Двадцать лет спустя (часть вторая) (худ. Клименко) - Дюма Александр - Страница 49

С этими словами он протянул товарищу руку. Но д’Артаньян, сделав вид, что не замечает этого, продолжал держать руки под плащом.

Атос медленно опустил протянутую руку.

— Ух, устал! — сказал д’Артаньян, садясь.

— Выпейте стакан портвейна, — посоветовал ему Арамис, беря со стола бутылку и наполняя стакан. — Выпейте, это подкрепит вас.

— Да, выпьем, — проговорил Атос, чувствуя, что обидел гасконца, и желая с ним чокнуться. — Выпьем и покинем эту гнусную страну. Фелука ждет нас, вы это знаете. Уедем сегодня же вечером. Больше нам здесь нечего делать.

— Как вы спешите, граф! — заметил д’Артаньян.

— Эта кровавая почва жжет мне ноги, — отвечал Атос.

— А на меня здешний снег оказывает обратное действие, — спокойно сказал гасконец.

— Что же вы, собственно, хотите предпринять? — сказал Атос. — Ведь короля уже нет в живых.

— Итак, граф, — небрежно отвечал д’Артаньян, — вы не видите, что вам остается еще сделать в Англии?

— Решительно ничего, — отвечал Атос. — Разве только оплакивать собственное бессилие?

— Ну а я, — сказал д’Артаньян, — жалкий ротозей, любитель кровавых зрелищ, который нарочно пробрался к самому эшафоту, чтобы лучше видеть, как покатится голова короля, которого я, как вы изволили сказать, не знал и к которому был совершенно равнодушен, — я думаю иначе, чем граф, и… остаюсь.

Атос страшно побледнел; каждый упрек его друга отзывался болью в его сердце.

— Вы остаетесь в Лондоне? — спросил Портос д’Артаньяна.

— Да, — отвечал тот. — А вы?

— Черт возьми! — сказал Портос, несколько смущаясь под взглядами Атоса и Арамиса. — Если вы остаетесь, то раз уж я прибыл сюда вместе с вами, вместе с вами я и уеду. Не оставлять же вас одного в этой ужасной стране.

— Благодарю вас, мой добрый друг. В таком случае я хочу предложить вам принять участие в одном деле, которым мы займемся, когда граф уедет. Мысль об этом деле явилась у меня в то время, когда я смотрел на известное вам зрелище.

— Какая мысль? — спросил Портос.

— Узнать, кто такой человек в маске, который так заботливо предложил свои услуги, чтобы отрубить голову короля.

— Человек в маске? — воскликнул в изумлении Атос. — Значит, вы не выпустили палача?

— Палача? — ответил д’Артаньян. — Он все еще сидит в погребе и, кажется, приятно беседует с бутылками нашего хозяина. Кстати, вы мне напомнили… — Он подошел к двери и крикнул: — Мушкетон!

— Что прикажете, сударь? — отвечал голос, как будто выходивший из глубины земли.

— Отпусти заключенного, — сказал д’Артаньян. — Все уже кончено.

— Но, — сказал Атос, — кто же тот негодяй, который поднял руку на короля?

— Это палач-любитель, который, надо сознаться, ловко владеет топором, — сказал Арамис. — Ему, как он и заявил, довольно было одного удара.

— И вы не видели его лица? — спросил Атос.

— Он был в маске, — отвечал д’Артаньян.

— Но ведь вы, Арамис, стояли совсем рядом!

— Я видел из-под маски только бороду с проседью.

— Значит, это пожилой человек? — спросил Атос.

— О, — заметил д’Артаньян, — это ровно ничего не значит. Если надеваешь маску, почему заодно не прицепить и бороду?

— Досадно, что я не выследил его, — сказал Портос.

— Ну а мне, дорогой Портос, — заявил д’Артаньян, — пришла в голову эта мысль.

Атос все понял. Он встал со своего места.

— Прости меня, д’Артаньян, — проговорил он, — за то, что я усомнился в тебе. Прости меня, друг мой.

— Сначала выслушайте меня, — отвечал д’Артаньян, слегка улыбнувшись.

— Так расскажите же нам все, — сказал Арамис.

