Корабль из Атлантиды - Мунн Уорнер - Страница 13

По воде лебедь плыл быстрее. Он легко рассекал волны и как мог помогал себе крыльями. Откинув назад длинную шею и положив голову между лопаток, Вимана стремительно неслась вперед.

Гвальхмай спал и спал, словно ровный гул машин успокаивал и убаюкивал его измученное тело. Вибрации судна не тревожили спящего, как не тревожило и мягкое покачивание лебедя из стороны в сторону, происходящее когда два гигантских весла поочередно отталкивались от воды.

Еще одну ночь корабль-лебедь неуклонно стремился на север, но уже медленней – ибо следовал теперь вдоль каменистого берега, заросшего густым лесом. Когда вскоре после восхода солнца Гвальхмай проснулся, постель под ним больше не дрожала, но молодой человек ощущал легкое покачивание судна на воде и слышал плеск мелких волн у бортов.

Для того чтобы одеться, Гвальхмаю понадобилось лишь натянуть мокасины. И оставив оружие внизу, он поднялся на спину Виманы в поисках девушки. Воздух был прохладен, и юноша с удивлением заметил, что ранняя осень уже окрасила листья кленов и дубов, растущих по берегам небольшой бухты, где, укрываясь от морских бурунов, корабль стоял на якоре. До сих пор Гвальхмай не осознавал, сколько месяцев минуло со дня его отплытия, и не догадывался, какое теперь время года. Оказывается, несколько сезонов сменили друг друга, пока «Пернатый Змей» медленно дрейфовал в южном море водорослей. Да, он потерял многие месяцы, из его жизни вычеркнуты сотни драгоценных дней, в течение которых он мог бы далеко продвинуться на своем пути к цели.

Крик с берега оторвал его от мрачных мыслей, и Гвальхмай увидел Коренис.

– О-и! – прокричала девушка и помахала рукой. – Ты действительно вернулся к жизни? Бери свое оружие и сходи на берег!

Гвальхмай смеясь помахал ей в ответ и через несколько секунд снова появился на палубе, полностью вооруженный. Широкое вытянутое крыло птицы касалось кончиком одного из разбросанных в воде у берега валунов. Прыгая с камня на камень, Гвальхмай легко достиг берега, где его ждала Коренис.

От веселости ее не осталось и следа, когда юноша приблизился. Задержавшись лишь на мгновение, дабы коротко пожать товарищу руку, девушка безотлагательно приступила к делу и спешно повлекла Гвальхмая прочь от воды к опушке леса.

Здесь она остановилась и указала пальцем на землю, где начиналась едва заметная узкая тропинка, уводившая в лес.

– Много раз дух мой следовал за людьми, проложившими сию тропу, бессильный предостеречь их от ошибок, которые они намеревались совершить. И вот теперь я нахожусь здесь в физическом теле и здесь начинаю приводить в исполнение свою клятву! Ты должен сказать сейчас, о человек, со мной ли ты? Если мы тронемся в путь с этого места, то уже не повернем назад.

– Веди меня, – ответил Гвальхмай. – Я иду за тобой.

Коренис улыбнулась.

– Я знала, что смогу положиться на тебя. Но сначала нужно сделать одну вещь. Пока ты спал, я немного углубилась в лес по тропе, дабы убедиться, что опознала местность верно.

Поскольку идти нам придется далеко, мы не можем оставить Виману у берега. Ее может обнаружить и захватить какой-нибудь враг. Я отошлю ее в открытое море, за черту горизонта – там она будет ожидать нашего возвращения.

– Я не понимаю тебя.

– Сейчас поймешь.

Коренис повернулась к морю. Сквозь просвет в зарослях деревьев отчетливо виднелась бухта и лежащая на воде Вимана. Не делая ни одного сколько-нибудь заметного движения и не произнося ни слова, девушка устремила на корабль пристальный взгляд.

Гвальхмаю как будто послышалось слабое пощелкивание, донесшееся из прекрасного тела Коренис, – эти звуки ничем не напоминали обычный музыкальный перезвон сопровождавший ее движения. И в тот же миг со стороны бухты донесся резкий лязг. Вимана сама поднимала якорь!

Далеко вытянутое ее крыло сложилось и плотно прижалось к сверкающему корпусу, длинная шея выпрямилась вверх, и лебедь повернул мощную голову к лесу в поисках своей хозяйки. Коренис повелительно взмахнула рукой: огромная птица поколебалась несколько мгновений (почти как человек в нерешительности), потом развернулась, вздымая пенистые буруны, и устремилась в море.

