Правила игры - Мун Элизабет Зухер - Страница 77

— Пятнадцать. Я рядом с «Джерфолконом».

Он добежал до библиотеки за десять минут, но даже не заметил, что так быстро бежит, пока чуть не натолкнулся на двух капитанов, шедших впереди. Спокойствие, спокойствие и терпение. Он немного задержался у входа в библиотеку, но ее нигде не было видно. Нырнул внутрь, и… вот она.

— Лейтенант…

— Энсин. — Глаза ее светились, она и сама вся светилась. Надо же, кто-то еще мог подумать, что он увлечен Касией Ферради!

— Извини меня… — начал он и услышал, как она говорит то же самое. Он молча посмотрел на нее, она — на него.

Уолтруд Мейерсон наблюдала, как молодая женщина-офицер пыталась изобразить, что с интересом рассматривает компьютерный каталог. Ясно было, что она кого-то ждет. Уолтруд столько раз видела, как студенты поджидают друг друга, что могла безошибочно определить это состояние ожидания. Естественно, через несколько минут появился молодой офицер-мужчина. Они заговорили, потом замолчали, потом покраснели и начали заикаться. Все вполне нормально, но так не к месту, она как раз сверяла свои данные с данными профессора Лемона. Через несколько часов ей необходимо представить полный отчет.

Библиотекаря поблизости, естественно, не было, в это время его никогда не бывает на месте. Обычно Уолтруд даже не обращала на это внимание, для того чтобы разобраться в своих данных и в данных профессора Лемона, ей не нужна ничья помощь. Но за порядок в библиотеке отвечает библиотекарь. Если он сейчас не остановит этих двоих, они будут шептаться бог знает сколько времени, она знала, как это всегда бывает. Уолтруд поднялась в полный рост и откашлялась. Молодые люди посмотрели на нее с виноватым видом, так всегда смотрят молодые влюбленные.

— Это библиотека, а не место для свиданий, — твердо сказала Уолтруд. — Будьте добры, объясняйтесь в любви в другом месте.

На секунду молодые люди онемели, потом повернулись и быстро вышли. Так-то лучше. Возможно, теперь ей удастся придумать, как убедить этих военных, что для спасения человека из враждебно настроенного общества, надо думать головой, а не полагаться на силу оружия.

— Я безумно тебя люблю, — сказал Барин, как только они вышли из библиотеки.

— И я тоже, — ответила ему Эсмей и смахнула слезы. Потом рассмеялась. — Ужас какой-то!

— Да, Эсмей. Давай больше никогда-никогда не будем ругаться.

— Моя двоюродная сестра Люси говорит, что влюбленные легко ссорятся и легко мирятся.

— У нее большой опыт?

— Побольше моего. Она назвала меня идиоткой.

— Может, так оно и есть.

Барин осмотрел улицу, а потом подошел совсем близко и вдохнул запах ее волос.

— Но ты моя идиотка. — Он оглядел ее с головы до ног. — Моя милая идиотка, лейтенант, сэр.

Он готов был пуститься в пляс, пройтись на руках или выкинуть еще что-то несусветное.

— Да, между прочим, лейтенант Феррадн под домашним арестом, ей предъявлены обвинения.

— Что?!

— Не могу сразу все рассказать, не здесь и не сейчас, но я избегал тебя после твоего возвращения именно из-за нее, мне нужно было немного притвориться, чтобы она поверяла, что мы с тобой не общаемся.

— По-моему, она наговорила про меня много всякой ерунды, — сказала Эсмей.

— Гораздо хуже. Она пробовала внести порочащие тебя данные в твои прежние файлы. Но не стоит сейчас об этом.

— Ладно, давай лучше поговорим о…

— О нас, — закончил за нее Барин. — И давай еще поедим.

— И вот теперь, когда наш агент подтвердил, что она находится именно там, и знает точное место ее пребывания, можем заняться деталями.

Это сказал капитан с нашивками Главного штаба на погонах. Он высветил изображение на экране.

— Известно, что иногда мужчины перебираются через заднюю стену детских яслей, чтобы взглянуть на интересующую их женщину. Таким образом он сможет ее схватить, посадить в машину и вывезти из города, и все это за двадцать минут.

