Дэнс, дэнс, дэнс - Мураками Харуки - Страница 65

— Помню, мы часто болтали втроем до утра, — продолжал Готанда. — Я, Мэй, Кики… Так было здорово. Такая искренность. То, что ты называешь “как в сказке”. Только сказку руками не потрогать. Поэтому они и были мне дороги вот так, отдельно от всего мира. Но они все равно исчезали. Одна за другой…

Мы помолчали. Я глядел на дорогу впереди, он — на приборную доску. Я то включал, то выключал дворники. “Бич Бойз” негромко тянули свои старые добрые песенки. О солнце, серфинге и автогонках.

— Откуда ты узнал, что она умерла? — спросил Готанда.

— А меня в полицию вызывали, — ответил я. — У нее в кошельке нашли мою визитку. Я же дал ей тогда. Просил позвонить, если что-то о Кики узнает. Она визитку взяла и сунула в кошелек, на самое дно. И таскала с собой. Черт ее знает, зачем. И, как назло, эта визитка — единственная улика, по которой сыщики надеялись ее личность установить. Вот меня и вызвали. Стали фотографии трупа показывать, спрашивать, знаю ли я эту женщину. Их там двое, инспекторов этих, оба крутые и упертые. Ну, я и сказал — не знаю. Соврал, в общем.

— Зачем?

— Зачем? А по-твоему, надо было честно ответить: “Да мы тут с другом, Готанда его зовут, шлюшек на дом вызывали”? Только представь, что было бы, скажи я им правду! Ты в своем уме? Или у тебя воображения уже не осталось?

— Извини, — сказал он искренне. — Голова не работает, глупость спросил. Конечно, ты прав. Полная ерунда получилась бы… Ну, и что они?

— Ну, что — не поверили мне, конечно. Ни единому слову. Оба — матерые профи, нюхом чуют, когда им врешь. Трое суток меня мурыжили. Так, чтобы и закона не нарушить, и душу вывернуть, пальцем не прикасаясь — в общем, тщательно поработали. Я чуть с ума не сошел. Все-таки возраст уже не тот. То ли дело раньше… Ночевать у них было негде, пришлось в камере спать. Дверь они не запирали. Но тут уже запирай, не запирай — тюрьма есть тюрьма. Как в болото какое-то погружаешься. Очень легко превратиться в тряпку…

— Я знаю. Сам когда-то две недели просидел. Молча. Сказано было: молчи, что бы с тобой ни делали. И я молчал. Ох, жутко было… Две недели без солнца. Казалось, никогда уже оттуда не выйду. То есть, там действительно так думать начинаешь. Они же из людей котлету делают. Точно пивной бутылкой говядину отбивают. И прекрасно знают, каким способом любого человека в угол загнать, чтобы он раскололся… — Он пристально разглядывал ногти на правой руке. — А ты, получается, трое суток просидел — но ничего не выболтал?

— Нет, конечно! Что же мне, отнекиваться сперва, а потом вдруг сказать: “Ну, если честно, все немного не так”? Тогда б я по гроб жизни оттуда не выбрался! Нет уж, с этими типами выжить можно единственным способом — тянуть одну и туже волынку. И если уж притворился, что ни черта не знаешь — так и держи себя до конца.

По лицу его опять пробежала странная дрожь.

— Извини, что втравил тебя во все это. Познакомил с девчонкой — и на тебе…

— Тебе-то за что извиняться? — пожал я плечами. — Что было тогда — то было тогда. Тогда и я оттянулся будь здоров. А что сейчас — то сейчас. Ты же не виноват в ее смерти!

— Это понятно… Но тебе пришлось полиции врать. И всякую дрянь терпеть одному — только ради того, чтобы я тоже не вляпался. То есть, все-таки — из-за меня. Получилось, что я у тебя словно камень на шее…

Я притормозил машину у очередного светофора, посмотрел на него — и сказал, наверное, самое важное:

— Послушай. Давай не будем об этом. Не морочь себе голову. Не извиняйся. Не благодари. У тебя — своя ситуация и свои принципы, и я это все понимаю. Моя же проблема — в том, что я не помог им установить личность Мэй. Ведь она не просто запала мне в душу, ты понимаешь, она была как родная — и я очень хочу, чтобы тот ублюдок, который ее убил, получил по заслугам. И я очень хотел рассказать им все, что знаю. Но — не рассказал. Вот что меня мучает по-настоящему. Ты только представь: Мэй лежит сейчас где-то мертвая, и никто даже имени ее не знает. Тебе от этого не паршиво?

