Двадцать лет спустя (часть вторая) (худ. Клименко) - Дюма Александр - Страница 45

— А, так это он закричал, когда я был в комнате короля! — заметил Арамис.

— Должно быть, — отвечал д’Артаньян. — Но так как он парень с головой, то обещал прислать вместо себя четырех ловких и опытных рабочих в помощь тем, которые сооружают эшафот. И, вернувшись к своему хозяину, он, несмотря на боль от перелома, тотчас же написал своему приятелю, плотнику Тому Лоу, чтобы тот отправился в Уайтхолл и исполнил свое обещание. Вот это письмо, которое он послал с нарочным за десять пенсов и которое нарочный передал мне за луидор.

— А на кой черт вам это письмо? — спросил Атос.

— Неужели вы не догадываетесь? — спросил д’Артаньян с лукавой усмешкой.

— Честное слово, нет.

— Ну так вот. Любезный Атос, вы, который говорите по-английски, как сам Джон Буль, будете мистером Томом Лоу, а мы трое будем вашими товарищами. Понимаете вы теперь?

Атос вскрикнул от радости и восхищения, затем бросился в гардеробную и достал одежды рабочих, в которые четверо друзей немедленно обрядились. После этого они вышли из гостиницы: Атос нес пилу, Портос — клещи, Арамис — топор, а д’Артаньян — молоток и гвозди.

Письмо, написанное помощником палача, убедило главного плотника, что это те самые люди, которых он ждал.

XXIII. Рабочие

Среди ночи Карл услышал под своим окном страшный шум: стучали топоры, молотки, скрипели клещи, визжала пила.

Он лежал на постели одетый и уже начинал засыпать, когда этот грохот заставил его вскочить. Шум был неприятен сам по себе, но, главное, он пробуждал в душе страшный отклик — и потому, как и накануне, королем овладели мрачные мысли. Один в темноте, в своем тягостном уединении, он не в силах был выносить эту новую пытку, не входившую в программу его казни; и потому он послал Парри передать часовому, чтобы тот попросил рабочих не стучать так сильно и пощадить последний сон того, кто еще недавно был их королем.

Часовой не захотел покинуть своего поста, но пропустил Парри к рабочим.

Обойдя вокруг дворца и подойдя к окну королевской комнаты, Парри увидел, что решетка, ограждавшая балкон, снята, и к балкону пристраивают эшафот. Последний был еще не окончен, но его уже начали обивать черным коленкором.

Этот эшафот, подведенный под самое окно, будучи футов в двадцать высотой, имел снизу еще два этажа, служивших ему опорой. Парри, как ни отвратителен был ему вид этого сооружения, стал разыскивать среди восьми или десяти рабочих, строивших его, тех, которые более других досаждали королю шумом. На втором ярусе он заметил двух человек, вытаскивавших с помощью лома последние закрепы железного балкона. Один из рабочих, настоящий великан, исполнял роль тарана, применявшегося в былые времена для разрушения крепостных стен. При каждом ударе его инструмента камни разлетались вдребезги. Другой стоял на коленях и вытаскивал расшатанные камни.

Эти два человека, очевидно, и производили тот шум, который так беспокоил короля.

Парри взобрался к ним по лестнице.

— Друзья мои, — обратился он к ним, — работайте, пожалуйста, немного потише! Король почивает, ему нужен покой.

Человек, работавший ломом, остановился и обернулся к Парри. Но так как он стоял во весь рост, то Парри не мог видеть его лица во мраке, сгущавшемся на уровне пола.

Человек, стоявший на коленях, тоже обернулся, и так как он находился ниже своего товарища, то лицо его осветилось фонарем, и Парри мог его разглядеть.

Человек этот, пристально посмотрев на Парри, приложил палец к губам.

Парри отступил в изумлении.

— Ладно, ладно, — сказал рабочий на чистейшем английском языке, — ступай и скажи своему королю, что если он плохо поспит сегодня ночью, зато завтра он будет спать спокойно.

Эти грубые слова, имевшие такой ужасный буквальный смысл, были встречены рабочими, находившимися рядом и в нижнем ярусе, взрывом отвратительного хохота.

Парри ушел, гадая, не сон ли ему приснился.

Карл ждал его с нетерпением.

В тот момент, когда он входил, часовой, стоявший у двери, с любопытством просунул голову в щелку, чтобы посмотреть, что делает король.

Король прилег, облокотившись на свою постель.

