Меч наемника - Мун Элизабет Зухер - Страница 62

Последние слова Канна произнесла, увидев выскочившего на тропинку и испуганно застывшего на месте мальчишку в драных штанах и куртке на голое тело, с хворостинкой в руках.

– Солдаты… – прошептал он и потянулся к торчавшему за его ремнем ножу.

– Не бойся, – сказала Пакс. – Мы ничего тебе не сделаем.

Парнишка уже собрался было дать деру, но что-то удержало его.

– Ты… ты – девушка? – обалдело спросил он; любопытство взяло верх над страхом.

Пакс и Канна улыбнулись.

– Да, – ответила Пакс. – И вот она тоже. А это твои свиньи?

Мальчишка прищурился:

– А что? Отобрать хотите?

– Нет, – попыталась успокоить его Пакс, – просто спрашиваем. Интересно.

– А вы куда идете? – вопросом на вопрос ответил парень.

На вид ему было лет пятнадцать – невысокий, худой, с рыжей шевелюрой и румяными щеками, он казался совсем ребенком и чем-то неуловимо напомнил Пакс Вика. Тряхнув головой, она ответила:

– Ну как бы тебе сказать, приятель… Мы вот прогуляться решили. Ты не знаешь, где здесь можно раздобыть хорошего эля и вкусно поесть?

Чуть успокоившись, мальчишка с понимающей улыбкой ответил:

– А, так вы в самоволке… Значит, эля хотите попить. Хотя больше всего вы похожи на грабителей. Но если у вас найдется пара-другая медяков, я подскажу, где можно сносно поесть и выпить.

– Грабители? Это мы-то? – с притворным удивлением переспросила Пакс. – Да мы просто перепачкались по дороге, да и проголодались изрядно. А деньги… – Она выразительно позвенела кошельком.

– Ну, тогда вам не найти лучшего места, чем дом моего дяди. Это вон там, вниз по склону, у реки. – Парень показал в сторону юга. – Это не то чтобы настоящий трактир… По крайней мере, он стоит в стороне от дороге, но дядина жена хорошо готовит, и к нам приходят посидеть окрестные фермеры. Зато дядя не платит всякие налоги, как хозяин «Серебряного Фазана», который расположен у моста рядом с самой дорогой. Там, конечно, и выбор побольше, и музыканты играют, но я так понял, вы не очень хотите мелькать в людных местах…

Пакс ухмыльнулась:

– Соображаешь, приятель. Надеюсь, ты и остальное понял. Сделай доброе дело: если увидишь патруль или кого из сержантов – не говори им, что встретил троих изнывающих от тоски по доброму элю самовольщиков.

С этими словами она сунула в подставленную с готовностью руку медную монету.

– А я никого и не видел, – убедительно заявил парень. – Пасу себе свиней… и с самого утра ни души не встречал.

Кивнув на прощание, мальчишка отправился дальше вверх по склону, сгоняя хворостиной свиней в плотную группу.

– Интересно, скольких еще беглецов этот парнишка «не видел», – задумчиво проводила его взглядом Пакс.

– И насколько крепки у него «провалы в памяти», – добавила Канна.

Пакс оглянулась:

– Я понимаю, что мы рискуем, но… Извини, Канна. У меня рука не поднялась бы…

– Да я понимаю. Я, честно говоря, тоже не смогла бы убить его. Будем надеяться, что он отплатит нам добром за добро. Хотя, если кто-нибудь даст ему деньги, как и мы… боюсь, он не устоит.

– Сдается мне, солдаты Синьявы не станут пытаться подкупить мальчишку, – сказал Сабен. – Запугать его – другое дело. Но я думаю, что он тогда и вовсе не расколется. Боюсь только, что они убьют его, не получив никаких сведений и решив убрать свидетеля. Ладно, хватит об этом. Давайте лучше решим, стоит ли идти к его дядюшке…

– Нет… – начала Канна, но Пакс перебила ее:

– Подожди, Канна, давай подумаем. Это ведь шанс разжиться едой. И потом: если мы там появимся, парнишка, может быть, и не станет говорить о нас некоторое время, а если мы пропадем бесследно – то он от удивления сразу же все разболтает. Место там глухое, патрули Синьявы наверняка туда не дойдут. Может, рискнем? Время у нас есть – мы же впереди колонны.