Долго-долго он сидел, закрыв глаза, и о чем-то думал. Мне даже показалось, что он заснул. Кассета “Бич Бойз” закончилась, я нажал кнопку и вытащил ее из магнитофона. В салоне сделалось тихо. Лишь внизу монотонно шелестели шины, разбрызгивая воду на дороге. Какая глухая ночь, подумал я.

— Я позвоню в полицию, — тихо сказал Готанда, открыв глаза. — Анонимно. Скажу им название клуба, где она работала. Они установят ее личность, и это поможет следствию.

— Отличная идея, — сказал я. — Башка у тебя варит что надо. И как я сам не додумался? Полиция накрывает этот клуб с потрохами. Узнаёт, что за несколько дней до убийства ты заказывал ее к себе на дом. Вызывает тебя на допрос. И задается пикантным вопросом: а с чего это я, собственно, трое суток подряд так усердно тебя покрывал?

Он удрученно кивнул.

— Да, ты прав… Что-то у меня с головой. Совсем крыша едет.

— Точно, едет, — подтвердил я. — В таких ситуациях лучше залечь на дно и не рыпаться. Тогда тебя не заметят и пробегут мимо. Нужно переждать. Подумаешь, задушили какую-то тетку чулком в отеле! Такое случается сплошь и рядом. Уже завтра все об этом забудут. Вины твоей здесь нет, укорять себя глупо. Втяни голову в плечи и сиди тихо. Не нужно ничего делать. Начнешь дергаться — только запутаешь всех еще больше.

Возможно, я сказал это слишком холодно. Возможно, это прозвучало слишком резко, не знаю. Но, в конце концов, я тоже имею право на эмоции. В конце концов, я тоже…

— Прости, — сказал я. — Я не хотел тебя упрекать. Просто… Мне было очень паршиво. Я ничем не смог ей помочь. Вот и все. Ты ни в чем не виноват.

— Да нет, — покачал он головой. — Виноват…

Тишина стала слишком тяжелой, и я зарядил очередную кассету. Бен Э. Кинг запел “Spanish Harlem”. До самой Иокогамы мы оба молчали. Но именно это молчание вдруг сблизило меня с Готандой как никогда прежде. Захотелось похлопать его по плечу и сказать: “расслабься, все уже кончилось”. Но я ничего не сказал. Умер человек. Умер и лежит холодный в земле. Это — куда огромней и тяжелее того, в чем я мог бы утешить.

— Но все-таки — кто убийца? — спросил он, уже много позже.

— Хороший вопрос… — вздохнул я. — На такой работе, как у нее, кого только не встретишь. Что угодно случается. Не только сказки…

— Но этот клуб подбирает клиентов только из надежных, проверенных людей! Все заказы идут через администрацию. И установить, кто с кем встречался, можно практически сразу.

— Видимо, на этот раз она работала без посредников. Очень похоже на то. Какой-нибудь частный заказ, или левая работа. Так или иначе, клиент оказался гнилой.

— Да уж… — покачал он головой.

— Эта девочка слишком верила в сказки, — сказал я. — И пыталась жить в мире придуманных образов. Но это не могло продолжаться до бесконечности. Чтобы долго так жить, нужны правила. А правила уважает и соблюдает далеко не каждый. Ошибся в партнере — и все полетело к черту…

— Как все-таки странно, — сказал Готанда. — Почему такая красивая, умная девчонка работала шлюхой? Непонятно. С такими данными она запросто могла обеспечить себе жизнь поприличнее. Работу найти нормальную, богача какого-нибудь подцепить. Или податься в фотомодели. Зачем становиться шлюхой? Ну, деньги неплохие — это понятно. Но ведь деньги ее так сильно не интересовали! Может, ты и прав. Видимо, ей просто хотелось сказки…

— Видимо, — кивнул я. — Как и тебе. Как и всем нам. Все хотят сказки, только ищет ее каждый по-своему. Поэтому люди так часто не понимают друг друга. И совершают ошибки. А иногда умирают.

Я заехал на стоянку отеля “Нью-Гранд”, остановил машину и выключил двигатель.

— Слушай, а может, заночуешь сегодня здесь? — предложил он. — Наверняка у них свободный номер найдется. Заказали бы виски в номер, поговорили. Все равно с этими мертвецами в голове уже не заснуть…

Я покачал головой.

— Мы еще непременно напьемся с тобой, но не сейчас. Все-таки я устал. Сейчас бы я с удовольствием поехал домой и завалился спать, не думая вообще ни о чем.