Проклятье шамана - Мур Шон - Страница 46

Пока они беседовали, киммериец внимательно изучал крадунчика. Он уже достаточно на них насмотрелся, однако возможности изучить их на досуге до сих пор не выпадало. Тварь стояла как вкопанная, ее темно-зеленые глаза, цвет которых делал ее не похожей на остальных собратьев, сверкали непостижимым разумом, от чего по спине у Конана пробежали мурашки. Он заметил, что этот крадунчик имел узкие кожаные надкрылья и широкий веер вместо хвоста; последний был аккуратно сложен. Красные и белые пятна украшали короткие передние лапы. Киммериец готов был поклясться, что не видел у других подобного раскраса. Сноп коры был прикреплен в виде седла к толстой, как дерево, шее, верхом на которой восседала Ниона.

Из ее рассказа Конан понял, что та покинула деревню, когда Шейра была еще девочкой. Новая раниоба заняла ее место, которое потом унаследовала Шейра. Варвар до сих пор не мог разобраться в привилегиях раниобы, однако похоже, титул обеспечивал власть над определенной группой женщин, называемых охотницами, и был равносилен званию вождя у мужчин.

В конце концов Шейра удовлетворила любопытство старухи.

Ниона посмотрела на Конана и одобрительно кивнула.

– Глаза и кожа твои – как у сына Киммерии. Однако силой и духом своим ты похож на ганака!

Киммериец был весьма польщен таким сравнением, но воздержался от благодарностей и вместо этого перехватил инициативу.

– Откуда же ты пришла? Уж наверняка не из этих трижды проклятых древних развалин!

Старуха засмеялась:

– Древних?.. Да! Эти камни помнят давние времена, столь давние, что ты не сможешь себе даже представить. Проклятых?.. Возможно, когда-то, но не навсегда. Ты уничтожил последнее и наихудшее из чудовищ, порожденных в войне между богами. Жизнь снова может прорасти на этих камнях. Мертвые земли, как вы их называете, приютили меня. Но не здесь, я подчеркиваю, ибо вы видели лишь часть мертвых земель. В тех местах, откуда я пришла, не ступала нога ни одного ганака. Даже ананси избегают этих лесов.

Когда я была такая же, как Шейра, я мечтала увидеть старую деревню, как, впрочем, и многие до меня. Мы были наивны – все те, кто последовал по тропе Кулунги, – однако самонадеянны и горды. Как многие, я пала жертвой ананси. Они преследовали меня, пока я не уперлась в стену деревьев, недалеко отсюда. Это была ловушка! Нет… – Она усмехнулась, заметив, как Конан кивнул головой. – Нет, это не те деревья, что окружают рахамскую крепость. В тех местах, откуда я пришла, деревья толще и выше и растут так тесно, что между стволами нельзя просунуть ладонь. Попасть туда можно только сверху на спине мзури-вугунды, которого вы видите перед собой. В ту пору Разангва верхом на мзури пробиралась сквозь джунгли, она-то и спасла меня от ананси. Разангва была рахамкой… последней из своей расы.

– Тебя спасла рахамка?

Изумленный шепот Шейры вторил мыслям Конана.

– Фонтан богов наградил ее счастьем долголетия, или проклятием долголетия, как она сама это называла. Разангва была одной из немногих рахамцев, что сумели выжить в войне между богами Джайоры и их собственными богами. Им были известны многие секреты этого острова. – С этими словами Ниона подняла кончик своей косы и подула в ракушку. Вопреки ожиданиям Конана, никакого звука из нее не последовало, однако крадунчик приподнялся с земли и изменил позицию. – Мзури-вугунда, в отличие от остальных, подчиняется ветряным духам, что обитают в этой ракушке, если ее хозяин умеет их вызывать. Разангва обучила меня этому искусству.

Она спасла меня от смерти в лапах ананси, хотя те оторвали мне руку. Разангва забрала меня к себе и залечила рану. Тогда я дала обет-клятву никогда не выдавать ее ганакам и не покидать, пока она жива.

Теперь я свободна от этой клятвы, ибо двадцать раз лик Азузы появился на небе с тех пор, как Мухинго забрал ее к себе. Много лет она жила одна. Жизнь ее была пуста, наполняемая лишь воспоминаниями о тех, кого она когда-то любила. Я не хочу умереть такой смертью. Время вернуться!

