Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 47

Далее, рабочие в обществе имеют минимальное формальное образование. От этого они не глупее тех, кто имеет более высокий уровень образования, но это делает их менее уверенными за рамками своей профессии, а они знают, что хозяину, каковым им предлагается стать, надо более широко смотреть на свое Дело.

Затем, от добра добра не ищут. И в бюрократической системе есть возможность получить неплохую зарплату, при этом не вникать глубоко в Дело, не прилагать особых усилий. Зачем рабочему от этого отказываться? Зачем ему чувствовать себя неуютно среди своих же трудолюбивых и удачливых товарищей, когда бюрократизм всем платит одинаково?

Приведу пример. В свое время я был председателем цехового профсоюзного комитета. В этом цехе на экспериментальном участке работала опытная печь, которую обслуживали посменно четыре бригады рабочих. На участок ежемесячно выделялась небольшая премия, которую полагалось дать лучшей из этих бригад. Но как определить лучшую? В экспериментах ни количество выплавленного металла, ни его качество не имеют значения, поскольку экспериментаторы могут специально задавать такие параметры, что объем производства и качество будут падать, хотя бригада работает отлично и даже больше, чем обычно. Старший мастер участка определял лучшую бригаду в конце месяца по одному ему известным признакам, что, разумеется, никогда не совпадало с мнением обделенных премией бригад. Возникали споры. Поскольку выплата премий согласовывалась с цехкомом, то рабочие были недовольны и мною. Я предложил бригадам балльную систему.

Если бригада, обслуживающая печь, не получала замечаний в течение смены, она получает 100 баллов. Другие работы: разгрузка автомобилей и погрузка их, дробление сырья и металла, уборка, мелкий ремонт и прочее — оценивались в 2—5 баллов, которые приплюсовывались к основным 100. В конце месяца определялась общая сумма баллов, и лучшей становилась та бригада, у которой их было больше.

Бригады, рассмотрев мое предложение, согласились с ним, но с небольшой поправкой. Суть ее сводилась к тому, что каждая бригада в смену помимо 100 баллов за работу на печи получает и 20 баллов за другие работы. Если бригада их не выполнила, то с 20 баллов снимаются 2—5 штрафных. Я счел эту поправку бессмысленной: в этом случае бригада, которой волей случая пришлось очень много работать в течение смены, и бригада, которой не дали работу и она половину смены играла в домино, получают по 120 баллов. То есть исчезает стимул к работе. «А зачем нам твой стимул? — заявили бригадиры. — Зачем нам, придя на смену, искать себе дополнительную работу? Нам это не надо. Даст мастер работу — сделаем, не даст — просить не будем. Премия-то ведь пустяковая, разделится без обиды — и ладно».

При стандартных условиях внедрения новой системы доход рабочего будет еще такой же, а ответственность хозяина полная. И не многие захотят рискнуть, имея за те же деньги полную ответственность.

Из этого следует, что процесс делократизации управления нужно начинать исключительно сверху.

В экономике СНГ полный бюрократический беспредел, поэтому нужно сначала делократизировать управление экономикой государства. На Западе, где экономика традиционно не управляется, тратить на это силы сегодня, возможно, и не имеет смысла. Вряд ли их политики, которые, надо заметить, не умнее наших, решатся на что-либо без мощного положительного примера. А убедить их мог бы только пример крупной страны — России, Китая или Индии.

На Западе можно незамедлительно делократизировать фирмы и предприятия. Однако и здесь нужно двигаться сверху вниз: сначала реорганизовать предприятие так, что его цеха преобразуются в малые предприятия, затем провести реорганизацию участков внутри цехов. Делократизация рабочих возможна только тогда, когда сверху все будет отработано и отлажено, когда основная масса вопросов, связанных с делократизацией (многих мы даже не касались), будет решена. Это объясняется тем, что любой отрицательный пример делократизации управления рабочими немедленно будет раздут рабочими-бюрократами и использован ими в контрпропаганде. Чтобы этого не произошло, лучше не спешить и создать положительные примеры. Процесс делократизации нужно начинать с тех рабочих, которые и сегодня действуют самостоятельно, а убытки от их ошибок будут не очень велики, например станочников, слесарей-сборщиков, ремонтников, шоферов, рабочих, индивидуально управляющих какими-либо аппаратами, машинами. Желательно, чтобы у пионеров этого дела было немного потребителей их труда и поставщиков, тогда они смогут сами оценивать последствия своих действий. При этом на предприятии нужно создать систему страхования, коллективной помощи на случай крупных ошибок, чтобы человек, хоть и был наказан за ошибку, но не разорен, не поставлен в безвыходное положение.

В некоторых случаях будет очень сложно создать цепочки исполнитель-потребитель. Например, в промышленности, когда агрегаты, которые выполняют одну технологическую операцию, обслуживаются группой рабочих — бригадой; на транспорте, когда одна операция —перевозка груза, пассажиров на морском или речном судне, поезде осуществляется группой людей. При этом бригаду следует рассматривать как малое предприятие с одним хозяином, который имеет право назначать рабочим зарплату из своего дохода, принимать или увольнять их со своего «предприятия». Конечно, здесь сохранится бюрократизм, но вред от него будет минимален, так как при небольшом количестве подчиненных хозяин сможет присмотреть за Делом и за тем, как его подчиненные это Дело делают.