— Итак, — продолжал д’Артаньян, — когда я смотрел, — но не на короля, как угодно думать господину графу (я знал, что это человек, идущий на смерть, а зрелища такого рода, хотя я и должен был, кажется, привыкнуть к ним, все еще расстраивают меня), — а на палача в маске; так вот, когда я смотрел на него, мне, как я уже сказал вам, пришла в голову мысль узнать, кто бы это мог быть. А так как мы четверо привыкли действовать сообща и во всем помогать друг другу, я стал невольно искать около себя Портоса, потому что вас, Арамис, я видел возле короля, а вы, граф, как я знал, находились внизу, под эшафотом. Вот почему я охотно прощаю вас, — прибавил он, протягивая руку Атосу, — так как понимаю, что вы должны были пережить в эти минуты. Итак, осматриваясь по сторонам, я вдруг увидел справа голову со страшной раной на затылке, повязанную черной тафтой. «Черт возьми, — подумал я, — повязка что-то мне знакома, точно я сам чинил этот череп». И в самом деле, это оказался тот самый несчастный шотландец, брат Парри, на котором, помните, Грослоу вздумал испробовать свою силу и у которого, когда мы нашли его, было, собственно, только полголовы.

— Как же, помню, — заметил Портос. — У этого человека еще были такие вкусные черные куры.

— Именно, он самый. Этот человек делал знаки другому, который стоял от меня слева. Я обернулся и увидел нашего доброго Гримо. Как и я, он также впился глазами в замаскированного палача. Я ему сказал только: «О!», и так как с таким восклицанием обращается к нему граф, когда говорит с ним, то он немедленно бросился ко мне, как будто его подтолкнула пружина. Он, конечно, узнал меня и протянул руку, указывая пальцем на человека в маске. «А!» — сказал он только. Это должно было означать: «Заметили вы?» — «Ну конечно», — отвечал я. Мы отлично поняли друг друга. Затем я повернулся к нашему шотландцу; его взгляд тоже был весьма красноречив. Вскоре все кончилось, вы сами знаете как: самым мрачным образом. Народ стал расходиться, сгущались сумерки. Я отошел с Гримо в дальний конец площади; за нами последовал шотландец, которому я сделал знак не уходить. Я стал наблюдать за палачом, который, войдя в королевскую комнату, менял платье: оно было, вероятно, залито кровью. После этого он надел на голову черную шляпу, завернулся в плащ и исчез. Я решил, что он должен выйти на улицу, и побежал к подъезду. Действительно, минут через пять мы увидали, что он спускается с лестницы.

— И вы пошли за ним следом? — воскликнул Атос.

— Разумеется! — сказал д’Артаньян. — Но это было не так-то легко. Он каждую минуту оборачивался, и мы были вынуждены прятаться и прикидываться праздношатающимися. Я был наготове и, конечно, мог бы убить его, но я не эгоист и приберег это лакомство для вас, Арамис, и для вас, Атос, чтобы вы хоть немного утешились. Наконец, после получасовой ходьбы по самым извилистым переулкам Сити, он подошел к небольшому уединенному домику, совсем тихому и неосвещенному, словно в нем никого не было. Гримо вытащил из-за своего голенища пистолет. «Гм?» — сказал он мне, указывая на домик. «Погоди», — отвечал я ему, удерживая его руку. Я уже сказал вам, что у меня был свой план. Человек в маске остановился перед низенькой дверью и вынул ключ; но прежде чем вложить его в замок, он оглянулся, чтобы убедиться, не следят ли за ним. Я спрятался за деревом, Гримо — за выступом стены; шотландцу негде было скрыться, и он прямо распластался на земле. Без сомнения, человек, которого мы преследовали, решил, что он совсем один, так как я услышал скрип ключа в скважине; дверь отворилась, и человек скрылся за ней.

— Негодяй! — воскликнул Арамис. — Пока вы возвращались сюда, он, наверное, убежал, и мы его уже не найдем.

— Вот еще, Арамис, — остановил его д’Артаньян. — Вы, должно быть, принимаете меня за кого-нибудь другого.

— Однако, — заметил Атос, — за время вашего отсутствия…

— На время моего отсутствия я догадался оставить вместо себя Гримо и шотландца! Конечно, человек в маске не успел сделать по комнате и десяти шагов, как я уже обежал вокруг дома. У одной двери, той, в которую вошел незнакомец, я поставил шотландца и объяснил ему, что он должен следовать за человеком в черном, куда бы тот ни пошел, и что Гримо получил приказ в этом случае последовать за шотландцем, а затем вернуться к нам и сказать, куда незнакомец пошел. У другого выхода я поставил Гримо, дав ему такой же приказ, и затем вернулся к вам. Итак, зверь выслежен; теперь, кто из вас желает принять участие в травле?