Отражение в тебе (СИ) - "ИВАНКА" - Страница 7

- Ааааааааааа!- второй отнимает нож от горла Яра, оставив на коже тонкий красный росчерк, и замахивается на Матвея.- Порешу, нааа…аааАААА!!!

Барселона смазанным пятном обрушилась на нападающего, раззявила пасть и молча сомкнула клыки на сжимающей оружие руке. Матвей даже не обернулся, он отлично натаскал псину, чтобы не переживать за тыл. Склонился над первым полубесчувственным телом.

- Ещё раз увижу тебя рядом с Яром – порву,- просто сказал он. Сжал кулак и ударил в солнечное сплетение. Поверженный скрутился калачом, выплюнул на бетонный пол кровь. А Матвей замахнулся и ударил опять – по открывшимся почкам.

- Матвей, перестань!

Яр закашлялся – ещё саднящая грудь с трудом пропускала воздух. А Матвей, словно не слышал слабого окрика, – развернулся от затихшего бандита ко второму. Подошёл, глянул сверху вниз на попавшего в капкан Барселоновой челюсти человека, осевшего на колени. Поднял ногу и бесстрастно ударил в лицо.

- Матвей!!!

Быстрый пустой взгляд. Он увидел всё – и искаженное ужасом лицо, и поцарапанную шею.

- Матвей?

Яра трясло. Он никогда не видел, чтобы Матвей – да кто угодно! – так спокойно и бесстрастно давил другого, пусть и заслужившего наказание, человека. А его брат вытер о поверженного врага окровавленную подошву, выбил из руки нож и с силой наступил на руку, раздавливая каблуком кости.

Яр сжался в комок, чтобы не слышать, как кричит взрослый мужчина. В колени ткнулась мокрым носом Барселона. А потом знакомые тёплые руки, которые всего минуту назад выбивали жизнь из других людей, нежно и заботливо отняли его от стены, прошлись по покалеченной шее, прижали к себе, укрыли тонкой, пахнущей псиной, курткой.

За спиной Матвея едва слышно застонали. Яра ощутимо замутило от запаха крови – собственной или чужой, которой несло от обнимающего его человека.

- Надо… надо скорую вызвать…

- Не надо,- равнодушно бросил Матвей, силой беря брата за руку и утаскивая вверх по лестнице, прочь от жуткой картинки,- они через полчаса своими ногами уйдут. Живучие, твари…

- Мои вещи…

- Барселона, сумку.

Матвей едва ли не на руках выволок его из перехода, огляделся, выискивая скамейку. Ночной мир города был освещён огнями. Вокруг ходили люди, сигналили на переходе машины, жизнь бурлила и переливалась красками. Словно это и не в пяти шагах под бетонным настом лежали два бесчувственных тела. И на них самих… на него, потрепанного и съёжившегося, прохожим глубоко плевать.

- Ты дрожишь… Испугался?

- …Замёрз

Он ещё плотнее запахнул Яра в свою куртку, поднёс дрожащие руки к губам и принялся на них дышать.

- Матвей, нужна скорая…

Он тут же повернул его голову, внимательнее рассматривая порез.

- Да не мне – им!..

- Вот что,- Матвей подцепил пальцем подбородок Яра, заставляя взглянуть на себя.- Им нужна была хорошая трёпка. Они её получили. И не трясись так – там больше крови, чем действительно повреждений. Ну отбил я почки, или кости поломал – они тебя едва не прирезали!

- Да они бы не стали…

Матвей осторожно стёр подсохшую ниточку крови на шее.

- Яр, обещай мне, что больше не будешь здесь ходить. Вообще, один ходить. Звони мне, я тебя встречу.

- Что я, маленький? Или девица малохольная?

Пальцы ещё сильнее впились в подбородок, заставляя лицо подняться ещё выше. Неожиданно Яру стало жутко неуютно в руках брата. Он попытался отстраниться, но вторая рука властно легла на поясницу, прижимая к себе. В щёки бросился жар – Яр почувствовал, как коснулся пахом паха Матвея. Матвей это тоже почувствовал, только не смутился. Наоборот, вжался ещё плотнее, чуть об него потёршись.

- Т-ты чего?

- Ты ведь не расслышал тогда, да? То, что я сказал на кухне.

- О чём ты?- Ноги Яра, и без того нетвёрдо стоящие на земле, стали ватными. Он обвис в руках брата.

