Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.] - Твен Марк - Страница 32

— Довольно, ради бога довольно! Я еду сейчас. А сестры могут здесь остаться?

— Да, они должны остаться. Пусть они еще немного потерпят. Ведь мошенники могут что-либо заподозрить, если вы все разом уедете. А вы не должны сегодня ни с кем встречаться: ни с вашими дядюшками, ни с сестрами, ни с одним человеком, потому что, если у вас кто-нибудь спросит о здоровье ваших дядюшек, ваше лицо вас выдаст. Поезжайте с богом, мисс Мэри-Джен, а я уже обо всем похлопочу. Скажу мисс Сусанне, чтобы она передала дядюшкам ваш поклон и сообщила им, что вы уехали к своей подруге на несколько часов и приедете сегодня вечером или завтра утром.

Мисс Мэри резко заметила:

— Что я поехала навестить знакомую, ты можешь сказать, но что я посылаю поклон этим тварям, благодарю покорно, ни за что!

— Хорошо, значит без поклона. Но вот еще что: где мешок с деньгами?

— К сожалению, он остается у них. Ах, какая я была глупая, что отдала им этот мешок!

— Ошибаетесь, мисс Мэри, у них его нет.

— Нет?! Где же он?

— Я сам бы желал это знать… То есть знал, но теперь не уверен… Я украл его у этих негодяев, чтобы отдать его вам, но пока я соображал, куда его спрятать, меня чуть было с ним не накрыли, я и сунул его в первое место, показавшееся мне безопасным. Но поверьте моему честному слову, я думал только о вас. А место оказалось нехорошее…

— Куда же ты его спрятал?

— Позвольте мне теперь вам этого не говорить, мисс Мэри. Я вам напишу на бумажке, а когда вы будете в дороге, прочтете! Хорошо? Вы не сердитесь на меня?

— Конечно, конечно, нисколько не сержусь!

Вот что я написал:

Глаза мои наполнились слезами при воспоминании, как она стояла одна возле гроба и плакала в то время, когда эти черти позорили ее и обирали до нитки.

Когда я подал ей сложенную бумажку, я заметил, что и ее глаза влажны от слез. Она крепко пожала мне руку и сказала:

— Прощай! Я сделаю все точно так, как ты мне сказал, и если мы с тобою больше не увидимся, я тебя никогда не забуду!

С этими словами она ушла.

Вероятно, она прошла черным ходом, так как никто не видел, как она покинула дом. Когда я встретил Сусанну и Заячью Губу, я спросил у них:

— Как фамилия тех ваших знакомых, которые живут по ту сторону реки, к которым вы ездите в гости?

— У нас много там знакомых. А самые закадычные друзья — Прокторы!

— Вот, вот, именно! А я чуть было не забыл. Мисс Мэри просила вам передать, что она неожиданно уехала туда: у них кто-то заболел.

— Заболел?! Кто?

— Не могу вам сказать… я забыл, но, кажется, это…

— Ради бога говори! Неужели Ганна?

— Да! К сожалению, Ганна!

— Господи помилуй! А еще на прошлой неделе она была совершенно здорова. Неужели так плохо?

— Если б было только плохо, а то совсем опасно! Прошлую ночь все боялись, что она не доживет до утра.

— Кто бы мог подумать! Чем же она больна?

Больная Ганна.

Я не ожидал этого вопроса и брякнул:

— У нее… у нее… свинка…

— Эх ты, глупый! Разве умирают от свинки?

— Еще бы! Сколько угодно. Я с вами готов пари держать, что свинка самая смертельная болезнь. К тому же эта свинка совсем особого рода, как сказала мисс Мэри.

— Особого рода?

— Да! От этой свинки происходят и другие болезни.

— Другие болезни? Какие?

— Корь, коклюш, рожа, чахотка, желтуха, воспаление мозга, да мало ли еще какие болезни бывают!

— И что же! Все это называется свинкой?

— Так сказала мисс Мэри.

— Но отчего же это называется свинкой?

— Потому, что это и есть свинка. Свинкой начинаются все болезни.

— Но где же тут смысл? Человек уколол себе палец, а затем принял яду, свалился с крыши, сломал себе шею, пустил пулю в лоб. Спрашивают: «Отчего этот человек умер?» И вот такой остолоп отвечает: «Оттого, что он уколол себе палец». Ну где же тут здравый смысл? По-твоему, может быть, это заразная болезнь?

