Кафка на пляже - Мураками Харуки - Страница 80

Хосино поднял голову и оглядел комнату. Она показалась ему какой-то странной – равнодушно-отстраненной. Четыре бесстрастные, ставшие еще более невыразительными стены. Оставленная в пепельнице сигарета догорела, превратившись в цилиндрик пепла. Парень сглотнул, прогоняя давящую на уши тишину.

– Эй… Наката-сан!

– Да, Хосино-сан?

– Что-то у меня такое чувство… как плохой сон приснился.

– Получается, мы оба одинаковый сон видели.

– Вот-вот, – будто смиряясь с неизбежным, сказал парень и почесал мочку уха. – Дело ясное. Кунжут добавим, будет суп. Все нормально.

Хосино снова поднялся, намереваясь все-таки справиться с камнем. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание, собрался и, крякнув, приподнял камень. Правда, всего на несколько сантиметров.

– Есть чуть-чуть, – заметил Наката.

– Теперь ясно, что гвоздями не прибит. Хотя толку от этого мало, наверное.

– Да, его перевернуть надо.

– Как блин, что ли?

– Ага, – кивнул Наката. – Блины Наката любит.

– Задание понял. Чертов блин! Попробуем еще разок. Может, и сладим. Возьмемся аккуратненько…

Хосино зажмурился, сосредотачиваясь. Сконцентрировал все силы, какие у него были, поднатужился. «Вот, сейчас», – подумал он. Сейчас все решится. Если не сейчас – другого раза не будет.

Хосино взялся за камень обеими руками, схватился поудобнее, набрал полную грудь воздуха и с утробным криком рванул камень вверх. Поднял, наклонил на сорок пять градусов. Это был предел. Но каким-то чудом парень удержал камень в таком положении. Не выпуская его из рук, выдохнул – и все тело захрустело и налилось болью, от которой, казалось, кричала каждая косточка, каждый мускул и нерв. Однако бросать камень было нельзя. Снова глубоко вдохнув, Хосино издал боевой клич, но сам его не услышал и не понял, что означает этот вопль. Он стоял с закрытыми глазами, наполняясь откуда-то взявшейся силой, пришедшей из-за пределов возможностей. Силой, которой у него никогда не было и быть не могло. Мозг жадно требовал кислорода – в голове мелькнула ослепительно белая вспышка, точно вылетели предохранители; нервы плавились, растворялись. Он ничего не видел и не слышал. Лишился способности думать. Не хватало воздуха. Но несмотря ни на что Хосино каким-то немыслимым усилием сантиметр за сантиметром приподнимал свою ношу и наконец с еще одним громким криком перевернул ее. Пройдя точку равновесия, камень уступил и опрокинулся под собственной тяжестью. Финал увенчал страшный грохот, от которого задрожали стены. Похоже, ходуном заходило все здание.

Не удержавшись, Хосино грохнулся на спину. Лежал на татами и жадно хватал ртом воздух. В голове пульсировала и закручивалась масса какой-то мягкой грязи. «Второй раз мне такого веса не взять», – подумал парень. (Потом выяснилось, что его прогноз оказался чересчур оптимистичным. Но тогда он этого знать не мог.)

– Хосино-сан?

– Чего тебе?

– Спасибо. Теперь вход открыт.

– Эй, отец! Наката-сан!

– Что такое?

Лежа на спине, не открывая глаз, Хосино снова набрал в легкие побольше воздуха и заметил:

– Была бы полная жопа, если б не открылся.

Глава 33

Осима еще не приехал, а у меня уже все было готово к открытию. Я пропылесосил пол, протер окна, навел чистоту в туалете, смахнул пыль со всех столов и стульев. Попрыскал аэрозолем и отполировал до блеска перила на лестнице. Слегка прошелся тряпкой по витражу на лестничной площадке. Поработал метлой в саду, включил кондиционер в читальном зале и прибор, регулирующий влажность в книгохранилище. Приготовил кофе, заточил карандаши. В эти утренние часы, когда еще не появились первые посетители, библиотеку наполняла какая-то особая прелесть. Все слова и мысли взяли тайм-аут и тихо дремали. Я готов был делать все, чтобы сохранить здесь порядок, чистоту и покой. Останавливаясь у полок, я рассматривал безмолвные ряды книг, поглаживал корешки. Как всегда, в половине одиннадцатого зарокотал мотор «родстера» и появился слегка заспанный Осима. До открытия библиотеки мы успели перекинуться парой слов.