А Матвей улыбнулся, склонился и прошептал в самое ухо:

- Я сказал тогда, что люблю тебя, и порву любого, кто станет на моём пути…

Прошло несколько дней. Едва прогревшее землю солнце было с позором изгнано затянувшими небо тучами. Нависла противная гадкая погода, когда и дождь не идёт, и подоконник зацветает от сырости. Яр не любил дожди и сырость. Место, где он жил раньше, было полно света, солнца, дикой зелени и бескрайней синевы моря. Здесь тоже на горизонте синели складки гор и темнел на западе массив леса, но единственный кусочек природы, имевшийся в его распоряжении, был в километре от дома и Яр не мог найти причину, чтобы его отпустили в настоящий лес. Яр часто сидел на подоконнике, вглядываясь в блёклые северные закаты, распускающиеся далеко над водохранилищем, над западными лесами. Тогда он брал в руки карандаш, альбом и рисовал затерявшихся в лесах мавок и дриад. Или подманивал Барселону и тогда с рисунков смотрели тоскливые волчьи глаза. Или волк с человеком, больше похожим на дикого лесного духа, бежали сквозь бурелом, преследуя добычу. У духа было его собственное лицо и такие же тоскливые как у волка глаза…

Когда не было дождя, Яр отворял окно, и сидел, уже перекинув ноги через подоконник. Он не боялся почувствовать ногами пустоту. В детстве ему часто снилось, что он летает. Расправляет руки, делает шаг над пропастью и несётся вниз… и уже над самой землёй невидимая сила туго дёргает его на себя, обволакивает, подымает вверх, даёт вдохнуть выжатый из груди воздух. Не раз и не два Яр просыпался оттого, что действительно не может вдохнуть, и грудь болела совсем по-настоящему, и совсем по-настоящему першило пересохшее горло, будто в омут с головой ухнул.

С того странного разговора в жизни Яра и в их необжитой квартире ничего не изменилось, разве что Матвей принёс откуда-то дартс и заставил Яра до боли в руках метать дротики. А через пару дней, когда тот перестал промахиваться и бить хотя бы не дальше восьмёрки, принёс ему небольшой складной нож.

- Это чего такое?

- Попробуй теперь им,- не особо обращая внимание на смутную братову панику, Матвей вложил нож в ладонь Яра и, как когда-то тот направлял его руку в рисовании, сжал ладонь в своей, замахнулся и бросил.

Не попадёт – отрешённо подумал Яр. Рука у него была не набитая, да и вообще он подобным никогда не увлекался, тем более с недавних пор по некоторым причинам рядом с Матвеем ему было жутко неуютно, он краснел, терялся и дёргался.

…Той ночью он не спал – трясло от пережитой сцены, а потом от услышанного. Но ночь прошла, хмель из головы выветрился, оставив гадостное звенящее послевкусие, и Яр уже не был полностью уверен, что всё правильно услышал и понял. В конце концов, Матвей был его родным братом, его же близнецом. И если Яр просто привык жить в тепле семейного очага и не мог представить как это – жить под одной крышей с кем-то и не питать к нему привязанности, то Матвей именно так и жил уже семнадцатый год и вряд ли именно так жить хотел. Конечно же он дорожил единственным родным существом, которому было на него не плевать! Угрюмый, молчаливый. Яр не был уверен, что живи он с отцом, из него не вышел такой же Матвей…

Нож действительно не попал. В мишень. А вот в стену влепился с глухим свистом, оставив в нарисованной воде глубокую трещину.

- А теперь сам,- Матвей отодвинулся, давая возможность Яру прийти в себя.- Нож хорошо сбалансирован, каким бы ты криворуким не был – он обязательно попадёт остриём. Главное, попасть куда метишь.

- З-зачем это мне?

- Чтобы больше никто не мог дотянуться до твоего горла,- очень серьёзно ответил Матвей, и от этого Яру стало страшно. Матвей, не страдая красноречием, на тему произошедшего говорить отказывался наотрез. Мало этого, ещё и запер Яра в квартире, не позволяя тому ходить в школу. День тот покорно проторчал дома, тем более не выветрившееся похмелье вопияло о тишине и покое, но потом голова болеть перестала, а Матвей не смилостивился. Тогда Яр не слишком остроумно удрал через окно по каштану, как когда-то и собирался.

- Ну ты псих,- похихикивая, выдавил Сашка, когда узнал. И вдруг неожиданно посерьёзнел.- Вы оба редкостные психи.