Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 25

Приведу пример по этой теме. Мой предшественник по посту заместителя директора завода по коммерции осенью, в ходе подготовки к зиме, по распоряжению горисполкома продал котельным города 18 тонн огнеупорного кирпича. Завод между прочим в год использовал 20 тысяч тонн этого кирпича, на складах его постоянно находилось около 2 тысяч тонн, но материалы нам продавать было запрещено. Первый контролер (из Госснаба) установил, что это незаконная операция — продажа на сторону фондируемого материала, и оштрафовал завод на стоимость проданного кирпича и побежал радостно отчитываться начальству о своей полезности: спас государству незаконно заработанные заводом деньги. А тут и другой контролер — прокурор. Он возбудил в суде иск, чтобы взыскать с моего коллеги стоимость штрафа: по его «вине» завод оштрафовали. От такого идиотизма прокурора сначала даже городской суд опешил. Ведь этот замдиректора по сути спас от замерзания и суд ей, и самого прокурора. Суд иск прокурора не признал. Тогда прокурор внес протест в областной суд, который отменил решение городского суда и назначил новый суд. Иск был признан. Стоимость штрафа взыскали с коллеги, кстати, после третьего такого суда он уволился, а прокурор и судьи остались и радостно докладывали начальникам о свих успехах в борьбе с расхитителями социалистической собственности. Я же говорил, контролер в отличие от свиньи, если не найдет грязь, то выдумает.

И напрасно сетовать, что вот, дескать, у нас нет порядочных людей на ответственных постах судей и прокуроров. Но любой человек, попав в систему бюрократических отношений, либо вылетит из нее, либо станет подличать.

Мы не все сказали о бюрократическом аппарате, о действиях его членов и еще вернемся к нему, когда будем рассматривать собственно экономику. Но есть два крупнейших вопроса, связанных с существованием бюрократического аппарата управления, на которых нельзя не остановиться. Не аппарат виноват в этих проблемах, но именно в аппарате находится источник их существования.

Первый вопрос заключается в отходе от Дела, в потере ориентировки, в исчезновении у организации понимания, что такое Дело. Этот вопрос очень плохо понимают, поскольку все мы — дети бюрократического сознания. Человеку можно поручить только Дело, и ничего больше. Нельзя указывать способы достижения Дела. (Здесь уместно напомнить абсолютно точное изречение иезуита Игнатия Лойолы: «Цель оправдывает средствам.) В противном случае средство немедленно само по себе становится целью, и настоящей цели уже не достичь. Обычно критики Лойолы утверждают, что это изречение оправдывало пытки. Не это изречение привело к жестокостям, а то, что инквизиция вместе с основной целью — добиться правды от предполагаемого грешника — получила способ — пытку, и пытка (средство получения правды, по Лойоле) стала целью судов инквизиции. Но раз пытка стала „Делом“, то настоящее Дело — получение правды — было уничтожено. Грешники говорили не правду, а то, что хотел услышать суд инквизиции.

И так бывает всегда, когда пытаются оговорить средства достижения цели. Возьмем, к примеру, делократа — командира в бою. Его Дело заключается в том, чтобы взять у противника деревню. Оговорите ему любой способ, как взять деревню, допустим, с потерями не более 15 человек, и Дело отойдет на второй план. Удастся взять с такими потерями, возьмет, но как только потери достигнут 13-14 человек, он прекратит атаки, поскольку в этом случае он хоть какой-то из двух приказов исполнит. И тогда эти 13-14 человек погибнут бессмысленно и бесполезно, то есть преступно.

Бюрократический аппарат, всё больше и больше инициируя средства достижения цели, все больше усиливая контроль за исполнением этих средств и ужесточая наказания, оставляет исполнителям все меньше и меньше возможности выполнить само Дело. У экономики, у предприятий Делом является удовлетворение спроса покупателей. И все. Ничего другого указывать нельзя. Но аппарат, навязав экономике способ, как это Дело сделать (средства), довел ситуацию до того, что вся экономика прилагала огромные усилия фактически для того, чтобы Дела не делать, чтобы дать покупателю не то, что нужно, не в те сроки, вообще от него избавиться. В те времена был анекдот, точно описывавший ситуацию. Решили провести эксперимент и дать советскому директору поработать месяц директором на американском заводе, а американскому — на советском. Через месяц они, счастливые, встречаются. «Я набрал заказов для твоего завода на 5 лет», — хвастается американец. «А я от всех заказов отбился», — гордится советский директор.

