Правила игры - Мун Элизабет Зухер - Страница 44

— Принеси тазы, ты! — крикнула надсмотрщица Брюн.

Брюн повиновалась. Когда же она позовет врача? Сестер?

Не было никакого врача, никаких сестер. Роды принимала надсмотрщица, ей помогали сами женщины. Ясно было, что некоторые из них уже сами рожали. Брюн не разрешили уйти, она стояла у стены, ее то подташнивало, то казалось, что она теряет сознание. Когда она начала было сползать по стене вниз, одна женщина шлепнула ее по щеке влажной тряпкой, и Брюн снова поднялась.

Она с детства знала, откуда берутся дети: читала об этом в книгах, смотрела учебные кубы. И знала, что никто, у кого есть возможность рожать детей современными способами, не делает этого по старинке. И, конечно же, ни одна женщина во всей цивилизованной вселенной не рожала детей без медицинской помощи, в присутствии мрачной старухи и других беременных, в комнате с окнами без занавесей, где воды и кровь лились прямо на голый пол, на босые ноги несчастных женщин. За лошадьми ее отца и то лучше ухаживали, собаки и то рожали детенышей в более чистых конурах.

Она старалась не смотреть на то, что происходит, но ее схватили и заставили смотреть, как выходит головка ребенка, все больше и больше… Она сама извивалась и напрягалась, как роженица.

Первый крик младенца выразил всю ее ярость, гнев и страх.

Она не сможет так. Она умрет.

Нет, она не может умереть, ей нужно жить… ради Хэйзел. Ради того, чтобы Хэйзел никогда этого не видела, ради этого она, Брюн, будет жить.

Глава 11

Касл-Рок

Лорд Торнбакл, Спикер Кабинета Министров и Большого Совета Правящих Династий, преемник отрекшегося от престола короля, провел утро со своим другом, юрисконсультом Большого Совета Кевилом Старбриджем Мэхонеем. Они обсуждали новый проект бюджета Регулярной Космической службы. Все утро министры и бухгалтеры один за другим приносили им какие-то новые документы и только запутывали то, что, по мнению лорда Торнбакла, было очень простым делом: требовалось изыскать финансы, чтобы построить новые корабли на замену пострадавших при Ксавье. Друзья решили вместе пообедать в маленькой зеленой столовой, выходившей на круглый пруд, в котором лениво плавали рыбы с длинными плавниками. Они надеялись, что в этой мирной обстановке им никто не помешает и они хоть немного придут в себя после столь бурного утра. На обед подавали обильно приправленный специями суп и жареного цыпленка в лимонно-чесночном соусе с зеленым салатом. Они не торопились выходить из-за стола, ведь им предстояло снова вернуться к бесконечным столбцам цифр и бухгалтерских расчетов.

— Какие новости от Брюн? — спросил Кевил после того, как кончил рассказывать о своем сыне Джордже, студенте юридического колледжа.

— Уже несколько недель никаких, — ответил Торнбакл. — Думаю, скачет где-нибудь по скоростным коридорам космоса. Она хотела перед приездом сюда навестить Сесилию.

— И ты не волнуешься?

— Конечно волнуюсь. Но что делать? Если она не появится вовремя, отправлю кого-нибудь ее разыскивать, но ведь беда в том, что стоит мне это сделать, как эти проклятые журналисты сразу узнают, где она, а настоящие акулы плывут на приманку.

Кевил кивнул. Они оба прекрасно знали, что такое политический шантаж и на какие неблаговидные меры пускаются те, кто хочет чего-то добиться от высокопоставленных лиц. А уж журналисты и подавно надоели со своими откровенными репортажами.

— Но ты всегда можешь прибегнуть к услугам Флота, — в который раз напомнил он другу.

— Да, мог бы, но после истории в Коппер-Маунтин я совсем не уверен, что Флот может обеспечить полную безопасность. Сначала ее чуть не убили, прямо там, на базе… Они даже до сих пор не знают, кто в нее стрелял, а потом эта героиня Суиза решила, что у нее есть право рассуждать о моральных и нравственных качествах Брюн.

Кевил ничего не ответил, только поднял брови. Торнбакл гневно посмотрел на него.

— Я знаю, ты считаешь, что она…

— Я ничего не сказал, — перебил Кевил. — Но в любой ссоре есть две стороны, а то и больше.

