Катынский детектив - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 28

Всё же из жалости к бойцам нацистского идеологического фронта и этот эпизод запишем как условное Доказательство № 5 версии Геббельса.

Однако бригада Геббельса чрезвычайно говорлива, что и должно быть — отсутствие фактов она пытается заменить «многозначительными» наблюдениями и замечаниями. В силу свойств своего интеллекта её члены редко понимают, о чём они пишут. Поэтому они попутно дают столько доказательств версий Сталина, что их и искать не приходится, они прямо бросаются в глаза любому, кто читает опусы бригады Геббельса беспристрастно.

Возьмём такую группу доказательств, как фенологические и связанные с природой. Сами по себе доказательства такого типа довольно редкие, но в том, что пишут подручные Геббельса, даже они присутствуют.

53. Скажем, Водзиньский в своём отчёте о месте расстрела в Катынскоми лесу пишет: «15) Нахождение на территории Катынского леса целого ряда других могил с останками русских и типичными ранениями черепа позволяло допустить, что Катынский лес уже в течение длительного времени служил местом расстрелов.

На основании гнилостного распада трупов в отдельных могилах с русскими, время их пребывания в земле следовало определить в границах от пяти до пятнадцати лет.»

То есть место расстрела в этом лесу должно было быть очень глухим местом, иначе какой смысл было «тайно» везти сюда поляков, если расстреливать их надо было на глазах шляющихся по лесу дачников и грибников? И глухим это место должно было быть лет пятнадцать, не менее.

Но вот в начале отчёта Водзиньский описывает собственно место расстрела: «По гребнистым возвышенностям тянулись лесные дорожки, расходящиеся в стороны от главной лесной дороги…»

Ну вдумайтесь в эти строчки — откуда в глухом месте леса дорожки? Да за 15 лет в лесу, по которому никто не ходит, не то что дорожки, а все пустые места покроются опавшей хвоей, листвой, валежником, зарастут травой и подлеском!

54. А вот пишет Яворовский, тот самый, что в 1948 году уничтожил доказательства вины русских: «На то, что преступление было совершено весной, указывали бывшие когда-то свежими берёзовые листочки, находящиеся в земле в могилах».

Если убило поляков НКВД, то это весна 1940 года, между нею и весной 1943 года стоит три лета, три сезона, когда листья гниют. Если убили немцы, то это осень 1941 года, между нею и весной 1943 года одно лето, один сезон, когда листья гниют.

Паны профессора! Возьмите, у себя в саду выкопайте весной ямку, положите туда свежих берёзовых листочков и закопайте. Затем осенью выкопайте ещё ямку, положите туда сухих берёзовых листочков и тоже закопайте. А затем через одно лето и следующую за ним зиму раскопайте часть обеих ямок и посмотрите, что осталось от сухих и от свежих листочков, а потом, если до вас не дойдёт, повторите это через три лета.

И потом, берёзовые листья весною держатся на ветках очень прочно, недаром русские именно из веток весенней берёзы делают веники для бани. А осенью (поясняю для польских профессоров) листья имеют свойство падать с деревьев. И если их обнаружили в земле могил и они сохранили форму, по которой можно узнать, что они берёзовые, то, значит, между раскопками было не более одного лета, лист в могилы упал сухим и если он вообще упал, то это было осенью. Осенью 1941 года!

Откровенно говоря, с бригадой Геббельса и спорить неинтересно. Поэтому мы запишем это наблюдение Яворовского как косвенное Доказательство № 15 версии Сталина и приступим к косвенным доказательствам, которые отыскали советские подручные Геббельса.

Несколько слов о них. Из ранних наиболее выдающимися являются Ю. Зоря, В. Парсаданова и Н. Лебедева. Именно их работы привели к тому, что в апреле 1994 года Горбачёв публично возложил вину за смерть поляков на СССР.

Что двигало этими людьми? Если мы их об этом спросим, то безо всякого сомнения они ответят нам словами Геббельса: «Это не пропагандистская битва, а фанатичная жажда правды».

Какого типа «правдоискатель» Ю. Зоря, мы уже оценили при рассмотрении нюрнбергской подлости. Но Ю. Зоря наиболее систематизировал те «косвенные доказательства», которые так убедили Горбачёва. Поэтому давайте рассмотрим их, все остальные «правдоискатели», по сути, Зорю повторяют.