Вечерами я прилетала в Ганаку, чтобы увидеть деревню. Я следила за вашим маршрутом по мертвым землям, однако не успела вовремя предупредить об опасности. Давакуба стара и не всегда умеет различить своих более агрессивных соплеменников, – с этими словами она похлопала крадунчика по спине. – К счастью, Конан сам убил того вугунду. Мзури редки, хотя и не охотятся друг на друга, как остальные. Это ужасное зрелище: самка поедает самца на глазах у собственных детей.

Конан содрогнулся, представив себе подобную картину.

– Можешь ли ты научить нас управлять ветряными духами? Восседая на спинах мзури, мы бы быстро отбили у кезатти охоту наведываться в деревню.

Ниона покачала головой.

– Мальчишки сделаются мужчинами, прежде чем обучатся атому-искусству. Однако вы можете рассчитывать на мою помощь. – Она дунула в свой свисток, и мзури, словно дрессированный слон, послушно опустился на землю; Макиэла, Канитра и Аврана проворно вскарабкались на его толстую и устланную пальмовой корой шею. Ни для Конана, ни для его сундука места не осталось.

Киммериец посмотрел на животное с сомнением.

– Я пойду впереди, – сообщил он остальным. Конан все еще питал к крадунчикам непроизвольную неприязнь; последнее приключение в башне было слишком свежо в его памяти.

Шейра вполне разделяла его чувства и поэтому старалась держаться от крылатой туши как можно дальше. Ниона снисходительно улыбнулась.

– Мне знакомо это чувство. Не бойтесь, мзури никогда не нападают на людей. Мы с Давакубой вернемся за вами еще до вечера. Оставайтесь в крепости возле родника, там вы будете в безопасности. Только злейший вугунда может пересечь стены, да и тот не отважится опуститься на землю.

Конан взглянул на солнце: полдня они провели за разговорами. Впрочем, он не сомневался, что Ниона сдержит свое обещание: крадунчики продемонстрировали способность быстро летать. Вместе с Шейрой он видел, как старая раниоба беззвучно дунула в свисток, и мзури взвился в небо. Вскоре они скрылись за макушками деревьев. Конан постарался не смотреть на Кахли, когда они снова вошли в крепость.

Шейра направилась прямиком к роднику и уселась возле воды, упиваясь прохладой. Когда Конан наклонился, чтобы умыть лицо, она шутя его подтолкнула. Вынырнув, киммериец схватил ее за руку и также затащил в воду.

– Во имя Крома, девочка, ты не должна вернуться грязной.

Шейра смеялась, брызгая его ладошками. Конан жмурился, уворачивался, мотая гривой мокрых волос. Капельки росы сверкали на смуглом лице раниобы, капая на упругие груди, наполовину спрятанные под водой.

Время, проведенное в ожидании Нионы, протекло незаметно.

ГЛАВА 18

ДУЭЛЬ

Ночь была в полном разгаре, когда Конан закончил поглощение куомо и отправился на покой, как это сделали ятаба, Юкона и остальные ганаки. Гомба удивил всех, публично принеся ему свои извинения, которые, правда, показались киммерийцу насквозь фальшивыми. Шейра и ее женщины, которым по традиции употребление куомо воспрещалось, казались тем не менее такими же веселыми. Их благополучное возвращение из мертвых земель подарило ганакам новую надежду.

Ятаба выглядел весь вечер чрезвычайно рассеянным. Он избегал общества Нионы и уклонялся от ее взглядов; Конану с трудом удалось втолковать ему, что он не является избранным и что в предстоящем сражении атланга будет бесполезным оружием. Киммериец с удовлетворением заметил, что горстка ганакских воинов быстро поправлялась, не говоря уже о чудесном выздоровлении Гомбы.

Он также пообещал возглавить ганаков в надвигающейся битве с кезатти. Ятаба и остальные были твердо уверены, что человек, столь любимый богами, неизбежно приведет их к победе. Эта вера опьяняла их как куомо, и, казалось, впервые за много дней туман безнадежного отчаяния, повисший над деревней, рассеялся.

Конан беспокойно ворочался, разглядывая потолок хижины Юконы. Вождь потребил невероятное количество куомо и теперь храпел, как коринфийский буйвол.