Срази и спаси! - Мур Джон - Страница 26

— Ну и что тут такого?

— Со всем уважением, ваше высочество, но вы не обдумали, к каким последствиям приведет ваше появление на городских улицах с беременной спутницей.

— Э-эй! Я тут ни при чем.

— Да-да, разумеется, но вам следует подумать о вашей репутации. Уезжаете, исчезаете на месяц и внезапно возвращаетесь с молодой красавицей на первом месяце. Бесспорно, это будет выглядеть не совсем пристойно.

— Дослушай! Ты же был рядом с той минуты, когда я только услышал про Аврору. И я все время был с Энн и Венделлом.

— Принц Шарм, я ведь не читаю вам нотацию, а просто пытаюсь обрисовать ситуацию такой, какой она представляется мне. Убеждать в чистоте ваших намерений нужно не меня, а тех, кто голосует за вас. И я очень опасаюсь, что они не сочтут пажа и шестнадцатилетнюю девочку надежными дуэньями.

— Ну а тебя?

— На колдунов поглядывают с подозрением даже в самых благоприятных обстоятельствах. Наши деяния могут рассматриваться со страхом или с восхищением, но наши заверения ни у кого доверия не вызывают. Гарантией соблюдения всех правил приличия может быть только пожилая супружеская пара или женщина в возрасте, толщиной не уступающая свинье.

— Безумие какое-то. Я спасал красотуль во всех двадцати королевствах и сопровождал их к ним домой. И ни одну даже пальцем не тронул.

— Они же давали вам по рукам, — вставил Венделл.

— Эти красотули, как вы их именуете, не возвращались домой в положении. Любопытство масс навострилось разбираться в законе причин и следствий. Увидев следствие, воплотившееся в юной Авроре, массы, естественно, начнут искать причину. Боюсь, любители скабрезных сплетен сочтут, что живой принц куда более заманчивый материал для пикантного скандала, чем усопший двадцать лет назад.

Шарм поразмышлял над словами колдуна.

— Мне кажется, вы недооцениваете народ, Мандельбаум. Простые люди не настолько простодушны. Но даже будь ваши страхи весомыми, разве не лучше въехать в столицу смело в разгар дня, словно нам нечего скрывать — тем более что скрывать нам нечего! — чем тайно пробираться в ночи, будто мы — шайка… э… шайка тех, кто тайно пробирается в ночи?

— Я бы выбрал возможность скандала, а не его неизбежность.

— Как ни верти, разницы не будет никакой, — сказал Венделл. — Все служанки во дворце, все лакеи, и гвардейцы, и привратники кинутся болтать направо и налево.

— Вот именно, — сказал принц. — Не думаю, что папаня спрячет ее в башне под замком. Просто надо будет держаться смело и все отрицать.

— Что отрицать? — спросила Энн.

Они с Авророй как раз поравнялись с ними. В результате пять лошадей оказались бок о бок на тропе, предназначенной максимум для трех, и Мандельбауму с Венделлом пришлось отстать. Их кони нетерпеливо зафыркали.

Принц объяснил:

— Мы старались решить, доставить ли Аврору в замок тайно под покровом темноты, или просто смело въехать в столицу при свете дня. По-вашему, прохожие догадаются, что вы беременны? Вы не похожи на беременную.

— Женщины умеют определять это с первого взгляда, — сказала Энн.

Принцесса Аврора гордо откинула волосы со лба.

— Я принцесса Аласии, — произнесла она с достоинством. — Невзирая на отступление от общепринятой морали, которое можно мне приписать, я тем не менее принцесса Аласии и отказываюсь прятаться и таиться, будто тать в ночи.

— Ладно, значит, решено, — сказал Шарм. — Нам просто надо будет держать головы повыше.

— Погодите, — сказала Энн. — А что, если мы притворимся, будто она замужняя женщина?

— Что-о?! — переспросил принц.

— Ну послушайте! — сказала Энн. — Будто вам это в голову не приходило! Ведь никто же не знает, что там произошло на самом деле. Бога ради, с тех пор двадцать лет прошло. И от замка остались одни закопченные развалины. Если мы скажем, что чары заработали только через несколько часов после священного обряда, это оставит достаточно времени для того, чтобы нетерпеливые новобрачные сбегали наверх и вступили в супружеские отношения! И кто это опровергнет?

