Жозеф Бальзамо. Том 1 - Дюма Александр - Страница 41

Николь приняла у Андреа кошелек и поцеловала ей руку.

Горничная, разумеется, не пожелала терять ни секунды из предоставленного ей хозяйкою часа, поскольку тут же выскочила из комнаты, стремительно сбежала по лестнице, пересекла двор и исчезла в подъездной аллее.

Андреа посмотрела ей вслед, прошептав:

— Бедная глупышка, ведь она могла бы найти свое счастье. Неужели она так нежно любит его?

Минут пять спустя Николь, очевидно чтобы не терять времени, стучала в окно комнатки на первом этаже, где обитал Жильбер, удостоенный Андреа благородного звания празднолюбца, а бароном — просто лоботряса.

Жильбер, стоя спиной к окошку, выходящему на подъездную аллею, что-то делал в глубине своей комнатки.

Услышав, как Николь барабанит пальцами по стеклу, он, словно вор, застигнутый на месте преступления, прервал свое занятие и стремительно, быстрее, чем если бы внутри у него сработала стальная пружина, повернулся к окну.

— А, это вы, Николь, — бросил он.

— Да, опять я, — с решительным видом, но тем не менее улыбаясь, ответила в форточку девушка.

— Что же, очень рад, — объявил Жильбер, подходя и открывая окно.

Николь, тронутая этим первым проявлением чувства, протянула руку, Жильбер пожал ее.

«Ну вот: все идет хорошо, — подумала она. — Прощай, поездка в Париж».

И тут следует совершенно искренне воздать Николь похвалу: эта мысль вызвала у нее всего один-единственный вздох.

— А вы знаете, Жильбер, что хозяева уезжают из Таверне? — спросила она, опершись локтями на окно.

— Знаю, — ответил Жильбер.

— И знаете, куда они едут?

— В Париж.

— Ну, а вам известно, что я еду с ними?

— Нет, вот этого я не знал.

— И что же?

— Что? Поздравляю вас, если это вас устраивает.

— Что вы этим хотите сказать?

— Я сказал: если это вас устраивает. По-моему, я выразился совершенно ясно.

— Меня устраивает… если только… — промолвила Николь.

— А этим вы что хотите сказать?

— Хочу сказать, что от вас будет зависеть, устроит меня это или нет.

— Я вас не понимаю, — отозвался Жильбер, усаживаясь на подоконнике так, что его колени чуть касались рук Николь и они могли беседовать, наполовину скрытые вьюнками и настурциями, сплетавшимися над их головами.

Николь бросила на Жильбера нежный взгляд.

Но Жильбер передернул шеей и плечами, как бы желая показать, что он не понимает значения ни взгляда, ни слов.

— Ну, хорошо… Раз уж вам нужно все объяснять, слушайте, — начала Николь.

— Слушаю, — холодно бросил Жильбер.

— Мадемуазель предложила мне ехать с нею в Париж.

— Прекрасно, — одобрил Жильбер.

— Если только…

— Если только? — повторил Жильбер.

— Если только я не выйду здесь замуж.

— Так вы все еще собираетесь выйти замуж? — нетерпеливо задал вопрос Жильбер.

— Да, тем более после того, как я разбогатела, — сообщила Николь.

— Ах, так вы разбогатели? — произнес Жильбер с хладнокровием, повергшим Николь в некоторое сомнение.

— Да, Жильбер, теперь я очень богата.

— Действительно?

— Да.

— И как же случилось такое чудо?

— Мадемуазель дала мне приданое.

— Вам повезло, Николь, я вас поздравляю.

— Смотрите, — сказала Николь, пересыпая с руки на руку двадцать пять луидоров.

При этом она взглянула на Жильбера, надеясь уловить в его глазах выражение радости или хотя бы зависти.

Но Жильбер даже глазом не моргнул и только заметил:

— Ей-богу, недурная сумма.

— Но это еще не все, — подхватила Николь. — Господин барон вернется сюда богатым. Он мечтает отстроить Мезон-Руж и подновить Таверне.

— Прекрасное намерение.

— И тогда в замке нужен будет привратник.

— Само собой разумеется.

— Так вот, мадемуазель отдает место…

— Место привратника счастливому супругу Николь, — подхватил Жильбер с нескрываемой иронией, которая на сей раз не ускользнула от чуткого слуха Николь и несколько огорошила ее.