– Но как тебе удалось сделать это? – спросил глубоко озадаченный ацтланец.

Коренис рассмеялась музыкальным серебристым смехом.

– Возможно, в мое тело встроены приборы для управления Виманой на расстоянии. А возможно… – Тихий голос зазвучал насмешливо. – Возможно, корабль просто понимает меня! Ведь мы с ним созданы из одной плоти!

Гвальхмай недоверчиво хмыкнул. Продолжая тихо посмеиваться, Коренис начала углубляться в лес. Недалеко от опушки небольшой ручеек с пресной водой пересекал тропинку – здесь юноша лег на землю и долго жадно пил.

Коренис стояла и смотрела на товарища, понимая его нужду. С легкой завистью она вспомнила, что когда-то века назад она тоже пила и ела, с наслаждением удовлетворяя потребности тела из плоти и крови.

– Ты, наверное, и проголодался тоже? – спросила девушка. – Совсем из головы вылетело. Я-то питаюсь прямо от солнца, мне не приходится поедать растения и животных. Я не взяла для тебя провизии. Но вон там между деревьев растет виноград с фиолетовыми гроздьями. Может, пока ты подкрепишься им?

Коренис подождала, пока Гвальхмай срывал с лоз тяжелые спелые гроздья, чуть подслащенные морозом, и жадно ел ягоды. Некоторые кисти он откладывал в сторону, дабы взять их с собой в дорогу.

– Наверное, эти ягоды сочны и сладки? – чуть печально поинтересовалась девушка. – Помнится, я страшно любила виноград – очень давно, когда была живой.

Гвальхмай кивнул молча – ибо рот его был набит до отказа – и они продолжали уходить по тропе все глубже и глубже в лес, оставляя бухту далеко позади.

Нунганей из племени Абенаки лежал плашмя на высокой ветке дуба – словно гремучая змея, которую он напоминал желтым узором смерти на животе и черными пятнами на спине. Щеки его были вымазаны золой и, наблюдая с высоты за лесной тропой, он тихонько напевал песню смерти.

Этой дорогой обычно ходили рыжеволосые убийцы из Акилинека, Острова Демонов, находящегося где-то в открытом море.

Точного местонахождения острова он не знал. Однажды тридцать челнов отправились на его поиски. Большой военный отряд, цвет трех племен. Никто из воинов не вернулся назад, схваченный либо прожорливыми зелеными волками Сквенты, морской богини с квадратными глазами, либо Хоббамоком Мерзким, который обитал на том острове как проклятие рода людского.

Два раза в год косматые убийцы совершали разорительные набеги на леса Абенаки: через месяц после того, как снег сходил с холмов, и незадолго до того, как выпадал снова. Победить их не удавалось ни разу. Они приходили, когда хотели, – вооруженные тяжелыми топорами, одетые в рубашки, от которых отскакивали стрелы, и военные головные уборы, о которые разбивались каменные томагавки.

Они грабили, убивали, разоряли селения и снова уходили в море – и исчезали за горизонтом в своих странных каменных лодках (ибо Нунганей ничего не знал о металлах), тяжело нагруженных маисом, мехами, мясом и пленниками.

После их ухода люди из племени Нунганея оставались в страшной нужде. Они по-прежнему держались за родные места, за исконные охотничьи угодья, ибо страстно любили свой край и отказывались как переселяться в иные земли, так и согласиться с положением покоренного народа. Они всегда принимали бой, хотя никогда не побеждали.

В ожидании врага Нунганей мрачно размышлял на эту тему, мягко вонзая каменный топорик в толстую кору дерева.

Ороно, вождь, высмеял планы мести, которыми поделился с ним молодой воин после последнего набега убийц, когда Косаннип, его брат по крови, был захвачен в плен. Но Нунганей не позволил себе впасть в уныние. Он продолжал ежедневно взбираться на облюбованное им высокое дерево с сумками булыжников за спиной.

Сейчас на высоте сорока футов над землей висели две огромные сумки из цельных шкур взрослого бурого медведя, доверху набитые камнями. Между ними крепилась решетка, сплетенная из стволов молодых деревьев, утыканная кольями в фут длиной, заостренными и обожженными до твердости камня. Сильный удар томагавком по единственному ремню разом отпускал все хитрые крепления, которые удерживали конструкцию в воздухе над тропой.