– Если можно, я бы сейчас отлучился ненадолго, – сказал я.

– Куда же ты собрался?

– В зал хочу съездить, потренироваться немного. А то совсем здесь зачах.

Конечно, дело было не только в этом. Мне очень не хотелось попадаться на глаза Саэки-сан, которая обычно приезжала часам к двенадцати. Надо немного подождать, успокоиться, а потом уж с ней встречаться.

Осима посмотрел на меня и со вздохом кивнул.

– Тогда смотри, будь осторожнее. Я не наседка и надоедать с нотациями не буду, но осторожность сейчас не помешает.

– Хорошо. Буду, – пообещал я.

Я прихватил рюкзак и сел на электричку. Приехал в Такамацу, а там с вокзала на автобусе добрался до зала. Переоделся в раздевалке в спортивный костюм и, поставив в плейер мини-диск Принца, взялся за свои обычные упражнения. Поначалу растренированное из-за долгого перерыва тело отчаянно протестовало. Но постепенно все пришло в норму. Организм сопротивляется нагрузке – это нормально. Моя задача – успокоить его, перебороть эту реакцию. В ушах грохотал «Little Red Corvette» – вдох, пауза, выдох. Вдох, пауза, выдох. Раз за разом в том же ритме. Я нагружал мышцы на полную катушку, почти до предела. Пот катил градом, майка промокла насквозь и тяжело липла к телу. Пришлось несколько раз подходить к поилке с холодной водой – организм требовал жидкости.

Переходя по давно установленной системе от тренажера к тренажеру, я вспоминал Саэки-сан. То, что между нами произошло. Не буду ни о чем думать. Легко сказать… Я сосредоточился на работе мышц, растворяясь в ритме. Тренажер, нагрузка, раз-два, раз-два… Одно и то же. Принц выводил в наушниках «Sexy Motherfucker». Головка еще немного побаливала. Мочиться было больно. И по-прежнему красная; кожа не успела загрубеть – еще молодая и чувствительная. Голова пухла от диких сексуальных фантазий, блуждающего голоса Принца и разных цитат из книг.

Смыв в душе пот и переодевшись в чистое, я на автобусе вернулся на вокзал и зашел перекусить в первое попавшееся заведение. За едой заметил, что сижу в том самом месте, куда заглянул в первый день, как приехал в Такамацу. Сколько же времени прошло? С неделю как я поселился в библиотеке. Значит, всего должно быть недели три. А точнее? В уме сосчитать не получалось, поэтому я достал из рюкзака ежедневник и сразу все понял.

Покончив с едой, я пил чай и наблюдал за вокзальной суетой. Все торопились куда-то. При желании можно было влиться в эту вечно спешащую массу. Сесть на поезд, куда-нибудь поехать. Бросить все, перебраться в другой, незнакомый город и начать все с нуля. Открыть чистую страницу. Поехать, к примеру, в Хиросиму. Или Фукуоку. Туда, с чем меня ничто не связывает. Где я буду свободен на сто процентов. Все необходимое с собой, в рюкзаке. Белье, мыло, зубная щетка, спальный мешок. И деньги, которые я взял у отца в кабинете, почти все целы.

Однако я прекрасно понимал, что никуда отсюда не двинусь.

– Ты прекрасно понимаешь, что никуда отсюда не двинешься, – говорит парень по прозвищу Ворона.

Выходит, переспал ты с Саэки-сан и кончил в нее. Несколько раз. И она тебя допустила к себе. Зуд еще не прошел. Еще помнишь ощущение от ее плоти. Это как раз то, что тебе нужно. Потом начинаешь думать о библиотеке. О безгласных книжках, которые тихо стоят утром на полках. Об Осиме. О своей комнате, о «Кафке на пляже» на стене, о пятнадцатилетней девочке, которая приходит посмотреть на картину. Ты качаешь головой. Ты не можешь отсюда уехать. Ты не свободен. Но тебе же хочется стать по-настоящему свободным?

Я несколько раз столкнулся с полицейскими, следившими на вокзале за порядком, но они даже не посмотрели в мою сторону. Таких загорелых парней с рюкзаками можно встретить на каждом углу. Так что на общем фоне я, должно быть, ничем не выделялся и потому ничего не боялся. Главное – вести себя естественно, и никто внимания не обратит.