Дэнс, дэнс, дэнс - Мураками Харуки - Страница 46

Она спросила, что именно я сочиняю. Я в трех словах описал ей суть своей работы. М-да, интересного мало, сказала она. Смотря какая тема, сказал я. В общем, я разгребаю культурологические сугробы, сказал я. А я разгребаю физиологические сугробы, сказала она. И засмеялась. Эй, сказала она, давай еще разок поразгребаем вместе сугробы? И мы снова трахнулись, прямо на ковре. На этот раз — очень просто и очень медленно. Но даже в простом и незатейливом сексе она отлично знала, как завести меня на полную катушку. “Откуда ей это известно?” — поражался я всю дорогу.

Уже когда мы клевали носами, сидя бок о бок в огромной ванне, я спросил ее о Кики.

— Кики… — повторила она. — Давно я о ней ничего не слышала. А вы что, знакомы?

Я молча кивнул.

Она набрала в рот воды, сжала губы и фыркнула — смешно и как-то по-детски.

— Пропала она куда-то. Как сквозь землю провалилась… Мы ведь с ней подружками были. Вместе за покупками ходили, по барам шатались и все такое. А потом она вдруг исчезла. Месяц назад или два… Обычная история, если честно. На работе вроде нашей заявлений об уходе не пишут. Кто решил уйти — просто исчезает молча, и все. Мне-то, конечно, жаль, что я без подружки осталась. Уж очень хорошо мы с ней ладили. Но, по большому счету, ушла — и слава богу. Все-таки у нас не в гёрлскауты вербуют…

Ее изящные пальчики пробрались ко мне в пах.

— Ты с ней спал?

— Мы вместе жили когда-то… Года четыре назад.

— Четыре года? — усмехнулась она. — Так давно! Четыре года назад я еще пай-девочкой была и в школу ходила…

— Так значит, встретиться с Кики никакой возможности нет? — спросил я уже в упор.

— Трудно сказать… Даже не представляю, куда она деться могла. Как сквозь землю провалилась. Как в бетонную стену замуровалась. Намертво. Никакой подсказки. Станешь искать — наверняка только время потеряешь. Эй, а ты что… любишь ее до сих пор?

Я медленно вытянул ноги в горячей воде и задумался, уставившись в потолок. Люблю ли я Кики до сих пор?

— Сам не пойму… Но так или эдак — мне позарез нужно с ней повидаться. У меня такое чувство, что Кики сама страшно хочет меня увидеть. И поэтому снится мне постоянно…

— Как странно, — сказала она, глядя мне прямо в глаза. — Вот и ко мне она иногда приходит во сне…

— В каком сне? О чем?

Она ничего не ответила. Лишь чуть заметно улыбнулась собственным мыслям.

— Хочу еще выпить! — сказала она наконец.

Мы снова вернулись в комнату и стали дальше пить бренди под музыку — прямо на полу. Она пристроилась у меня на груди, я обнял ее. Готанда со второй подругой, похоже, заснули — из спальни никто не выходил.

— Знаешь, — сказала она. — Можешь не верить, но мне с тобой очень здорово — вот так, как сейчас. Честное слово. То, что я по работе должна какую-то роль играть — это здесь ни при чем. Правда, не вру! Ты мне веришь?

— Верю, — ответил я. — Мне тоже с тобой очень здорово. Очень спокойно на душе. Как с одноклассницей…

— Нет, ты точно уникальный! — рассмеялась она.

— И все-таки насчет Кики, — сказал я. — Что, совсем-совсем ничего не знаешь? Адрес, фамилию — ну, хоть что-нибудь?

Она задумчиво покачала головой.

— А мы ни о чем с ней не разговаривали никогда. И имена у нас всех придуманные. Она — Кики. Я — Мэй. Там, в спальне — Мами. У всех только прозвища — три-четыре буквы и все. Про личную жизнь друг дружки вообще ничего не знаем. Пока сама не расскажешь — никто не спросит. Такой этикет. Дружить-то мы дружим. После работы всегда отдыхаем вместе. Но… это не настоящая реальность. Ничего настоящего мы друг о дружке не знаем! Я — Мэй, она — Кики. Реальной жизни тут нет. Имиджи. Вроде и существуем в пространстве, но не заполняем его. Имя у каждой — как бы название очередной фантазии. А фантазии друг друга мы стараемся уважать. Понимаешь?

— Вполне, — кивнул я.

