Меч наемника - Мун Элизабет Зухер - Страница 58

Пакс задумалась и не заметила, как начало светать. Из темноты постепенно стали проступать силуэты деревьев и кустов. Пакс зевнула и вдруг испугалась, что, вполне вероятно, могла и продремать последние час-другой. Подойдя к спящим, она осторожно дотронулась сапогом до ног Сабена.

– Что? Что случилось? – вскочил он, хватаясь за кинжал.

– Светает, уже можно разглядеть дорогу.

Канна не просыпалась. Пакс и Сабен посмотрели на нее и переглянулись.

– Думаешь, она поправится? – шепотом спросил Сабен.

– Не знаю. Рана вроде бы была не очень глубокой…

– Жаль, что мы не врачи.

– Я вот думаю… Эффа говорила, что святой Гед может лечить людей. Канна поклоняется ему. Может быть, он поможет и ей.

– Хорошо бы. Но, если он может, почему он уже не вылечил ее?

– Не знаю. Я никогда не слышала, чтобы Гед…

– Чего-чего вы там про Геда говорите? – Канна проснулась и, пошевелившись, поморщилась от боли. Затем, выдавив из себя улыбку, она сказала: – Ну что у вас такие рожи грустные? Я еще не умерла и в общем-то не собираюсь.

– Мы тут думали, не вылечит ли тебя святой Гед, – осторожно сказала Пакс.

Канна удивилась:

– Откуда нам знать? Это может определить только жрец – маршал или паладин. Только через их участие Гед излечивает своих последователей.

Сабен буркнул:

– Если для этого нужен маршал или паладин, то при чем здесь тогда сам Гед?

– Сабен, ты пьешь воду, но, чтобы донести ее от реки до дома, тебе нужно ведро или кувшин. Я не знаю, что за силой обладает Гед, но для того, чтобы вместить ее и передать другим, он призывает к себе маршала или паладина.

– Значит, просто молитва не сработает? – спросила Пакс.

– Нет. Молитва – это мольба о помощи в бою, о крепости духа. Можно помолиться и за удачу. Но что касается лечения – это бесполезно.

– Может быть, все-таки попробуем? – Голос Пакс прозвучал совсем тихо.

Канна с удивлением посмотрела на нее:

– Ты что – переодетый паладин, маршал в изгнании? Вы ведь оба даже не посвящены в последователи Геда.

– Ну и что? Нам нужна ты – здоровая и сильная. И нет ничего плохого в том, чтобы попросить за тебя – верную последовательницу Геда и хорошего воина.

– Не знаю… Ну ладно, если ты так хочешь… думаю, что хуже от этого не будет.

– Но я не знаю, что говорить. Подскажешь мне?

– А я-то откуда знаю. Видит Гед, я не маршал и не паладин. Это ты у нас умнее всех… Вот держи. – С этими словами Канна сняла с шеи и протянула Пакс медальон. – Зажми его в кулаке и, обращаясь к Геду, скажи все, что хочешь сказать.

Пакс некоторое время глядела на лежащий в ее ладони полумесяц, а затем вдруг решительно положила его на раненое плечо Канны поверх повязки. Сабен, удивленно подняв брови, молча наблюдал за ее действиями.

– Святой Гед, – начала Пакс, – излечи эту рану, я прошу тебя. Это Канна, твой верный последователь. Слепая стрела, пущенная наугад, по воле злого случая ранила ее. Мы же хотим донести до нашего командира весть о предательском нападении Синьявы и спасти наших друзей, многие из которых тоже поклоняются тебе. Нам нужна помощь Канны. Излечи ее, я прошу тебя, Гед… то есть святой Гед.

Пакс замолчала, не зная, что еще сказать. Вдруг Канна резко дернулась и охнула.

– Ты что – нажала на медальон? – спросила она.

– Нет, он как лежал на ране, так и лежит. А что случилось?

– Не знаю. Просто резко заболело. Но не так, как болит, когда двигаешься. Странно… А знаешь, кажется, дышать стало чуть-чуть легче.

– Но болит по-прежнему?

– Острая боль ушла, ну та, непонятная. А так – болит. Да ты не переживай, Пакс. Чудеса случаются в основном в сказках.

– Я понимаю, – сказала Пакс, возвращая Канне медальон.

– Ладно, давайте завтракать. – У Сабена лопнуло терпение. – Что ты нам выделишь. Канна?

