел билетный контроль.

Три человека лежали на платформе, и вы это видели. Вам не пришло в голову, что это определенно странно? Вряд ли это могло быть случайностью.

Этого я не знаю, поскольку впервые попал в такую переделку. Если у человека нет оснований что-либо ожидать, то он не может быстро прийти к определенному выводу. Сегодня у многих приступы эпилепсии — или что-либо подобное. В этом случае я могу предположить, что имели место приступы эпилепсии, но не больше.

В горле появилось ощущения жжения — нельзя сказать, что это была боль, но как будто что-то острое попало туда и вызывало кашель. Окружающие тоже кашляли. Я достал платок и попытался откашляться. Затем поднялся по лестнице и вышел на улицу. Небо было красноватое. Такое впечатление, будто наступает вечер: солнце опустилось, а на небе еще остались его красноватые блики. Меня это удивило. Еще больше поразился я, когда посмотрел вокруг и увидел, что кругом в разных позах на земле лежат люди. Наверное, больше ста человек.

В это время я сам потерял способность соображать и не мог понять, что вообще происходит. Однако подумал, что надо во что бы то ни стало добраться до филиала нашей фирмы. Пока могу двигаться, надо идти. Это совсем близко, всего две-три минуты ходьбы. Если туда доберусь, можно будет что-то сделать.

Когда я туда пришел, все мужчины выскочили мне навстречу. Я им сказал: случилось что-то ужасное. Я тоже пострадал. Дайте мне полежать. Голова и глаза сильно болели, самочувствие было плохое. Я лег на диван и положил на голову мокрое полотенце. Примерно через полчаса узнал по телевидению, что это был ядовитый газ. Друг проводил меня до станции Кодэмматё: я подумал, что будет лучше, если меня подберет «скорая помощь». К тому времени почти всех пострадавших уже увезли, остались только служащие станции, и меня посадили в неотложку вместе с ними.