Марте показалось, что план по-детски смешон, но их невозможно было убедить включать в свои планы вероятные действия Брюн, а не представлять ее неким неодушевленным предметом. Марта посмотрела на профессора Мейерсон, которая сидела напротив. Профессор всегда приходила на заседания со стопками книг, бумаг и кубов. Мейерсон всегда ссылалась на какие-то первоисточники. Надо сказать, что она была единственным человеком, который думал так же, как и Марта, но даже это не помогло.

— А что если она начнет сопротивляться? — спросила женщина-капитан. — Откуда ей знать, что этот человек наш агент?

— Он скажет ей это, — ответил первый говоривший.

«А если она не поверит? — подумала Марта. — Ведь она почти два года провела в плену. Может, сработает, а, может (не надо забывать, что это Брюн), она уложит этого пария и сама угонит машину. И где тогда ее искать? Она не будет знать, куда ей ехать, а они не будут знать, где ее найти».

— Наш агент говорит, что за приличную сумму он сможет договориться с небольшим атмосферным шаттлом, и ее вывезут с планеты. Он увезет ее на машине из города, поможет изменить внешность и передаст ее пилоту. Мы планируем подвести спасательный корабль совсем близко к планете, это возможно путем серии микропрыжков, она пересядет на наш корабль, а остальные наши боевые корабли будут находиться на расстоянии, но в полной боевой готовности.

Кто-то задал вопрос, который вертелся в голове у Марты, — о системах защиты. Но ответ она слушала не очень внимательно, больше всего она сейчас думала о Брюн. Можно почти абсолютно точно сказать, что девушка не сидит сложа руки и не ждет, когда ее спасут.

Брюн схватила резак и спрятала его в рукаве. Считалось, что матрона каждый день должна пересчитывать ножи, но на деле она этого не делала. Она любила приложиться к глиняному кувшинчику, а потом дремала в своей комнате, а кухня в это время оставалась без присмотра. Брюн уже сколько раз убеждалась в этом, она не собиралась так глупо попасться.

Нож придал ей мужества. Брюн придумала, как привязать его под рукавом, чтобы он случайно не выпал. Она так долго ждала, больше ждать нельзя. Она не собирается оставаться здесь, да и малышам зачем этот мир… Но, дотронувшись лезвием большого ножа до влажной мягкой шейки спящего рыжеволосого младенца, Брюн поняла, что никогда этого не сделает. Она не испытывала к детям того чувства, которое, считается, должны испытывать все матери, но ненавидеть их тоже было не за что. Они-то ни в чем не виноваты, это не они насиловали ее.

Но и с собой их взять не удастся. Брюн собиралась переодеться мужчиной. Она еще не знала, как ей это удастся сделать… Но мужчины в этом мире не ходят по улицам с младенцами на руках. А если оставить их здесь, то через час они поднимут такой шум… но убить их она не сможет.

Внезапно ее осенило. Она не знала, есть ли в яслях какие-нибудь медицинские препараты, да и запуталась бы в них, в лекарственных травах, которые в изобилии хранились в кладовой, она тоже ничего не понимала. Но можно приготовить прекрасное снотворное из росших в саду плодов и воды.

После обеда Брюн, как всегда, вышла прогуляться в сад. Одного малыша она несла на спине, другого держала спереди. Ступни уже так загрубели, что она не чувствовала острых камешков на дорожке. Юбка скрывала прекрасно натренированные ноги, мышцы снова стали как крепкие канаты. Без младенцев она спокойно пройдет любое расстояние, причем очень быстро. Она сможет постоять за себя. И больше уже не позволит себе быть такой легкомысленной. Если бы только знать, где… где найти Хэйзел и малышек, как потом выйти на необжитые просторы, там-то можно спрятаться.

Дойдя до того места сада, где ее никто не мог увидеть, она вынула нож из рукава и спрятала его в развилке яблони. Убедилась в том, что тайник незаметен, обложила нож опавшими прошлогодними листьями и пошла дальше. В дом она вернулась с букетом диких цветов.

Еще через два дня она стянула на кухне кувшин, спрятала его в платке, в котором носила младенцев, и потихоньку вынесла в сад. Время для сбора урожая было неподходящее, но в кладовых всегда хранилось много сушеных плодов. Она добавила в воду плоды и мед, а через несколько дней, простояв на солнцепеке, смесь начала бродить. Запах был странный, но, несомненно, пахло спиртным. Она осторожно попробовала. Да, в голову бьет, достаточно, чтобы усыпить младенцев.