Каждому досталось по куску хлеба от половины буханки, оставшейся после вчерашнего ужина, и по куску сыра. Это притупило голод, хотя Пакс почувствовала, что могла бы съесть и втрое больше, не перегрузив желудок.

– Ну что, поели? Тогда пошли, – неожиданно бодро и требовательно скомандовала Канна.

Пакс и Сабен переглянулись, но не стали дожидаться повторения приказа. Чтобы встать. Канне даже не пришлось опираться на их руки.

Утренний свет как раз начал возвращать ночному черно-серому миру дневные краски. Три тени почти бесшумно скользили вдоль дороги, скрытые густым подлеском. Канна шла намного быстрее, чем накануне, и без видимого усилия.

Наконец она скомандовала привал, и друзья, на всякий случай отойдя подальше от дороги, присели под раскидистой кроной высокого кедра.

Сабен в очередной раз пожаловался на то, что ремешки мешка, найденного им на ферме, были слишком коротки и натирали ему плечи.

– Наверное, хозяин был очень худощав и невысок ростом, – заключил он.

– Давай я понесу, а ты возьми мой вещмешок, – предложила Пакс.

– Ты не похожа на худенького коротышку, – возразил Сабен.

– Ладно тебе, просто передохнешь.

– Эх жаль, что там мне не попалось никакого оружия, – вздохнул Сабен.

– Может быть, это и к лучшему, – неожиданно возразила Канна.

– Почему? Что плохого могло бы быть, окажись у нас меч или лук со стрелами?

– Будь у тебя оружие, ты попытался бы воспользоваться им. Например, убить одного из разведчиков Синьявы, чтобы раздобыть еще оружие и в итоге – освободить пленных. – Сабен смущенно кивнул, и Канна продолжила: – Нет такого оружия, которое бы сделало это возможным, Сабен. Ты погиб бы, не достигнув цели. Так что нам остается только одно: идти и идти, чтобы предупредить герцога. Для этого нам понадобятся силы и мозги, но не клинки и стрелы.

Пакс в очередной раз удивилась последовательности и холодному расчету в рассуждениях Канны и подумала, сумеет ли она когда-нибудь так же контролировать свои порывы и эмоции. Затем ее мысли вернулись к более насущным вопросам.

– Слушай, Канна, а как мы будем идти параллельно с колонной дальше? Ведь часть дороги до Ротенгри проложена не через лес, а по полям.

– Я уже давно жду от вас этого вопроса. Честно скажу – тяжко придется. Нужно будет идти далеко от дороги, прячась по оврагам, канавам, за холмами. Если будет сухо, за колонной потянется шлейф пыли. Это облегчит нашу задачу: следить за ними, но не попадаться им на глаза.

– Я вот думаю: если Синьява все равно собирается к Ротенгри, то чего ради ему идти кружным путем через Сореллин? Наверняка он пойдет напрямую. Поэтому нам не следует его дожидаться на перекрестке. Лучше прямиком шагать вперед, чтобы быстрее добраться до наших.

– Нет, Медовый Кот славится своей непредсказуемостью.

– Но зачем ему идти в обход?

– Не знаю. Например, чтобы ударить с той стороны, где осаду Ротенгри держат самые слабые отряды.

– А зачем ему тогда пленные? Они ведь только задерживают колонну.

– Наверное, он все-таки что-то задумал, – пожала плечами Канна. – Знать бы, далеко ли еще до развилки.

– А зачем? – удивилась Пакс. – Дойдем – увидим. Если идти вдоль дороги, то перекресток не пропустим.

– Будь я на месте Синьявы, – ответила Канна, – я бы обязательно поставила кого-нибудь из своих людей наблюдать за перекрестком.

– Но мы же далеко впереди его разведки, – возразил Сабен.

– Именно с этим доводом я и борюсь уже некоторое время. Понимаете, если кто-нибудь вроде нас прорвется через оцепление и избежит встречи с разведывательным дозором, он будет думать, что оказался в безопасности, и потеряет бдительность. Кроме того, представьте, что герцог посылает в форт гонца, а тот натыкается на дозор Синьявы и скачет обратно. При скрытности, с которой Медовый Кот двигает свои войска, он не может такого допустить. Вот я и думаю, что неприятностей можно ждать на каждом перекрестке, на любом мосту – везде, где беглец или тайный курьер могут поддаться искушению воспользоваться дорогой. Синьява мог заранее послать сюда своих людей под видом торговцев, пилигримов или просто бандитов, которыми им и прикидываться не надо.