Сказки бабушки про чужие странушки - Сборник Сборник - Страница 37

— Это дело рук человеческих. Вот уже много веков человек берет отсюда, из глубины земли твердое железо и выковывает из него плуги, чтобы возделывать землю, оружие, чтобы защищать свою родину.

С этого места горы сделались еще выше, леса еще гуще.

Большие реки шумели в глубине долины, дикие водопады прыгали со скалы на скалу, и вдруг на темно-синем горизонте засветилось что-то белое, похожее на небо.

— Что это? Не стая ли лебедей? — спросил Гаральд.

— Нет, нет, это вершины высоких снежных гор.

Гаральд все смотрел и смотрел, и его сердце билось от нежности к этому раю. Он поцеловал и приласкал лебедя, который принес его в чудную страну.

Время быстро шло, и Гаральд заметил, что они путешествуют уже давно.

— Скоро ли настанет ночь?

— Да ночь уже настала.

— Как так? Ведь солнце светит.

— В моем раю летние ночи светлы.

Наконец, лебедь опустился на берег горного озера. Гаральд сел подле своего друга и сказал:

— Я хотел бы знать, как называется чудная страна, которую ты мне показал.

— Это твоя родина, мое дитя, это твоя Швеция. Я тоже родился здесь, и поэтому ее долины и горы мне нравятся больше, чем богатые страны юга. Теперь ты видел все ее красоты и должен полюбить ее.

— О, да, да, — вскрикнул Гаральд.

Он хотел прижать к сердцу все, что окружало его, он рвал цветы, целовал их и принялся быстро бегать, счастливый тем, что научился любить родину.

ГЛУПЫЙ КРЕСТЬЯНИН И УМНАЯ ПТИЦА

(немецкая сказка)

Старый глуповатый крестьянин поймал в силки удивительно красивую птицу и с изумлением услышал, что она заговорила с ним человеческим голосом и попросила отпустить ее на волю.

— Ах, — сказал крестьянин Иоганн. — Раз ты умеешь так хорошо говорить, ты должна также понимать, что у меня тебе будет гораздо лучше, чем на свободе в лесу. Тебя посадят в красивую просторную клетку, будут вдоволь кормить и поить чистой ключевой водой. Не печалься же и не бейся больше.

— Ах, — ответила птица, — ведь я рождена, чтобы жить на свободе, в поле, в лесу и никогда не буду чувствовать себя хорошо в клетке.

— Ну, погоди, попробуй, — сказал Иоганн. Но бедная птица продолжала проситься на свободу.

— Неужели у тебя нет никакой жалости? — воскликнула она наконец.

— Я недостаточно богат, чтобы быть жалостливым, — со смехом сказал крестьянин. — Деньги для меня важнее всего, а я надеюсь получить за тебя несколько червонцев, ведь ты очень, очень красивая птица.

— Если так, я охотно заплачу тебе за мою свободу.

— Ого! А какой монетой будешь ты платить?

— Понятно, у меня нет с собой кошелька, но я могу дать тебе три совета, которые стоят многих червонцев.

— Какие же это советы? — спросил он.

— Отпусти меня, тогда я скажу, — проговорила птица. — Я не могу тебе доверять. Ты слишком хитер.

Иоганн не знал, что ему и думать, но так как птица продолжала уверять, что три ее совета замечательно ценны, он наконец ее выпустил.

Она весело взмахнула крыльями, поднялась на самую высокую ветку старого дерева и в восторге весело зачирикала.

— Ну, скорее! Я жду советов, которые ты обещала дать мне, — с нетерпением закричал крестьянин.

— Сейчас, сейчас, — сказала птица, глядя на него с высокой ветки. — Вот совет первый: не верь всему, что тебе говорят.

— Это я знал и раньше, — проворчал Иоганн.

— Так смотри, не забывай об этом впредь! Теперь второй: не слишком досадуй, когда теряешь что-нибудь, — произнесла птица, поглаживая клювом перья.

— И все? Надеюсь, последний совет будет получше этой старой, никому не нужной болтовни, — закричал рассерженный Иоганн.

— Конечно, конечно. Последнее вот что: держи крепко то, что у тебя есть.