— Ничего не выйдет, — заявила Аврора, хотя, судя по ее тону, она взвешивала эту мысль.

— А, собственно, почему? — осведомился принц. — Вполне правдоподобно. Во всяком случае, я бы после обряда первым делом постарался… — Обе девушки уставились на него. — Справиться у своей жены о ее самочувствии, — докончил он неуклюже.

— Мне это не нравится, — вмешался Венделл. — Если такая история выплывет наружу, у принца будет бледный вид. С какой стати ему рисковать своей репутацией, спасая репутацию какой-то девчонки?

— Моя обязанность — спасать девушек и их репутации. Кроме того… — принц увлек Венделла в сторону, — если мне предстоит выбирать между защитой собственной чести и чести дамы, то честь требует, чтобы я пожертвовал собственной честью ради чести дамы, пусть даже она сама себя уже обесчестила. Понял?

Венделл помотал головой.

— Ладно, поверь мне на слово. Значит, можно обойтись без свидетельства о браке, поскольку оно должно было сгореть вместе с замком. И все, кто там был, умерли — все, кроме Авроры. Да мы без труда можем подобрать для вас кольцо, согласовать наши истории и стоять на своем.

Аврора повеселела:

— По-вашему, получится?

— Я знаю парочку гномов, которые с радостью снабдят нас алмазом, и со значительной скидкой, — сказала Энн. — Но ведь требуется огранка и оправа.

— Сами видите! — заявил Венделл. — А где вы возьмете кольцо? Кольцо для принцессы требуется особенное. Его должен изготовить ювелир. А это означает, что в секрет будет посвящен еще один человек.

— А что случилось с вашим обручальным кольцом? — спросила Энн.

— Убрали в сейф. Не знаю, расплавилось ли оно от пожара или нет.

— Минутку! — сказал принц. — Обручальные кольца нам ни к чему. Ну, эти, с крупными бриллиантами. А нам нужно венчальное кольцо. Достанем простенькое золотое у придворного ювелира. Их у него десятки, и он поверит всему, что мы скажем.

Мандельбаум, который все это время хранил молчание, теперь тактично кашлянул:

— Ваше высочество, смею ли я попросить вас на пару слов?

— Об чем речь?

Принц и Мандельбаум опередили остальных на сотню шагов. Мандельбаум затянулся, выдохнул клуб дыма и следил за ним, пока дым не рассеялся. Шарм терпеливо ждал.

— Ваше высочество, мне тягостно видеть, как молодой человек, воспитанный в честности и добродетельности, столь легко соглашается принять участие в подобном обмане. Хотя я не раз замечал ваш нездоровый интерес к прекрасному полу, я все-таки удивлен, что вы так легко позволили смазливому личику вскружить вам голову. — Принц хотел что-то сказать, но Мандельбаум поднял ладонь. — Впрочем, это к делу не относится. Меня заботит моя роль в этом розыгрыше. Как член королевского двора на королевском жалованье, я обязан верностью в первую очередь вашему отцу. Могу ли я спросить: намерены ли вы лгать и ему? И если так, вы полагаетесь на то, что я не доведу эту информацию до его сведения?

— Черт, Мандельбаум, с чего ты вдруг заделался таким моралистом? Наверное, на тебя действуют вспомогательные военные задания, которые ты выполняешь. А я-то думал, что ты не страдаешь узостью взглядов.

— Хмпф! — сказал Мандельбаум. А потом он сказал: — Это не ответ.

— Мандельбаум, я просто хочу оградить девушку от неприятностей. Вот и привру немножко. Это же не государственная измена, верно? И ведь ты сам говорил, что я должен оберегать свою репутацию. А такой ход выручит и меня.

— Я просто посоветовал въехать в столицу ночью, чтобы не привлекать к себе особого внимания. И я вовсе не имел в виду искусный обман всего двора.

— Да ну тебя! Сначала ты говоришь мне, что народ не примет правды, а теперь советуешь ни на йоту от нее не отступать. Чего ты от меня хочешь? Одеть ее в рубище, посыпать пеплом и протащить в таком виде по улицам?

— На расстоянии дня пути отсюда есть несколько женских монастырей, где ей не откажут в адекватном крове, пище, а также епитимье во искупление ее безнравственности.