Катынский детектив - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 30

Далее Зоря подводит итог своим исследованиям: «Содержание перечисленных документов позволяет сделать вывод о возможности вынесения Особым совещанием при НКВД смертного приговора в отношении военнопленных в лагерях Старобельске, Козельске, Осташкове».

Ещё раз посмотрите на то, что нашёл Зоря. Что в этих документах позволяет сделать вывод, что особое совещание при НКВД назначило военнопленным не 5 лет в исправительно-трудовых лагерях, а расстрел? То, что бывший монастырь, по нужде занятый под военнопленных, после их убытия отдан краеведческому музею?

А между тем большой коммунистический чиновник Фалин, на основании вывода этих исследований, написал Горбачёву письмо с рекомендацией признать вину СССР в убийстве польских офицеров. Подписал мило: «Ваш Фалин». Как мог Горбачёв отказать милому человеку? И в апреле 1990 года он облил свой народ грязью геббельсовских помоев.

Но после этого сложилась интересная ситуация. Горбачёв уже сообщил, что СССР виновен в убийстве поляков, а ни единого факта в подтверждение этого утверждения до сих пор ещё не было. Наоборот, как вы видите из тех документов, что были добыты Зорей и остальными членами бригады Геббельса, следовало, что на октябрь 1940 года они были живы и никто ничего с ними не собирался делать.

Потребовались люди, которые могли бы сфабриковать какие-нибудь убедительные фальшивки и ими подтвердить уже объявленное признание и тем самым подтвердить Горбачёву статус президента СССР, а не безответственного болтуна.

Найти таких людей не составляло труда.

Свидетельские показания

Со времени Генерального прокурора СССР Вышинского признание подсудимого считалось «царицей доказательств». Надо сказать, что такая установка оказалась весьма удобной для тех, кто ведёт следствие по делу. Зачем тратить энергию на поиск объективных доказательств, если можно физическими и моральными пытками склонить человека к признанию того, что хочет следователь, и получить «царицу»?

Правда, один следственный орган — КГБ — похоже, удалось хоть как-то отучить от любимого занятия — получения «царицы доказательств» любым путём. По крайней мере, из диссидентов 60-80-х годов, прошедших через следователей КГБ, никто не мог пожаловаться, что из них выжимали показания силой прямо или косвенно.

Надо сказать, что отучать эту категорию следователей начал Берия. Оба раза, когда он приходил к управлению ими, он начинал с освобождения «признавшихся» и с ареста добившихся «признания». Так было, когда он сменил на посту наркома НКВД Ежова, так было и в 1953 году, когда ему снова поручили госбезопасность и он начал с ареста своего предшественника Абакумова и с освобождения врачей, уже признавшихся, что они «отравили товарища Сталина». Не могла не сыграть свою роль и травля КГБ, как главных виновников, убийц во времена «сталинского террора».

Но за кадром остались другие «специалисты» — прокуроры и следователи прокуратуры. Этих никто не отучал от получения «царицы доказательств» любым путём. И когда начальству требовалось, как в нашем случае это потребовалось Горбачёву, прокуратура фабриковала любые дела, охотно становясь соучастником любых преступлений, не гнушаясь и убийств.

Кстати, первым в послесталинское время по желанию Хрущёва был убит Берия. По сфабрикованному против него «делу» он был расстрелян тайным судом за «шпионаж в пользу Англии» и «изнасилование женщин». Между тем, эти женщины из белья выпрыгивали, чтобы поймать от Берии ласковый взгляд, и очень обижались, что он им, народным артисткам и олимпийским чемпионкам, предпочитает официантку из кафе. Но когда попали в руки следователей, то немедленно «призналось», что Берия их изнасиловал.

В 70-х годах в Витебске убивал женщин маньяк. Нет бы правительству потерпеть, пока его поймают, так оно послало в Витебск в дополнение к маньяку ещё и следователей по особо важным делам. В результате, пока милиция разыскала маньяка, эти следователи заставили троих мужчин признаться в убийстве женщин. Один из них был убит судом, один сошёл с ума.

Каким образом следователи прокуратуры заставляли свои жертвы признаваться даже в таких страшных делах, стало хорошо известно со времён, когда в Узбекистане действовали следователи Генеральной прокуратуры Гдлян, Иванов и К. Приёмы неприхотливые. Сами они руки не пачкали. Они арестовывали свои жертвы и подсаживали их в камеры с отпетыми уголовниками, а уж те заставляли жертву признаться в том, что требовалось следователям. Если этот способ не годился, то тогда издевательства или их угроза переносились на близких родственников. Эти следователи развернулись так, что даже их идейный единомышленник, мэр Ленинграда Собчак признал: «По самому строгому счёту Гдлян и Иванов в новых социальных условиях продолжали действовать в традициях репрессивного аппарата 30-х годов».

А вот конкретные действия этих следователей Генеральной прокуратуры, описанные следователем, расследовавшим уголовное дело, открытое на самих Гдляна и Иванова (которые к тому времени уже укрылись за депутатской неприкосновенностью).

Так что, как видите, Горбачёву незачем было волноваться, Генеральная прокуратура не испытывала дефицита в специалистах, способных добыть любое нужное показание от любого человека.

По распоряжению Горбачёва РП-979 от 3 ноября, по факту смерти польских офицеров в 1940 году, Главной военной прокуратурой возбуждено уголовное дело и следствие по нему было поручено именно таким специалистам под командой полковника юстиции Третецкого А. В. (Мы с ним уже знакомы — это к нему требовало Польское посольство обращаться журналистам, собирающимся писать о Катыни). А осуществлял прокурорский надзор за Третецким другой, тогда ещё полковник — Н. А. Анисимов.

Перед ними стояло две задачи — найти на еврейском кладбище в Харькове и на госпитальном кладбище под селом Медное Калининской области останки польских офицеров в числе так тысяч 10-12 и получить от свидетелей признание, что команду убить офицеров дал Сталин и Политбюро.

Сами понимаете, что поиск такого количества польских костей в Харькове и Калинине — затея изначально глупая — солдат послать перекапывать кладбища можно и даже, в угоду Горбачёву, необходимо — да что там найдёшь? А вот работа со «свидетелями» — это прямо по специальности следователей. Их, к счастью бригады Геббельса, нужных нашлось двое. Не пугайтесь, Третецкий и Анисимов не поехали в Смоленск допросить свидетелей расправы немцев над поляками осенью 1941 года. Этим свидетелям в те годы было по 16-20 лет, наверняка многие из них живы и сейчас. Но зачем они бригаде Геббельса?