— Когда я в следующий раз тебя поймаю, я тебе голову сверну, — закричал Иоганн, не помня себя от злобы.

— Но для этого тебе нужно меня поймать, — крикнула птица, распустила крылья, улетела в соседний лес и никогда больше не подлетала к сетям, силкам и ловушкам.

ХУАН-АРРАДА

(испанская сказка)

В давние времена, когда в Испании еще властвовали мусульмане-мавры, жил старый купец Аррада, у которого был сын, шестнадцатилетний Хуан. Купец рассылал по всей Испании свои товары, нагруженные на прекрасных сильных мулов, и его сын, молодой Хуан, нередко сам сопровождал вереницу вьючных животных.

Однажды, когда молодой Хуан и его слуги переправлялись на мулах через горы и стройные животные, покачивая длинными красными кистями на уздах и позвякивая серебряными колокольчиками, ловко ступали по каменным громадам, из ущелья показались разбойники. Заблестели кривые сабли, замелькали фески, чалмы и тюрбаны. Хуан понял, что это мавры. Его люди храбро бились, но разбойников было такое множество, что одни из проводников пали в бою, другие попали в плен. Разбойники захватили все товары, мулов с их уборами, Хуана и его оставшихся в живых слуг, которых и продали в рабство богатым маврам. Хуан был так красив, молод и силен, что его купили для самого гранадского калифа. Молодого человека отвели в калифский дворец. Там он работал в саду: окапывал деревья, чистил фонтаны, бившие струями кристально чистой воды, подвязывал дивные благоуханные цветы и вообще исполнял всякие садовые работы. Это было нетрудно, но тоска по родным, по дому и прежней жизни угнетала молодого человека. Днем он усердно работал, а по ночам часто плакал. Он вел себя так хорошо, работал так усердно, что по приказанию калифа ему предоставили почти полную свободу. Днем и ночью он мог бродить по калифскому саду и по дворам, только не смел выходить за стены, да этого и сделать было нельзя, потому что толстая ограда поднималась очень высоко, а все ворота охранялись стражниками.

Однажды в светлую лунную ночь Хуану не спалось. Как-то особенно ясно вспомнилась ему прежняя привольная жизнь у отца и до смерти захотелось на волю. Он встал с циновки и вышел из сарайчика, в котором жил вместе с остальными рабами, во двор. Луна светила ярко. Темные тени от кипарисов неподвижно лежали на плитах мощеного двора, посредине которого бил прекрасный фонтан, струи которого с журчанием падали в гранитный бассейн. Из одного двора Хуан переходил в другой, из другого в третий. Наконец, он присел у подножия большой черной башни, поднимавшейся над стеной, и глубоко задумался об отце и о том, как, вероятно, страдал этот несчастный старик, и горько-горько заплакал,

И вдруг откуда-то послышался голос:

— Хуан, Хуан!

Хуан огляделся. Кругом никого не было.

— Хуан, Хуан, — послышалось еще раз как бы снизу.

Молодой человек опустил глаза и у основания башни, над самыми плитами двора, увидел небольшое окошко, загороженное железной решеткой, и сухую морщинистую руку, схватившуюся за одну из ее перекладин. Хуан стал на колени и приник лицом к окну. В темноте подземелья белело что-то.

— Кто звал меня? — спросил Хуан Аррада.

— Это я, старый Диего-мудрец. Я долго жил у калифа, и милостиво глядели на меня очи моего властителя. Но не угодил я юной Сулейме, супруге моего господина, за то, что обличал ее в тщеславии, щегольстве и расточительности. Она уговорила калифа не слушать больше своего старого слугу, и он повелел бросить меня в подземную темницу и сковать мои руки, а пока их тяготят оковы, несвободен также и дух мой, и нет у меня силы с помощью знаний и мудрости открыть замки и запоры. Юный Хуан Аррада, сними оковы с моих рук, и тогда я освобожу и тебя, и себя и в награду дам тебе тот великий дар, который ты выберешь сам. Только знай, пока руки мои несвободны, малейший шум может призвать сюда стражников, и тогда тебе не миновать лютой казни! Если ты не побоишься подвергнуть жизнь опасности и освободить меня, ты тоже, может быть, будешь свободен. Если же стражники придут — ты погибнешь.