— Еще бы!

— Но это ужасно, — воскликнула Заячья Губа, — я должна сейчас же пойти к дяде Гарвею и…

— Конечно, — ответил я. — Бегите же к нему что есть духу и расскажите ему все, ни минуты не медля.

— Ни минуты не медля?

— Конечно! Ваши дяди собираются в Англию. Так? Но вы не хотите, чтобы они отправились одни, а вы поехали бы вслед за ними через месяц? Вы хотите путешествовать вместе? Значит, они вас будут ждать. Прекрасно! Ваш дядя Гарвей духовное лицо. Станет ли пастор обманывать капитана парохода с той целью, чтобы мисс Мэри-Джен пустили на пароход? Неужели вы допускаете, что он будет рисковать здоровьем других пассажиров? Вы отлично знаете, что он этого не сделает. Он скажет: «Мне очень тяжело оставить мою церковь и мои церковные дела, но я должен остаться здесь на три месяца, чтобы убедиться, заразилась она свинкой или нет». Я ничего не говорю, но если вы думаете, что сказать об этом дяде Гарвею будет лучше…

— Не городи, пожалуйста, вздора. Томиться здесь три месяца только для того, чтобы убедиться, не заразилась ли Мэри свинкой, тогда как мы могли бы так весело провести это время в Англии!

— А все-таки не сказать ли вам кому-нибудь из ваших друзей?

— Ты, вероятно, глуп, мой милый! Неужели ты не понимаешь, что они сейчас же всюду разболтают?

— Может быть, вы и правы. Пусть будет по-вашему.

— Во всяком случае, мне кажется, надо предупредить дядю Гарвея, что Мэри ненадолго уехала, чтобы он не беспокоился.

— Да, да, мисс Мэри-Джен просила вас передать дядюшкам Вильяму и Гарвею поклон и поцелуй и сообщить им, что она поехала на короткое время навестить мистера… мистера… как фамилия тех богатых знакомых, которых так уважал ваш дядя Питер?

— Ты, вероятно, говоришь об Эпторпах, да?

— Да, да, совершенно верно. Провались эти фамилии, которые нельзя запомнить. Ну, вот она и велела мне сказать вам, что она поехала к Эпторпу просить его приехать на аукцион, чтобы дом достался ему, а не кому-нибудь другому. Она думает, что дяде Питеру это было бы очень приятно. Затем, если она не будет чувствовать себя очень усталой, она приедет еще сегодня вечером, а нет — завтра рано поутру.

Девушки побежали к дядям передать поклоны, поцелуи и поручения сестры.

Пока все шло хорошо. «Девушки, — думал я, — будут молчать, потому что хотят ехать в Англию, а королю и герцогу приятнее, чтобы мисс Мэри хлопотала по делам аукциона и была подальше от доктора Робинсона». Я был очень доволен собою. Ловко я устроил это дело! Сам Том Сойер не мог бы придумать ничего лучшего.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Новые наследники. — Сличение почерков. — Татуировка. — Выкопанный покойник. — Гек убегает. — Король нападает на Гека. — Чем кончилась ссора.

Король и герцог в тот же день устроили аукцион и продали все имущество покойного Вилкса. Им ничего более не оставалось, как бежать с вырученными деньгами, и я сильно опасался, что они убегут в ту же ночь. Но случилось нечто такое, что расстроило все их планы.

Когда все уже было продано и осталось только продать семейное место на кладбище, на улице вдруг послышался шум, и со стороны пристани, к которой только что причалил пароход, повалила толпа народа. Толпа горланила:

— Вот еще наследники Питера Вилкса! Свеженькие! Выбирайте любых!

Среди толпы шли двое джентльменов очень приличного вида, один постарше, другой помоложе. У младшего правая рука была на перевязи. Толпа кричала и хохотала, а я смотрел и думал, что нам-то теперь не до шуток. Я взглянул на моих плутов, ожидая, что они хоть побледнеют, но ничуть не бывало: герцог гугукал и мотал головой с самым счастливым лицом, а король устремил на новоприбывших такой скорбный взгляд, точно у него сердце заболело от человеческих подлостей. Удивительный был он актер!