Кража в «Гранд-Метрополе» - Кристи Агата - Страница 4

С этими словами он подал девушке карточку из белого глянцевого картона. Горничная взяла карточку в руки и внимательно, осмотрела ее.

— Нет, — твердо ответила она, — ничего подобного не видела. Кстати, в комнатах мужчин, проживающих в отеле, уборку проводят коридорные. Такой здесь порядок.

— Ага! Благодарю вас, мадемуазель.

Горничная вышла. Пуаро спрятал картонку, подумал и сказал:

— Сделайте одолжение, Гастингс, позвоните коридорному. Три раза.

Меня разбирало любопытство, но я не задал ни одного вопроса и молча выполнил поручение. Тем временем бельгиец высыпал на пол содержимое корзинки для бумаг; осмотрев учиненный беспорядок, он остался доволен. Через минуту явился коридорный. Пуаро задал ему тот же самый вопрос и так же вручил картонку. Ответ был отрицательный: смуглый усатый коридорный не видел что-либо подобное среди вещей маклера. Детектив поблагодарил служащего, и тот вышел, с подозрением взглянув на разбросанные по полу бумаги. Несомненно, он должен был услышать обращенные ко мне слова:

— Да, да… Это ожерелье было хорошо застраховано.

— Пуаро! — не вытерпел я. — Я, конечно, понимаю…

— Нет, милый друг, простите, но вы ничего не понимаете, — прервал он меня несколько грубовато. — Вы, Гастингс, пока ничего не понимаете. Увы, это так, и не сердитесь на меня.

Когда мы вернулись в нашу гостиную, к огромному моему удивлению, Пуаро направился в свою комнату и стал поспешно собирать вещи.

— Что случилось?

— Первым же поездом еду в Лондон, — объявил он. — Дело не терпит отлагательства.

— Но…

— Могу вас заверить, дорогой друг, что мои серые клетки уже проделали основную часть работы. Теперь требуются лишь некоторые подтверждения. Я их должен найти. Эркюля Пуаро обмануть невозможно!

— Думаю, что факты вскоре собьют вашу спесь! — бросил я ему, возмущенный такой самоуверенностью.

— Не сердитесь, мой милый Гастингс, прошу вас… Кстати, я очень рассчитываю, что вы окажете мне небольшую дружескую услугу.

— Хорошо, — согласился я. — Что нужно сделать?

— Будьте добры, взгляните на рукав пиджака, который я только что снял. Поскольку я очень спешу, не откажите мне в любезности почистить его? Обшлаг слегка испачкан белым порошком. Вы, наверное, обратили внимание на то, как я проводил пальцами. по стенкам ящика, где хранится шкатулка с драгоценностями?

— Нет, не заметил.

— Уму непостижимо, бедный мой Гастингс! Куда же вы смотрели? Итак, немного этого белого порошка осталось у меня на пальце, а так как я был взволнован, то чисто машинально вытер его о рукав пиджака. Мне очень неприятно, что я поступил таким образом и, главное, вопреки своим принципам.

— Но что это за порошок? — спросил я, более удивленный этим открытием, чем принципами знаменитого детектива.

— Ну, это, конечно, не отрава, — ответил он, плутовато сощурив глаза. — Это просто тальк.

— Тальк?!

— Именно. Наверное, столяр использовал тальк, чтобы ящик выдвигался легко и без скрипа.

Я взорвался смехом.

— Ах вы, старый чертяка! А я решил, что и впрямь вы открыли что-то гениальное!

— До свидания, mon ami. Удираю. Улетучиваюсь.

Дверь закрылась за ним. А я, давно уже привыкший к чудачествам моего несколько заносчивого и эксцентричного друга, взял пиджак и несколько раз провел щеткой по рукаву.

Утром от Пуаро не поступило никаких известий. Я вышел на прогулку, встретил знакомых и вместе с ними пообедал в отеле. После полудня мы отправились на автомобиле осматривать окрестности и из-за неисправности мотора вернулись в «Гранд-Метрополь» только в седьмом часу вечера.

Первым, кого я увидел, войдя в холл, был Пуаро. Он казался совершенным коротышкой, наверное, потому, что сидел на диване, втиснувшись между двумя массивными фигурами супругов Опэлсен.

— Дорогой Гастингс, томящийся в неведении, бедный Гастингс! — воскликнул он и, сорвавшись с места, поспешил мне навстречу. — Расцелуйте меня, мой друг! Все прошло чудесно.

К счастью, поцелуй был чисто символический, а могло быть хуже, потому что от этого экспансивного бельгийца можно ожидать чего угодно.

