Военная мысль в СССР и в Германии - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 34

Положение с вооружением Красной Армии в предвоенное десятилетие напоминает именно такое вредительство. Тут одни вопросы.

Танк гремит, из него мало что видно – как можно управлять им без радиостанции? «Управление танковыми войсками невозможно без радио», – писал Гудериан – это и тогда было очевидно.

Уже к концу 20-х противотанковое оружие пробивало без труда 20—30 мм брони. По этой причине все страны отказывались от легких танков и наращивали броню. Зачем нужно было СССР 23 тысячи легких танков, пригодных только для разведки?

Зачем нужны были скоростные танки, если к ним не строились никакие скоростные машины обеспечения? А ведь уже в 1934 г. были созданы образцы самоходно-артиллерийских установок с 76-мм пушкой, с 122-мм гаубицей и со 152-мм мортирой. На базе танка Т-26 был в 1935 г. сконструирован и бронетранспортер ТР-4. Но все было отвергнуто – только легкие танки и многобашенные мастодонты!

Тухачевский требовал от конструкторов создать оружие, которое было бы одновременно и противотанковым, и зенитным, и гаубицей. Он всерьез намеревался заменить всю артиллерию безоткатными пушками. Но не было создано ни одной машины для ремонта танков. А немцы, испытывая жесточайший дефицит в танках, тем не менее переделывали в ремонтно-эвакуационные машины и «Пантеры», и «Тигры». И 75 % своих подбитых танков вводили в строй в течение суток и часто – прямо на поле боя. У них даже если такое маленькое подразделение, как танковая рота, командировалось из дивизии, то за ним обязательно ехали машины ремонтного полувзвода.

А смотрите, что было у нас. Танк КВ немцы с трудом подбивали. Но в 41-й танковой дивизии из 31 танка КВ на 6 июля 1941 года осталось 9. Немцы подбили 5; 5 отправлено в тыл на ремонт, а 12 были брошены экипажами из-за неисправностей, которые некому было устранить. В 10-й танковой дивизии в августовских боях потеряно 56 из имевшихся 63 танков КВ. Из них 11 потеряно в бою, 11 пропало без вести, а 34 – брошены экипажами из-за технических неисправностей. Не немцы нас били, мы сами себя били «гением» своих танковых стратегов.

Тухачевский напрягал страну в колоссальном усилии военного строительства (он ведь требовал 50 тыс. танков для своих «танковых» корпусов), но все его «творчество» не дало стране ничего. Немцы строили не танки, а танковые корпуса, а мы – дорогостоящие трофеи для них.

Смотрите. Если бы мы танки Т-26 и плавающие танки строили не с темпом 15 тыс. к 1939 г., а всего 7 тыс., то на сэкономленных площадях, металле и двигателях смогли бы построить более 8 тыс. самоходно-артиллерийских орудий, тягачей, вездеходов, ремонтных машин.

При этом даже по формальному числу танков в 7 тыс. мы бы превосходили всех своих соседей, вместе взятых.

Самым дешевым танком у немцев был танк 38(t), его ведь чехи строили – рабы (холуи?). Он стоил 50 000 марок. А бронетранспортер Sd Kfz 251, который кроме двух человек экипажа брал и 10 человек десанта или установку 320 мм реактивных снарядов, или миномет и 66 мин, или на нем была установлена 75 мм пушка, или много еще чего другого, стоил всего 22 500 марок, то есть дешевле более чем вдвое. Поэтому если бы мы вместо танков БТ (очень дорогих) строили бронетранспортеры, то на высвобожденных мощностях смогли бы построить их минимум 20 тыс. единиц.

Вот в этом случае мы действительно имели бы 50 танковых (или механизированных) дивизий, способных оказать равноценное и даже более сильное сопротивление немецким. И если бы Тухачевский требовал такую структуру своих корпусов, то тогда – да, тогда он в танковых войсках что-то понимал бы.

Уместно вспомнить слова Сталина, который высказался в беседе с авиаконструктором А. Н. Яковлевым в адрес «старых специалистов», которые в области боевой техники «завели страну в болото». Он предложил ему быть откровенным, говорить прямо, после чего с тоской произнес: «Мы не знаем, кому верить».