Надо помнить, что Дело, которому мы хотим передать власть, беспомощно перед лицом «бюро». Нужно создать гарантии, чтобы «бюро» не смогло проявить свою власть во вред Делу. Поэтому, вводя стандартные товары, услуги, цены, необходимо сделать так, чтобы «бюро» впоследствии не смогло все изменить по своей воле, необходимо, чтобы эти условия были незыблемы и действовали до тех пор, пока исполнители от них не откажутся сами. В противном случае возможна ситуация, как на одном уральском заводе. Здесь на машине центробежного литья первые отливки получались бракованными (из белого чугуна). Трое рабочих разбивали их молотами на куски, которые отправлялись в переплав. Работа тяжелая, непопулярная, и рабочие часто менялись. Но вот на этот участок устроился приехавший на заработки гуцул. Длинный, жилистый, он заказал себе специальный тяжелый молот и играючи разбивал весь брак один — выполнял работу за троих. Большая физическая сила — это тоже талант, а за талант надо платить. На заводе же поступили так, как везде: как только увидели, что гуцул зарабатывает втрое и вдобавок больше начальника цеха, втрое уменьшили ему расценки за разбитую отливку. Чтобы он зарабатывал «как все». Гуцул обиделся и уволился. После него на эту работу не пришел ни один рабочий: при таких расценках они ничего не зарабатывали. И когда склад был забит браком, расценки снова увеличили, причем до уровня, большего, чем раньше.

При делократизме «бюро» не будет заинтересовано во вмешательстве в Дело. И тем не менее лучше надежно защитить от вмешательства начальства стандартные условия. Для этого можно, например, их утвердить совместным решением руководителей предприятия и профсоюза или любым другим способом, при котором вмешательство в стандартные условия станет невозможным.

В этом контексте вспомним об одном способе нейтрализации власти начальника (заодно посмотрим, как Дело меняет психологию людей).

В СССР воинские отличия отмечались орденами — поощрение за Дело. Эти ордена учреждались в мирное время (орден Ленина, звание Героя Советского Союза, ордена Красной Звезды, Красного Знамени), когда у армии не было Дела, и во время войны (полководческие, ордена Отечественной войны, Славы), когда Дело было. Статуты этих орденов существенно различны. «Мирные» статуты коротки, в них говорится в общем о неком героизме, за который этим орденом можно награждать. Становится понятно, что авторы этих статутов не понимали, в чем Дело солдата, армии; Дело армии — уничтожить врага, поэтому Делу абсолютно все равно: уничтожен враг героически или как-то трусливо. Но «мирный» статут отдает дело награждения солдата в руки командира, который должен определить, был героизм или нет. Скажем, солдат в бою уничтожил два танка, но вопрос о том, на сколько он проявил героизма — на орден Ленина или объявление благодарности перед строем, будет решать командир солдата, а тому, может быть, не нравится внешний вид бойца или лень писать представление на орден … Эти статуты отдавали власть над солдатами не Делу, а «бюро», командирам. Когда началась война, и Сталин, и Верховный Совет стали оценивать значение орденов по-другому. В статутах орденов Славы и Отечественной войны героизм отошел на второй план, а на первый вышло Дело. В них указывалось, сколько надо подбить танков, сбить самолетов, сделать боевых вылетов, уничтожить живой силы врага, чтобы получить орден. (С позиции нашего вопроса эти статуты можно рассматривать как перечень стандартных условий — стандартных услуг и их стандартную государственную цену.) Поэтому не командир решал, достоин солдат ордена или нет. Если летчик сделал двадцать боевых вылетов, он должен был получить орден Отечественной войны. В эти вылеты он мог разбомбить какой-то очень важный объект, прорвавшись через сплошной зенитный огонь, начальство могло заметить эту нестандартную услугу Родине и представить его к званию Героя Советского Союза. Но если этого не случалось, все равно летчик получал орден Отечественной войны. Если солдат первым спрыгнул во вражеский окоп, он получал орден Славы, нужно было только добежать до окопа и спрыгнуть. И храбрецы бежали, а за ними и трусоватые. Именно это нужно было Делу, Родине. (Во время Бородинской битвы не в силах остановить отступающие под натиском французов русские полки генерал Ермолов сам пошел в атаку на французов, бросая перед собой под ноги французов солдатские Георгиевские кресты: хочешь, солдат, крест на грудь — иди подбери!) Во время войны статуты и «мирных» военных орденов были изменены. Так, звание Героя Советского Союза стали присваивать за 20 сбитых самолетов противника в любом случае. Могли присвоить и за 5-б, но за 20 — обязательно. Один из писателей, пишущих о войне, на мой взгляд, лучше всех понимающий войну, В. Карпов рассказывал о себе. В 1941 году он кончил пехотное училище, но был арестован и осужден как враг народа. Из лагерей ему удалось попасть на фронт, где он стал разведчиком и захватил 20 «языков», то есть 20 раз уходил в тыл к немцам и там захватывал вражеского солдата, доставляя его в свой штаб для допроса. За это ему полагалось присвоить звание Героя Советского Союза. Можно представить положение его командиров: вдруг он, враг народа, со звездой Героя убежит к немцам. Тогда с них за такое представление голову снимут. Тем не менее представление написали, и звание Героя Карпову было присвоено. То есть главное — это Дело, а не характеристика его исполнителя.