Человек семьи - Мур Робин - Страница 50

Затем послышался топот бегущих ног. Сторож – толстый, с брюшком человек лет пятидесяти – с вытянутым вперед оружием бежал в их сторону. Лицо его побелело от страха. К тому времени, когда он наконец приблизился, Пат уже зажал в руке свою "жестянку".

– Что случилось? – спросил местный Пинкертон.

– Все нормально. Нахожусь при исполнении служебных обязанностей, – сказал Пат, взмахнув жетоном.

Казалось, сторож сразу воспрял духом.

– Позвоните в полицию и скорую помощь, – приказал Пат. – Кажется, их дожидаются здесь два трупа.

Он наклонился над Мэнни, приподнял веко, и тело упало набок, неуклюже скрючившись. Кровь из ран в груди растеклась ниже подреберья вплоть до элегантных брюк.

– Я прослежу, чтобы никто ничего не трогал, – успокоил сторожа Пат. – Идите и сразу же позвоните в полицию.

Сторож с заметным облегчением трусцой побежал к телефонной будке. Как только он исчез из виду, Пат обследовал внутренний карман Мэнни и нащупал там то, что ожидал – два толстых конверта.

Догадка Пата подтвердилась – Мэнни сделал еще несколько остановок до встречи с Шарфом. Пат быстро переправил оба конверта к себе в карман. Шарф, видимо, удравший подальше во время перестрелки, появился снова. Он подошел со сторожем, несколькими прохожими и задержавшимися зрителями.

– Сейчас они приедут, – сообщил сторож.

Пат улыбнулся и мгновенно ощутил сильное головокружение.

– Кажется, врачи пригодятся и мне самому, – сказал он. – Эта чертова дырка сильно кровоточит.

Сначала, находясь в шоковом состоянии, Пат не сознавал серьезность собственного ранения. Теперь рана в боку начала постоянно напоминать о себе пульсирующей болью. Пат ощущал холодок в том месте, где разорванная пулей одежда пропускала ночной прохладный воздух.

– Шарф! – окликнул Пат.

Парень, видимо, был совершенно потрясен ужасом всего произошедшего.

– Боюсь, мне придется тебя задержать за участие в преступном сговоре.

– О, Боже, – простонал Шарф.

– Сторож, пожалуйста, не спускайте с него глаз, – приказал Пат, устало прислонясь к стене киоска.

Где-то далеко, как бы в подсознании, он услышал завывание приближающейся сирены. Вытянув носовой платок из кармана, Пат заткнул им кровоточащую рану. Это ранение не входило в их план, но, в конечном счете, так все будет выглядеть еще лучше. Затем Пат вспомнил о скорой помощи и конвертах в своем кармане. "Наверное, меня будут обыскивать в больнице?" – подумал он.

Когда прибыла первая полицейская машина из Сорок четвертого, Пат попросил копов присмотреть за задержанным, пока он не вынет ключи из своей машины. Добравшись до красного "меркюри", он открыл багажник и приподнял со дна резиновый коврик. Затем подсунул под него оба конверта, захлопнул крышку багажника и закрыл его на ключ. Все это заняло некоторое время. Кровотечение подтачивало его силы скорее, чем он ожидал. Пат прошел лишь половину пути до киоска и провалился во тьму.

Глава 3

Больничная палата Пата благоухала от множества цветов. На полу стояла огромная корзина гладиолусов с карточкой, подписанной именем "Фрэнк". Ранение оказалось не слишком серьезным. Пуля прошла через мышцу между бедром и нижними ребрами. Она не задела ни одного из внутренних органов. Но Пат потерял много крови, и врачам пришлось повозиться с ним пять или шесть дней, чтобы восстановить его силы.

У Пата накопилось несколько вопросов к Артуру Марсери. Когда Артур его навестил, Пат не смог сдержать своего возмущения:

– Послушай, хочу спросить насчет этого дела. Ведь вы, черт возьми, едва не убили меня.