Подумав, Канна согласилась:

– Ладно, попробуем. Если сработает – хорошо, а если нет – все равно без еды нам троим до Ротенгри не добраться. Теперь вот что: на случай появления здесь дозоров Синьявы – пусть никто не знает, сколько нас тут. В дом пойдет только кто-то один.

– Я! – в один голос воскликнули Сабен и Пакс.

– Пойдет Сабен. Здесь, на юге, женщина-солдат вызывает слишком большой интерес. Мы с Пакс будем оставаться в укрытии. Если что случится, Сабен, крикнешь только одну цифру – сколько их там. Если мы сможем, то попытаемся вытащить тебя. Но лучше не доводи дело до стычки. Если почувствуешь, что что-то не так, – сразу разворачивайся и бегом в лес.

Спустившись по склону, они остановились на опушке у луга, спускавшегося к неширокой реке. Почти у самого берега на краю леса стояло несколько домов. Над крышей самого большого из них торчали две трубы, над одной из которых поднимался густой дым. Пакс и Канна стали обходить луг по краю леса, чтобы скрытно зайти к дому с другой стороны, а Сабен пошел через луг напрямую.

Где-то на полпути он был замечен игравшими между домами детьми. Те испуганно закричали:

– Мама! Мам, там чужой человек!

Дверь большого дома со скрипом распахнулась, и в ней показалась высокая полная женщина.

– Добрый день, матушка, – поприветствовал ее Сабен, подойдя ближе. – Я тут в лесу встретил парнишку со свиньями, так вот он сказал мне, что у вас можно перекусить, и к тому же подешевле, чем в «Серебряном Фазане».

Пакс не расслышала, что ответила женщина, зато заметила, как между вторым домом и амбаром промелькнул силуэт осторожно крадущегося человека.

– Проследи за ним, – шепнула она Канне, – а я пока прикрою Сабена.

Тот стоял спокойно, опершись на створку ворот перед загоном для коз. За его спиной вдруг что-то промелькнуло. Пакс присмотрелась: через тропинку, видимо ведущую от фермы к дороге, перебежал человек, направившийся затем через кусты прямо к Пакс и Канне. Остановился он у раскидистого дерева в каких-то десяти ярдах от неподвижно застывшей Канны и снял с плеча охотничий лук. Кивнув головой. Канна стала осторожно пробираться через кусты, заходя в тыл стрелку. Пакс продолжала внимательно следить за тем, что происходило перед домом.

– Заходи в дом, пока я приготовлю, – предложила хозяйка Сабену. – Отдохнешь, попьешь чего-нибудь.

– Спасибо, матушка, как-нибудь в другой раз. Я лучше здесь подожду. Негоже без самого хозяина чужому человеку в дом заходить.

– Ладно уж тебе церемониться-то, – усмехнулась женщина. – Хорошо, дело твое. Хлеба я прямо сейчас принесу, а остальное придется подождать… Ну что, измучился, наверное? Тяжело ведь одному в дороге-то.

– Когда домой идешь, одиночества не чувствуешь, – заявил Сабен вполне уверенным голосом.

– Да… А далеко до дома-то? Если не секрет, конечно…

– Ой, мамаша, далеко. Да еще ведь того и гляди – поймают. Приходится в обход идти, не по дорогам. Командир-то наш наверняка патруль выслал по мою душу. Да, этак я еще не скоро подружку свою увижу.

Пакс слушала и удивлялась – она никогда не думала, что у Сабена такое богатое воображение.

– Я почему спросила, – продолжала женщина, – что ты так много всякой еды заказал. Одному столько и не съесть, даже такому здоровому парню, как ты.

– Э, матушка, вот подождите – подрастут ваши детки, тогда не так заговорите. У меня в семье всегда жаловались, что я ел больше двух взрослых мужиков. Родители были рады-радешеньки, когда меня в ополчение забрали, хоть я и работник не из последних был.

– А обрадуются они тебе, когда вернешься?

– Еще бы, и не только они. Я же сказал точно – день в день, когда моя служба кончается. Вот моя милая и ждет не дождется. А после срока может и не дождаться, она у меня своенравная. А тут мне и говорят: служи еще полгода. Я не дезертир и не предатель. Но мне что за дело до их разборок? Я свое отслужил – чего мне там дальше делать? Того и гляди невеста за другого выйдет.

Женщина усмехнулась и мягким голосом, словно невзначай, заметила:

– Хороший ты парень. Наверное, всю службу денежки копил – милой на подарки. Так ведь?