Карты не лгут - Робертс Николь - Страница 32

— Серьезно? Чайна — ее настоящее имя или псевдоним?

— Ни то, ни другое. — Кевин ухмыльнулся. — Ей оно просто нравится больше, чем ее настоящее имя Сэнди. Утром, заезжая в парк, я пригласил Габриеллу на вечеринку. Она сказала, что у вас с ней другие планы.

Джо подумал, что, видимо, слишком ясно дал понять Габриелле, чтобы она прекратила вмешиваться в расследование. Придется поговорить с ней еще раз.

— Думаю, мы сможем недолго побыть на твоей вечеринке.

— Правда? Габи, похоже, горела желанием провести вечер дома.

Как правило, Джо не любил сплетничать о женщинах, ни о своих, ни о чьих-то еще. Но сейчас была другая ситуация, это была его работа, и он знал, как себя вести. Он чуть подался вперед, словно собирался сообщить великую тайну.

— Между нами. Габриелла — нимфоманка.

— Правда? А мне она всегда казалась скромницей.

— Она прикидывается. — Джо улыбнулся Кевину, как закадычному другу. — Но, думаю, мне удастся сдерживать ее несколько часов. Во сколько вечеринка?

— В восемь.

Кевин отправился в офис, а Джо следующие два часа занимался покраской стен. После закрытия магазина он отправился в полицейский участок и прочитал ежедневную сводку по делу о краже картины Моне. Кевин обедал с женщиной, чья личность не установлена, в ресторане в центре города. Он закупил провизию для вечеринки, заглянул в магазин дамского белья и заехал в бар, где пропустил стаканчик. Впечатляющая информация!

Джо отрапортовал о своем разговоре с Кевином и дал капитану Лючетти знать, что приглашен на вечеринку к Кевину. После этого он навел порядок на столе и отправился домой.

На обед Джо приготовил жареные ребрышки и съел салат, оставленный днем в холодильнике его сестрой Дебби. Сэм стоял на столе рядом со своей тарелкой и отказывался есть птичий корм и морковь.

— Сэм любит Джо.

— Ребрышек не получишь.

— Сэм любит Джо… брэээк.

— Нет.

Сэм заморгал своими желто-черными глазами, раскрыл клюв и сымитировал телефонный звонок.

— Я не попадусь на эту удочку. — Джо потыкал вилкой в салат и вдруг почувствовал себя так, словно дразнит двухлетнего ребенка стаканчиком мороженого. — Ветеринар сказал, что тебе надо меньше есть и больше упражняться, иначе ты заработаешь болезнь печени.

Попугай вспорхнул ему на плечо и прижался головой к уху Джо.

— Хорошая птица.

— Ты жирный.

За обедом Джо остался непреклонен и не угостил Сэма, но, когда попугай сымитировал одну из любимых фраз Джо из фильма с участием Клинта Иствуда, Джо смилостивился и скормил питомцу несколько кусочков ватрушки Энн Камерон. Ватрушка оказалась превосходной, как она и обещала, и Джо решил, что Энн заслужила обещанный кофе. Он постарался вспомнить Энн в детстве и смутно припомнил девочку в очках, сидящую на продавленном диване с обивкой из зеленого велюра и смотрящую на него, пока он ожидал ее сестру. Ей тогда, вероятно, было лет десять, на шесть лет меньше, чем ему. Примерно того же возраста, что и Габриелла.

Мысль о Габриелле отозвалась тупой болью в области лба. Джо сжал большим и средним пальцами переносицу и стал напряженно думать, что с ней делать. Ответа он не находил.

Когда солнце скрылось за горизонтом и наступили сумерки, Джо посадил Сэма в клетку и вставил в видеомагнитофон кассету с фильмом «Грязный Гарри». Помимо программы Джерри Спрингера, это был единственный нравящийся Сэму фильм. В прошлом Джо пытался приучить попугая смотреть мультфильмы Диснея и кое-какие из купленных им кассет с образовательными программами. Но Сэм оказался приверженцем только Джерри Спрингера, и Джо, как большинство родителей, в конце концов сдался.

Он доехал на машине через весь город до небольшого кирпичного дома и остановился у тротуара. Розовый свет лился из фонаря над входной дверью. Всего несколько дней назад фонарь здесь горел зеленым светом. Джо задумался о значимости подобной перемены, но вскоре решил, что это не его дело.