— Кое-кто из клиентов нас жалеет за это… Но они просто не понимают! Мы же не только ради денег этим занимаемся. О своих маленьких радостях тоже не забываем. В клубе членская система, клиент очень благородный. Все стараются нас как-нибудь ублажить. Так что нам в таком придуманном мире вовсе не скучно…

— Значит, вам это нравится — сугробы разгребать? — хмыкнул я.

— Еще как нравится! — засмеялась она. И прижалась губами к моей груди. — Даже в снежки поиграть иногда удается!

— Мэй… — повторил я. — Когда-то я знал одну девчонку по имени Мэй. Рядом с нашей фирмой была зубная клиника, она там в регистратуре работала. Родилась на Хоккайдо в семье крестьянина. И все ее звали “Козочка Мэй”. Очень смуглая и худая как щепка. Славная такая была…

— Козочка Мэй… — повторила она. — А тебя как зовут?

— Медвежонок Пух, — сказал я.

— Прямо как в сказке! — засмеялась она. — “Козочка Мэй и медвежонок Пух”…

— Точно, как в сказке… — согласился я.

— Поцелуй меня! — попросила она. Я обнял ее, и мы поцеловались. Умопомрачительным поцелуем. Как я не целовался уже тысячу лет.

Нацеловавшись, мы стали пить не помню какой по счету бренди под пластинку “Полис”. Вот, кстати, еще одно дурацкое название банды. Это ж как надо сбрендить, чтоб назвать рок-группу “Полиция”? Задумавшись об этом, я не сразу заметил, что Мэй так и заснула, обнимая меня. Сладко посапывая у меня на груди, она больше не походила на гордую королеву. Обычная девчонка с соседнего двора, ранимая и доверчивая. Вечеринка для одноклассников, черт бы меня побрал… Шел пятый час. Пластинка закончилась, наступила абсолютная тишина. Козочка Мэй и медвежонок Пух… Очередная фантазия. Волшебная сказка за счет списания чьих-то расходов. Рок-группа “Полиция”… Ну и денек получился! Я думал, что вышел на верную тропинку — но опять заблудился. Ниточка, которая могла бы привести куда-то, оборвалась. Пообщался с Готандой. Проникся к нему чем-то вроде симпатии. Встретился с Козочкой Мэй. Переспал с ней. Получил удовольствие. Стал Винни-Пухом. Поразгребал физиологические сугробы. В общем, много чего пережил в этот день… Но так в итоге и не пришел ни к чему.

Я варил на кухне кофе, когда они проснулись и приплелись туда все втроем. Часы показывали шесть тридцать. Мэй была в банном халате. Мами с Готандой — в его пестрой пижаме: ей достался верх, ему низ. На мне — футболка и джинсы. Все уселись за стол и принялись за утренний кофе. Поджарились тосты, и мы стали их есть, передавая друг другу масло и джем. По радио передавали “Барокко для вас”. Пастораль Генри Пёрселла. Настроение было — как утром на пикнике.

— Прямо как утром на пикнике, — сказал я.

— Ку-ку! — сказала Мэй.

В полвосьмого Готанда вызвал по телефону такси, и мы проводили девчонок. Перед уходом Мэй поцеловала меня.

— Если получится встретить Кики — обязательно привет передай, — сказала она. Я дал ей свою визитку и попросил позвонить, если вдруг что-нибудь узнает.

— Да, конечно, — кивнула она. Потом подмигнула и добавила: — Как-нибудь еще поразгребаем с тобой сугробы, ага?

— Какие сугробы? — не понял Готанда.

Мы остались вдвоем и выпили еще по кофе. Кофе я сварил сам. Что-что, а кофе варить я умею. За окном неторопливо вставало солнце, и Токийская телебашня ослепительно сверкала в его лучах. При взгляде на этот пейзаж в памяти всплывала реклама “Нескафэ”. Вроде у них там тоже была телебашня. “Токио начинается утренним Нескафэ”… Так, кажется. А может, и нет. Неважно. В общем, телебашня сияла на солнце, и мы пили кофе, глядя на нее. А в голову все лезла строчка из телерекламы.

Нормальные люди в этот час спешат на работу, в школу или еще куда-нибудь. Только не мы с Готандой. Мы с Готандой всю ночь развлекались с красивыми женщинами, профессионалками своего ремесла, — а теперь пили кофе и никуда не спешили. И, скорее всего, через полчаса уснем как сурки. Нравится это нам или нет — вопрос отдельный, но мы с Готандой напрочь выпадаем из стиля жизни “нормальных людей”.

— Какие планы на сегодня? — спросил Готанда, оторвавшись наконец от окна.