Парри затворил за собой дверь и подошел к королю, лицо его сияло радостью.

— Ваше величество, — сказал он ему тихонько, — знаете вы, кто эти рабочие, которые так шумят?

— Нет, — отвечал Карл, грустно качая головой. — Откуда мне знать?.. Разве я вообще знаю этих людей?

— Ваше величество, — сказал Парри еще тише, наклонившись к постели своего господина, — это граф де Ла Фер и его приятели.

— Это они сооружают для меня эшафот? — в изумлении спросил король.

— Да, и, сооружая его, пробивают отверстие в стене.

— Тсс!.. — со страхом оглянулся король. — Ты сам их видел?

— Я говорил с ними.

Король сложил руки и поднял глаза к небу. Затем после краткой горячей молитвы вскочил с постели, подошел к окну и отдернул занавеси. Часовые по-прежнему ходили по балкону, а дальше виднелась темная платформа, вдоль которой они скользили, как тени.

Карл не мог ничего разглядеть, но под ногами своими он чувствовал сотрясение от ударов, которые производили его друзья; и теперь каждый из этих ударов радостно отдавался в его сердце.

Парри не ошибся, он хорошо узнал Атоса. Это был действительно Атос, который вместе с Портосом пробивал отверстие в стене для укрепления поперечной балки.

Отверстие это выходило в пустое пространство под самым полом комнаты короля. Проникнув туда, можно было с помощью лома и крепких плеч, какими обладал Портос, выломать кусок паркета. Король мог пролезть через это отверстие и пробраться со своими избавителями в одно из нижних помещений эшафота, совершенно закрытого черной материей; там он должен был переодеться в приготовленное заранее платье рабочего, а затем не спеша спокойно выйти на улицу. Часовые без малейшего подозрения пропустили бы людей, работавших на эшафоте.

А далее… Мы уже сказали, что фелука была в полной готовности.

План этот был замечателен, прост и легок, как все, порождаемое смелой решимостью. Пока что Атос обдирал свои белые холеные руки, вытаскивая камни, отбиваемые Портосом. Дыра под лепкой балкона была уже настолько велика, что можно было просунуть голову. Еще два часа, и в нее пролезет все туловище. До рассвета отверстие будет окончено и исчезнет под складками обивки, которую натянет д’Артаньян. Д’Артаньян выдавал себя за французского мастера и вбивал гвозди с ловкостью опытного обойщика. Арамис же подрезывал лишние куски материи, которая свешивалась до самой земли и прикрывала деревянный остов эшафота.

Между тем приближалось утро. На улице все время горел большой костер из торфа и угля, который помогал рабочим перенести холод этой ночи, с 29 на 30 января. Ежеминутно даже самые усердные рабочие бросали работу и подходили к костру погреться.

Лишь Атос и Портос не прерывали своей работы. Поэтому при первом проблеске утра отверстие в стене было проделано. Атос пролез в него, захватив с собою одежду, предназначенную для короля. Портос подал ему лом, а затем д’Артаньян натянул черную обивку (роскошь в данном случае весьма полезная!). Эта обивка скрыла и отверстие, и того, кто в него влез.

Атосу оставалось только два часа работы, чтобы добраться до короля, а по расчетам четырех друзей у них был впереди еще целый день, так как за отсутствием палача, полагали они, пуританам придется послать за другим в Бристоль.

Окончив свое дело, д’Артаньян пошел переодеться в свой коричневый костюм, а Портос — в свой красный камзол. Арамис же отправился к Джаксону, чтобы проникнуть вместе с ним, если удастся, к королю.

Все трое условились сойтись в полдень на дворцовой площади, чтобы посмотреть, что произойдет.

Прежде чем уйти с эшафота, Арамис пошел к отверстию, куда забрался Атос, и сообщил о своем намерении повидаться с королем.

— Желаю вам успеха, — отвечал ему Атос, — расскажите королю, в каком положении наше дело. Скажите ему, что когда он останется один в комнате, то пусть постучит в пол, чтобы я мог спокойно продолжать свою работу. Хорошо, если бы Парри помог мне и заранее поднял нижнюю плиту камина, которая, вероятно, мраморная. Тем временем вы, Арамис, не отходите от короля. Говорите как можно громче, так как за дверями будут подслушивать. Если в комнате есть часовой, убейте его без разговоров; если их двое — пусть Парри убьет одного, а вы другого; если их трое — дайте убить себя, но спасите короля.