— Хотите рассказать… — начал я.

— Все закончилось самым чудесным образом! — вмешалась миссис Опэлсен, и радостная улыбка расползлась по ее толстощекой физиономии. — А не говорила ли я тебе, Эдвард, что если месье Пуаро не разыщет мой жемчуг, то его никто не найдет!

— Говорила, дорогая, говорила. И была, разумеется, права.

Просящим взглядом посмотрел я на приятеля, и он смилостивился:

— Будьте добры, мой несравненный Гастингс, садитесь рядом, и я расскажу вам конец нашей истории.

— Конец?

— Да, поскольку преступники уже арестованы.

— Преступники? У Целестины были сообщники?

— Говоря о преступниках, я имею в виду только двоих: горничную и коридорного. Вы их не подозревали, не так ли? Странно, Гастингс, странно. После стольких лет нашей совместной деятельности вы могли бы кое о чем догадаться и без моей помощи. А я ведь дал вам намек, сказав о тальке.

Игривый тон моего приятеля несомненно действовал мне на нервы, но я решил быть терпеливым, чтобы поскорее добраться до сути дела.

— Вы говорите о тальке, которым столяр посыпал стенки ящика?

— Непременно столяр и непременно для того, чтобы ящик входил и выходил легко и без скрипа. Не знаю, как для столяра, но для кого-то это было очень важно. Но для кого? Представьте себе, Гастингс, для горничной! Этот план был так хитро обдуман, что его нелегко было раскусить даже Эркюлю Пуаро! Да, так вот, события происходили следующим образом. Коридорный, сообщник и скорее всего вдохновитель этой кражи, ждал в соседнем номере. Камеристка выходит первый раз из спальни своей хозяйки. Что делает горничная? Мгновенно выдвигает ящик, хватает шкатулку с драгоценностями и, открыв засоз на двери, передает ее своему дружку. Тот, находясь один в пустом номере, не торопясь, открывает шкатулку отмычкой, вынимает ожерелье и ждет следующего подходящего момента. Целестина вторично выходит из спальни. И что же? Шкатулка молниеносно возвращается на свое место. Представьте, что для этого вполне хватило тех немногих секунд! Я знаю, Гастингс, что вы готовы обрушить на меня лавину вопросов. Например, как могли преступники строить свои расчеты на том, что француженка выйдет на короткое время из спальни? Или откуда взялась подделка? И еще, и еще… Не так ли?

Мне оставалось только утвердительно кивнуть головой.

— Конечно, не все детали похищения уже выявлены. Во всяком случае, несомненно, что кража готовилась весьма тщательно — ведь супруги Опэлсен живут в отеле почти месяц. За это время были изучены повадки Целестины, которая хоть на несколько секунд, но выходила из комнаты во время уборки. Хватило времени и для того, чтобы подготовить подделку. Но вернемся к ходу событий.

Пуаро самодовольно огляделся и продолжал:

— Мадам Опэлсен неожиданно возвращается и обнаруживает пропажу. Надежда на то, что исчезновение ожерелья будет установлено не сразу, рухнула. Тут и вступил в действие запасной вариант, заранее подготовленный преступниками, — подделка из стекла, которую белокурая девица запрятала во время уборки в постель камеристки. Эта выдумка преследовала цель: хотя бы на время отвести подозрения и позволить им незаметно скрыться.

— Но, Пуаро, зачем вы ездили в Лондон? — не вытерпел я.

— Помните картонную карточку?

— Разумеется. Может быть, я временами бываю просто туп, но я все-таки не могу взять в толк, зачем вам понадобились эти манипуляции! Для отвода глаз?

— О, это был маленький трюк, — рассмеялся детектив. — Вы, должно быть, обратили внимание, как был удивлен коридорный — он тоже ни о чем не догадался. А между тем, милейший Гастингс, карточек было две, и были это не просто куски картона — они послужили мне для получения отпечатков пальцев. А дальше все элементарно просто: я еду в Лондон, обращаюсь к нашему старому приятелю инспектору Джеппу из Скотланд Ярда с просьбой сверить отпечатки с дактилоскопической картотекой. И вот результат: отпечатки принадлежат двум разыскквае-мым преступникам, специализирующимся ка хищении драгоценностей. Джепп сегодня утром приехал вместе со мной в Брайтон и арестовал эту парочку, уже готовую улепетнуть. Подлинное ожерелье оказалось у коридорного. Несмотря на то, что эти двое еще сравнительно молоды, в ловкости и хитроумности им не откажешь. Хотя и они допустили ряд оплошностей.