— Она вела себя недостойно с профессиональной точки зрения…

— Да Это, бесспорно, так. Но если бы Брюн не была твоей дочерью, ты проявил бы больше понимания.

Торнбакл вздохнул.

— Наверное. Она умеет… провоцировать людей. И все же…

— И все же ты сердишься, потому что лейтенант Суиза вела себя недостаточно тактично. Сочувствую тебе. А пока что…

Его прервал стук в дверь. Он повернул голову. Никто обычно не заходил сюда, в столовую, во время обеда, поэтому оба друга насторожились.

В дверь поспешно вошел Пуассон, старший секретарь лорда Торнбакла. Это было уже совсем неожиданно, но лицо Пуассона, бледное и словно окаменевшее, еще больше встревожило друзей.

— Что случилось? — спросил Торнбакл. Его взгляд был прикован к пакету в руках Пуассона. На пакете ярко выделялись желто-зеленые полосы самой крупной коммерческой экспресс-почты Хаймейл.

— Милорд, милорд…— Друзья никогда раньше не видели Пуассона таким растерянным, даже когда Кемтре отрекся от престола, Пуассон с самой первой минуты был учтив и предусмотрителен. А сейчас руки у него дрожали, а вместе с ними трясся и пакет, который он держал.

Торнбакл почувствовал такой знакомый холодок, кусок льда сдавил желудок. За то время, что он был Спикером, Торнбаклу приходилось сталкиваться с множеством критических ситуаций, но никогда известие о кризисе не приходило в фирменном конверте Хаймейл Экспресс. Судя по реакции Пуассона, произошло что-то серьезное. Торнбакл протянул руку за пакетом.

— Вы открывали его, — сказал он.

— Вместе с остальной почтой, милорд. Я понятия не имел…

Торнбакл достал из конверта несколько фотографий, потом перевернул его, и на стол выкатился видеокуб. Торнбакл посмотрел на первые несколько фотографий и остолбенел.

Он словно со стороны видел, как остальные фотографии выскользнули из руки и медленно-медленно, переворачиваясь в воздухе, упали на пол. Так же со стороны он видел Пуассона, который все еще стоял с вытянутой рукой, Кевила, сидевшего за столом. Сердце, которое чуть было не остановилось, забилось теперь с бешеной скоростью.

Но все перекрывало лицо Брюн, смотревшее на него с фотографии с таким неподдельным ужасом и страданием, что у него перехватывало дыхание.

— Банни… — позвал его Кевил.

Торнбакл покачал головой и крепко сжал челюсти, ему хотелось кричать во весь голос. Он закрыл глаза, словно так он мог вместо этого несчастного лица снова увидеть счастливую и смеющуюся Брюн. Но перед глазами постоянно стоял запуганный, тревожный взгляд.

Остальное даже необязательно смотреть. Он уже знал, что случилось.

Нет, посмотреть надо. Сначала надо все узнать, а уж потом начинать действовать. Не говоря ни слова, он протянул первую фотографию Кевилу и наклонился, чтобы поднять остальные. Фотографии, упав на пол, рассыпались, и пока он их собирал (руки, к удивлению, уже не тряслись), то не мог не заметить некоторые из них. Вот Брюн, абсолютно голая, привязана к койке, а на ноге, в том месте, где был вживлен контрацептивный имплантант, зияет живая рана. Вот она в своем защитном костюме, который шила на заказ, во рту кляп, держат ее чьи-то руки в перчатках; вот опять лицо Брюн, она без сознания, в рот вставлен какой-то медицинский инструмент. Брюн… он отложил фотографии и посмотрел на Кевила.

— Бог ты мой, Банни! — Кевил побледнел как полотно. Наверное, и у него такое же лицо.

— Принесите считывающее устройство, — сказал Торнбакл Пуассону и поразился сам, что в состоянии вообще говорить.

— Да, милорд. Я…

— Принесите, — остановил его Торнбакл. — И уберите это. — От запаха еды, все еще стоявшей на столе, его чуть не стошнило.

Когда Пуассон ушел, Торнбакл взял у Кевила последнюю фотографию, сложил их все вместе и очень аккуратно положил на стол изображением вниз. В столовую вошли двое слуг, они без слов убрали со стола посуду и остатки еды. В это время вернулся Пуассон со считывающим устройством и экраном.