Здесь дело не в старых специалистах, а в бюрократической системе управления Россией и затем СССР. Эта система дает возможность плодиться «теоретикам», т. е. людям, которые ничего не способны сделать в своей профессии и даже не понимают ее, но, сидя по кабинетам, разрабатывают «теории» для своего дела и ругают «тупых» практиков, которые эти «теории» не внедряют в жизнь. Такие люди оперируют в своем мозгу не имеющими отношения к жизни абстракциями.

Уроки войны

СССР погиб в информационной войне. Из граждан СССР сделали кретинов пропагандой. И в этой войне «дело Тухачевского» и дискредитация Сталина играли далеко не последнюю роль. Вспомните, как на выборах президента телевизионные подонки непрерывно пугали избирателей приходом сталинского ГУЛАГа. Извращение истории дезориентирует и обессиливает нас.

Если подвести итоги поражений и тяжелых потерь в Великой Отечественной войне, то главной будет единая, комплексная причина – генералы всегда готовятся к прошедшим войнам. И генералы Красной Армии, как и генералы всего мира, готовились к прошедшей войне (если только их не поглощала борьба за кресла и погоны). Исключение составили только немцы.

К современной войне мы начали готовиться, пожалуй, только тогда, когда сознание огромной опасности заставило Сталина самому заниматься и вникать во все подробности армейского строительства. Но не успели.

Не успели создать современную радиосвязь, оснастить ею войска и научить ею пользоваться. Это самая тяжелая причина поражений.

Не успели создать современную авиацию и, главное, включить ее как органическое целое в сухопутные войска, что опять-таки невозможно было без радиосвязи.

Не смогли создать танковые соединения. Впоследствии строили много танков, но сопутствующей танкам техники строить уже не успевали. Поэтому той ударной силы, что имели немецкие танковые соединения, наши соединения не имели до конца войны.

Не успели подготовить кадры офицеров для такой массовой армии. Для подготовки кадров не было времени.

(Тут возникает и такая гипотеза. Может, было бы лучше, если бы Сталин вместо 5,5 млн. человек армии, подготовленной на 22 июня, имел бы всего 3 млн., но средства, сэкономленные на этом, бросил бы на обучение уменьшенного состава? Это идея Гитлера. Он стремился иметь небольшую, но очень сильную армию. То есть хорошо оснащенную и превосходно обученную. И в первое время это себя оправдывало. Польшу он разгромил без мобилизации – армией мирного времени. После победы над Францией произвел частичную демобилизацию. Он и румын ругал за то, что они, вопреки его требованиям, развернули большую армию, а не маленькую, но сильную.

С другой стороны, к концу войны он тоже провел тотальную мобилизацию, а ротами у него командовали фельдфебели. Так что здесь определенно сказать что-либо трудно. Возможно, нужно иметь ядро и лишь первично обученную остальную часть большой армии.)

Об этом надо говорить отдельно, но огромным преимуществом немцев было и то, что они, начиная со второй половины прошлого века, пусть и без теории, но осознанно и упорно, проводили делократизацию управления своей армией. К примеру то, что армия держится на единоначалии, и то, что любой начальник должен иметь максимум свободы и инициативы, у них не вызывало ни малейшего сомнения. А мы дико путались в этом вопросе, то вводя институт комиссаров, то упраздняя его. Насколько этот вопрос всегда был важен, свидетельствуют те места в докладе Гудериана,[14] где он специально сообщает о том, как влияет на командиров Красной Армии политическое руководство. То, что мы считали своей силой, немецкие генералы справедливо считали нашей слабостью.

Думаю, что в числе причин следует назвать и ошибку в определении направления главных ударов немцев 22 июня 1941 г. Однако если бы мы даже правильно их определили, то кардинально это ничего бы не изменило. Было бы легче, но не более того.

И, конечно, нужно отбросить прочь хрущевско-жуковские бредни о влиянии на поражения в начале войны отсутствия формальных тревог и мобилизации. Бредни о каких-то сверхталантах героев прошлых войн, расстрелянных за военный заговор. Пора прекратить жевать это антисоветское дерьмо. Французы не расстреляли до войны героя Первой Мировой маршала Петена, им пришлось приговорить его к повешению после войны.