Тем не менее она сдержалась.

— И надо полагать, Жильбер, — продолжала она, — вы знаете, кто будет счастливым супругом Николь?

— О ком это вы, Николь?

— Право, или вы поглупели, или я вдруг разучилась говорить по-французски! — воскликнула девушка, которую эта игра начала уже раздражать.

— Да нет, я прекрасно вас понял, — успокоил ее Жильбер. — Итак вы предлагаете мне стать вашим мужем, мадемуазель Леге?

— Да, господин Жильбер.

— И, даже разбогатев, вы не изменили своих намерений относительно меня? Должен сказать, я вам крайне признателен.

— Правда?

— Чистейшая правда.

— Ну, так по рукам? — не колеблясь, воскликнула Николь.

— То есть?

— Вы согласны?

— Нет, отказываюсь.

Николь отпрянула от окна.

— Жильбер, вы злой или, во всяком случае, бездушный человек, — сказала она, — и можете мне поверить, этот ваш поступок не принесет вам счастья. Если бы я вас еще любила и если бы сделать вам это предложение меня толкнуло что-нибудь, кроме щепетильности и порядочности, вы разбили бы мне сердце. Но слава Богу, я только хотела, чтобы никто не смог сказать, будто Николь, разбогатев, презрела Жильбера и в отместку за обиду заставила его страдать. Но с этой минуты между нами все кончено.

Жильбер равнодушно пожал плечами.

— Можете не сомневаться, — продолжала Николь, — я прежде всего подумала о вас, решившись при своем свободолюбивом и столь же независимом, как ваш, — и вы это знаете — характере похоронить себя здесь, когда меня ждет Париж! Париж, который станет моей сценой, — вы это понимаете? Я решилась обречь себя ежедневно, круглый год, всю жизнь видеть эту равнодушную физиономию, за непроницаемым выражением которой кроются презренные мысли! То была жертва с моей стороны, но вы не поняли этого, и тем хуже для вас. Не стану утверждать, Жильбер, что вы еще пожалеете обо мне, скажу лишь, что вы еще ужаснетесь и покраснеете, увидев, к чему приведет меня пренебрежение, которое вы сегодня мне выказали. Я могла остаться порядочной, и мне нужна была всего лишь дружеская рука, которая удержала бы меня на краю пропасти, куда я скольжу, скатываюсь, куда вот-вот упаду. Я взывала: «Помогите! Протяните руку!» — но вы, Жильбер, в ответ толкнули меня. И я скольжу туда, падаю, я найду там свою гибель. Господь еще спросит с вас за это преступление. Прощайте, Жильбер, прощайте навсегда!

И, закончив эту речь, явив все благородство, что таилось в глубинах ее души, гордая девушка ушла без гнева и раздражения, как подобает всем избранным натурам.

Жильбер спокойно захлопнул окно и прошел в глубину своей каморки, где возобновил таинственные занятия, прерванные появлением Николь.

18. ПРОЩАНИЕ С ТАВЕРНЕ

Прежде чем вернуться к хозяйке, Николь остановилась на лестнице, чтобы подавить клокотавшую в ней ярость.

Она застыла в задумчивости, сжав рукой подбородок и нахмурив брови, и в этот миг была так хороша собой, что проходивший мимо барон, несмотря на всю свою занятость, не удержался и поцеловал ее, точь-в-точь как это сделал бы г-н де Ришелье, будь ему лет тридцать.

Вырванная игривостью барона из раздумий, Николь поспешно поднялась к Андреа, которая уже закрывала сундучок.

— Ну как, надумала? — поинтересовалась м-ль де Таверне.

— Надумала, мадемуазель, — с самым непринужденным видом ответила Николь.

— Выходишь замуж?

— Нет, совсем даже наоборот.

— Вот как? А что же твоя великая любовь?

— Она не может для меня перевесить той доброты, какую ежечасно выказывает мне мадемуазель. Я принадлежу мадемуазель и хочу принадлежать ей всегда. Я в ладах с госпожой, которую выбрала себе, но буду ли в ладах с господином, которого выберу?

Андреа была тронута этим проявлением чувств: ей просто не верилось, что легкомысленная Николь способна на такое. Само собой, она не знала, что Николь держала ее, так сказать, на крайний случай.

И Андреа улыбнулась, радуясь, что вот еще одно человеческое существо оказалось лучше, чем она думала.