Этот анекдот хорошо иллюстрирует и вторую особенность людей, работающих в контакте с аппаратом. При аппарате руководители атрофируются, они перестают понимать Дело, перестают понимать, зачем они нужны. На протяжении десятков лет их повседневная работа заключалась в передаче аппарату вопросов, поступающих к руководителю для решения и затем в утверждении этих решений своей подписью. При аппарате руководитель — самый малодумающий субъект, ему фактически надо знать грамоту, чтобы просмотреть бумагу с вопросом, отметить в ней ключевые слова, по которым определится исполнитель, и адресовать ее этому исполнителю. Как это ни парадоксально, но при аппарате руководителю нужно уметь только читать и расписываться, хотя бы так, как Ельцин, — медленно, высунув от старательности кончик языка.

В отличие от стран Запада в СССР была еще одна управленческая структура, в которой руководители физически не могли заниматься Делом — структура партийного управления. Ей бы, КПСС, заняться своим Делом, идеологией, а ей это Дело дополнили другим — ответственностью за все в областях и районах, то есть ответственностью за работу промышленных предприятий, сельского хозяйства, медучреждений и прочего. Нельзя сказать, что партийные функционеры уклонялись от этого, но как физически они могли управлять? Ведь управление — это разделение своего Дела между подчиненными, а между подчиненными обкомов Дело распределяли отраслевые министерства. В этом управлении обкомам не было места, вернее, оно было искусственным, без реальных прав в собственно Деле. Уже только поэтому система партийного управления превращалась в некий контрольный бюрократический аппарат, главной целью которого был отчет по модным показателям. Партийные и советские руководители вообще не имели практики в управлении. Даже в тех Делах, где они могли бы попрактиковаться, бюрократическая боязнь ответственности требовала от них устранения от Дела.

Такой пример. Наш город вырос за счет двух крупных и нескольких мелких предприятий. Все дома и учреждения в городе построили они, они же их и содержат. В связи с этим каждое предприятие имеет свой жилищно-коммунальный отдел (ЖКО) со штатом ремонтно-эксплутационных служб, то есть в городе одновременно дежурят 5-6 диспетчеров ЖКО, спят 5-6 дежурных бригад сантехников. Между ЖКО непрерывно идут войны: каждый из них пытается снять с себя ответственность за обслуживание спорных улиц, дворов и прочего. Естественно возникал вопрос: зачем в городе численностью не более десятой части численности одного района Москвы иметь столько организаций? Когда председателем горисполкома стал молодой еще функционер, он начал быстро решать этот вопрос — готовить документы по выделению всех ЖКО из состава предприятий и объединению их в единую городскую службу. Как только об этом узнали в горкоме, его тут же вызвали «на ковер» и задали несколько вопросов: «Ты что же это затеял? Сейчас, если в городе непорядок, что делают горком и горисполком? Звонят директорам предприятий и говорят, что они, сукины дети, не заботятся о гражданах города и их, мерзавцев, из партии поисключают. А если все ЖКО будут наши, кому мы будем звонить, кого пугать?»

Вообще-то, как работали секретари обкомов, очень хорошо описали журналисты в мемуарах Ельцина «Исповедь на заданную тему». Но они не описали механизма работы этих людей, не описали, что именно эти люди делают, не показали их «творческого» процесса.

С описанием в литературе того, как творят, как оценивают обстановку, как принимают решения, как мучаются при этом партийные и государственные деятели, у нас плохо, так и хочется сказать, что «по причине наличия отсутствия». Действительно, у В.Карпова вы можете прочитать отличные описания того, как генерал Петров оценивал возможные решения по эвакуации Одессы, а А. Бек рассказал, что думал генерал Панфилов, когда малыми войсками пытался удерживать широкий фронт наступления немцев. У А. Века вы также прочтете, как принимают решения конструкторы, министры. Довольно много литературы по творческому процессу директоров предприятий, инженеров, ученых. Во многих книгах советских писателей присутствуют и партийно-государственные деятели. Если писатель достаточно умный, то он показывает этих деятелей как болванов, которые способны только собрать совещание и принять на нем справедливое решение, подсказанное «массами». А если и писатель дурак, то тогда можно прочесть, что секретарь райкома, обходя колхоз, спрашивает у тракториста, который не может завести трактор: «В чем дело? — и по-отечески советует. — А ты продуй свечи». Тракторист продувает свечи, и трактор заводится. Между прочим, на тракторах стоят дизельные двигатели и свечей на них нет, но если секретарь райкома приказал, то тогда, конечно, можно найти на тракторе не только свечи, но и серебряный канделябр к ним.