Пара белок стремглав промчалась по лужайке и начала взбираться по грубой коре ствола старого дуба. На полпути они остановились и, виляя своими пушистыми хвостами, посмотрели на Джо. Их возбужденный писк резал слух, и Джо показалось, что они будто осуждают его за то, что он украл у них все их запасы.

Джо трижды постучал, и дверь дома Габриеллы открылась. Габриелла стояла перед ним в широкой белой рубахе, застегнутой на все пуговицы. Ее зеленые глаза расширились, а лицо покрыл густой румянец.

— Что ты здесь делаешь, Джо?!

Не торопясь отвечать на вопрос, он окинул ее взглядом — от каштановых волос, завязанных в хвост на макушке, до связки бус на лодыжке. Полы рубашки всего на дюйм не доходили до колен Габриеллы. Насколько Джо мог видеть, никакой другой одежды на ней не было.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он, вновь переводя взгляд на ее покрасневшее лицо.

— Сейчас?

— Да. Чем ты занята?

— Ничем! — Она выглядела чертовски виноватой.

— Прошлым вечером я говорил с тобой о вмешательстве в ход расследования, но, если ты меня не поняла, объясню еще раз. Перестань защищать Кевина.

— Я его не защищаю.

— Ты отклонила его приглашение на вечеринку завтра вечером. А я принял его для нас обоих.

— Я не хочу идти. Мы с Кевином друзья и деловые партнеры, но мы не общаемся вне работы. Я всегда считала, что для бизнеса будет полезно, если мы не станем проводить вместе свободное от работы время.

— Скверно.

Джо ждал, что Габриелла пригласит его войти, но она этого не сделала.

— Друзья Кевина слишком несерьезные. Нам там будет неинтересно.

— Мы туда не развлекаться идем.

— Ты собираешься искать картину Моне, верно?

— Да.

— Ладно, но больше никаких поцелуев.

Ее просьба была вполне разумной, и этим раздражала Джо, хотя он в этом никогда бы не признался.

— Я же сказал тебе, чтобы ты не принимала их всерьез.

— Я и не принимаю, но мне это не нравится.

— Что тебе не нравится? Целоваться со мной или не принимать их всерьез?

— Целоваться с тобой.

— Ерунда, ты вся горишь, и у тебя перехватывает дыхание.

— Ты заблуждаешься.

Он отрицательно покачал головой и с улыбкой сказал:

— Не думаю.

Габриелла вздохнула.

— Это все, чего вы хотели, детектив?

— Я заеду за тобой в восемь. — Он повернулся, собираясь уходить, но затем бросил через плечо: — И вот еще что, Габриелла…

— Что?

— Оденься посексуальнее.

Габриелла захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Голова у нее шла кругом, и ее подташнивало. Она сделала глубокий вдох и прижала руку к бешено колотящемуся сердцу. Появление Джо Шенегэна на пороге ее дома именно сейчас было сродни некоему идиотскому наваждению.

С того самого момента, как сегодня днем Габриелла покинула свой киоск, у нее появилось всепоглощающее желание рисовать его снова. На этот раз в обрамлении его красной ауры. Обнаженным. По возвращении домой она сразу направилась в студию и приготовила холст. Габриелла сделала набросок карандашом, а потом выписала маслом лицо Джо и крепкое тело. Мысленно обращая для вдохновения свой взор к Давиду Микеланджело, она начала выписывать отдельные части тела Джо, когда он постучался. Габриелла открыла дверь и на протяжении всего разговора нервничала, что он догадается, что она затеяла. Габриелла чувствовала себя виноватой, словно Джо застал ее подглядывающей за ним в душе.

Она не верила в судьбу, но не могла не обращать внимания на недоброе предчувствие, от которого волосы шевелились у нее на затылке.

Габриелла вернулась в студию. Джо Шенегэну на нее плевать, и он дал ей ясно понять, что поцелуи с ней — часть его работы. Анализируя свою реакцию на его поцелуи, Габриелла пришла к выводу, что прикосновения Джо нарушают ее биоритмы и выбивают ее из колеи.

Значит, если Кевин снова застанет их бранящимися или если Джо встретит кого-нибудь из своих старых знакомых, ему придется прибегнуть к новой тактике. Никаких объятий, приправленных терзающим ее обоняние ароматом кожи Джо. Никаких ни к чему не обязывающих поцелуев, проникающих ей прямо в душу и лишающих возможности дышать. И уж никоим образом Габриелла не намерена одеваться для него «посексуальнее».