Что следует сказать. Из довольно большого объёма документов, рассмотренных этой частью бригады Геббельса, большая часть неумолимо свидетельствует, что военнопленные польские офицеры в 1940 году прошли через суд Особого совещания при НКВД, выбыли из лагерей военнопленных и перестали ими быть, по одной версии — юридически, по второй — физически.

Эти документы никак не опровергают положений обеих версий, в этой части версии одинаковы. Различие начинается позже: по одной версии Особое совещание приговорило поляков к расстрелу, по другой — сослало в ИТЛ. Как это было, мы рассмотрим позже, поэтому вопросы, связанные с Особым совещанием, мы отложим, а займёмся остальными косвенными доказательствами, найденными советской частью бригады, «фанатично жаждущей правды».

55. Зоря считает, что указание направить следственные дела военнопленных в 1-й спецотдел и вывоз их самих из лагерей военнопленных в распоряжение УНКВД областей косвенно доказывает, что они были убиты.

Это ничего не доказывает. Это лишь показывает, что Особое совещание действительно рассматривало дела на военнопленных и что они информационно отрезались от лагерей военнопленных. Ни оставшиеся военнопленные, ни администрация лагерей военнопленных не должны были даже случайно узнать, что случилось с теми, кто из лагерей убыл. На определённом этапе конвой над военнопленными начинал осуществляться силами УНКВД областей, они попадали в их сферу ответственности.

56. Зоря считает донесения о том, что пленные доставлялись в район Смоленска, свидетельствами о том, что они убиты. Но если новые ИТЛ для них были в районе Смоленска, то что должны были доносить люди, этапировавшие пленных, — что они доставили их в район Лондона и Парижа? Что должен был донести конвой, чтобы Зоре это понравилось?

57. Зоря считает, что распоряжения о скрытности вывоза из лагерей военнопленных, сделанные в самих этих лагерях военнопленных, — это доказательства того, что пленные убиты.

Но мы уже писали, что из-за малозаконного изменения статуса военнопленного на статус заключённого делалось всё, чтобы те пленные, кому этот статус не изменили, ничего об этом не знали.

Однако, вне лагерей перевозка пленных вообще не была не то что строгой, а даже служебной тайной. Сводки о движении тюремных вагонов в Смоленск, справка о том, сколько отправлено пленных из Старобельского лагеря, с указанием времени и количества партий, акт о сожжении почтовой корреспонденции — это документы, которые не имеют никакого грифа секретности. Не говоря о том, что на станции Гнездово в 2,5 км от будущей могилы их выгружали днём, открыто, на виду всего народа.

Как это может доказывать, даже косвенно, что пленные убиты НКВД?

58. Далее Зоря считает указание о неотправке из лагерей агентуры НКВД доказательством того, что остальные были убиты. Но зачем НКВД будет отправлять в ИТЛ людей, которых собирается использовать на разведывательной работе? Как такую глупость считать доказательством?

59. Далее Зоря считает, что факт того, что пленные были вывезены из лагерей военнопленных в ИТЛ и Сопруненко доложил, что у него лагеря пустые — это очень серьёзное доказательство, что пленные расстреляны. Уж ведь просили Зорю считать нас просто дураками, а не идиотами, — не помогает, не меняется Зоря в своем раже «фанатичной жажды правды». Но это ещё не всё.

60. Далее Зоря считает, что передача Осташковского лагеря (бывший монастырь) в ведение краеведческого музея ясно доказывает, что НКВД военнопленных офицеров расстреляло. Вы не смейтесь, на основании этих «неопровержимых косвенных доказательств» Горбачёв возложил на весь советский народ убийство.

61. Однако следующим Зоря задевает эпизод, который нам трижды интересен.

Предварительно обсудим важный для нас момент, который следует понимать. На любого лишенного свободы человека имеется «дело», оно заводится теми, кто лишил его свободы. Без законных оснований лишение свободы незаконно, и эти основания указываются в документах, которые вместе составляют «дело». Если человека заключают в тюрьму следственные органы, то они заводят следственное «дело», в документах которого человек идентифицируется, то есть устанавливается, кто он, при необходимости прикладывается то, что помогает его опознать — фотографии, анкета, отпечатки пальцев — и документы, которые свидетельствуют, что он подозревается в совершении преступления — доносы, протоколы допросов, показания свидетелей, улики и т.д.