– Ты должен научиться быстро ориентироваться в любой ситуации. Ты же прекрасно знаешь, что все спланировать невозможно. Наш человек легко возбуждался. Знаешь, слегка чокнутый. Возможно, несколько похож на Вилли Моретти. Мы не могли рассчитывать на то, что он будет все хранить в тайне после окончания дела. Таким образом, все закончилось великолепно и чисто, мы раскрыли дело, тебя ожидает медаль. А скоро получишь хорошее повышение, и все остальные счастливы тоже. Очень счастливы. Услышишь подробности обо всем этом в ближайшем будущем.

Средства массовой информации помогли закончить карьеру Пата в качестве тайного агента в Нью-йоркском университете. Арни Файн написал о самоотверженном поступке Пата прекрасную статью в "Таймс", и на этот раз все другие газеты подхватили эту тему из-за связи данного дела с расследованием о махинациях в баскетболе. Толстый Мэнни Топлиц оказался ключевой фигурой, боссом, в синдикате, управлявшем коррумпированными игроками в большинстве лучших команд страны. Синдикат функционировал в течение трех лет и уже успел обмануть букмекеров на двести тысяч долларов, если не больше.

За время отпуска Пата по болезни и последовавшей за ним период, когда его не слишком загружали работой, он смог закончить семестр и сдать экзамены одновременно. Пат представил в Департамент документы для получения благодарности или награды.

Прошло не менее недели, пока он оказался в состоянии снова сесть за руль своей машины, которую Конни перегнала в Ривердейл. Конверты были на месте, под резиновым ковриком, серые и в пятнах от дорожной пыли. В каждом было по десять тысяч пятидесятидолларовыми купюрами. Он положил эти деньги в свой сейф в банке на Шестой улице.

Разоблачение Пата как тайного агента-полицейского повысило его статус даже среди студентов с революционными и антиправительственными настроениями. По единодушному мнению сокурсников, он проник в их среду, чтобы разоблачить банду подонков, мошенничавших с баскетбольными ставками, и это пришлось им по душе. Джим Бэйли уговаривал его выставить свою кандидатуру на выборы в президенты студенческого совета в следующем семестре, но Пат решил перевестись в школу Бернарда Баруха. Там были организованы курсы лекций, специально спланированные таким образом, чтобы соответствовать рабочему графику полицейских.

Шарф признал себя виновным и был осужден на шесть месяцев заключения в Томбсе. После этого в университете он уже не появлялся. Уинберг занялся организацией отделения Комитета американских ветеранов при университете.

– Ненавижу все эти союзы ветеранов, – объяснял Уинберг, – но скоро к нам придет пополнение парней, вернувшихся с Корейской войны, и не хотелось бы повторения истории, случившейся с Федерацией ветеранов войны или с Американским легионом. Нам нужно образовать несколько групп из людей, способных представить развитие событий в будущем. Подобная организация могла бы оказать наибольшее влияние на общественное мнение в стране.

Элли продолжала работать над докторской диссертацией. Пат думал, что, узнав о том, что он женат, она прекратит и без того весьма непрочные отношения между ними.

– Не глупи, дорогой, – сказала Элли. – Я не более заинтересована в нашей связи, чем ты сам. Просто время от времени наслаждаюсь твоим великолепным телом.

Их отношения складывались на условиях, удобных ей. Его интересы во внимание не принимались. Если он чувствовал желание и предлагал свидание, она обычно оказывалась занятой – работала над статьями или собиралась на конференцию. Но когда она приглашала его на чашку кофе, сигаретку или еще по какой-то причине, он знал, что она мечтает и готова к встрече.

Пат не возражал против такого характера их взаимоотношений. По большей части встречи происходили днем или ранним вечером, и это обстоятельство избавляло его от оправданий перед женой.

Конни была столь нежной и любящей, такой образцовой домохозяйкой, что Пату не в чем было упрекнуть ее, но имелись особенности в их отношениях, которые раздражали его.

Привязанность Констанцы к церкви росла, она вступила в женскую общину и постоянно пыталась уговорить его посещать церковные службы или, по меньшей мере, причащаться в церкви в Ривердейле. Но Пат предпочитал ходить на причастие в церковь Помпейской Богоматери, чтобы ни отец Раймундо, ни Конни не узнали ничего о его исповедях. Да и туда он теперь захаживал не столь часто.