Неорационализм - Воин Александр Миронович - Страница 7

адекватны   абсолютно  действительности.   Нет,   например, ни одного отряда ли, класса ли живого, для которого не существовало б каких-то пограничных видов его, не совсем принадлежащих к этому классу и не совсем к смежному. Будь определение данного класса  (рыб, например) столь же строгим, как определение прямой линии, можно было бы показать,  двигаясь от этого  промежуточного  типа,  что  нет вообще ни одного объекта живой природы,  абсолютно подпадающего под наше определение, однако не вызывает сомнения, что огромное количество, так сказать, нормальных рыб подпало   бы   под  него   достаточно   хорошо,    чтобы   смело утверждать,  что  понятие  само  не  является  пустопорожним и что  полезно  им  пользоваться для  установления  каких-то истин,   т. е.   для   познания.

   Тут возникает вопрос, существенный для понимания процесса познания. Из

вышесказанного следует, казалось бы, неразрешимая дилемма: с одной стороны наше познание идет и обязано идти по линии устрожения понятий, с другой - чем более мы устрожаем их, тем более обнажается принци¬пиальное несоответствие между ними и теми объектами действительности, которые они описывают (несоответствие не в смысле наличия у реальных объектов множества качеств, не входящих в определение, но несоответствия по самому   определяемому   качеству).Однако, дилемма эта ложная, ибо независимо от того, обнаруживается это несоответствие или нет, оно существует и весь вопрос только в том, как воспринимать его с философской точки зрения и с точки зрения прочих наук.

   Естественные науки, и прежде всего физика, которые первые столкнулись с вышеупомянутым несоответствием, перенесли этот кризис гораздо легче, чем философия, и уже давно нашли из него выход.

   Выход этот состоит в том, что мы вводим, по возможности строгое и однозначное определение (в идеале — аксиоматическое), которое впредь будем называть номинал-определение, но устанавливаем допускаемые пределы отклонения объектов реальности от этого номинал-определения, откло¬нения количественного, по мере признака или признаков, лежащих в основе определения. Таким образом, устанавливается формально строго множество объектов реальности, подпадающих под определение, с другой стороны однозначность определения позволяет добиться однозначности заключений, касающихся его. Иными словами на сегодня определить

Понятие, значит установить признак (или признаки), определяющий множество, установить меру (единицу измерения) данного признака, указать его номинальную величину и количественный предел (максимум или минимум) наличия данного признака в объекте, чтобы он принадлежал определяемому   множеству.

   Тут возникает очень важный вопрос о том, где, собственно, мы должны проводить границу (предел, меру) наличия качества в объекте, для того, чтобы он принадлежал опреде¬ляемому множеству. На этот вопрос я отвечу позже. Здесь же я хочу лишь подчеркнуть, что, где бы мы не провели эту границу, она всегда будет условной в том смысле, что в природе никаких таких границ нет. В природе нет ничего законченного, абсолютно четко очерченного и ограниченного. Ее объекты можно рассматривать как флуктуации, сгущения каких-то качеств в бесконечном поле ее, где распределены и бесконечно перетекают друг в друга бесконечное

количество взаимосвязанных качеств.

   Возьмем, например, качество прямизны. Оно распределе¬но в бесконечности

мироздания и есть флуктуации его в различных сочетаниях с различными другими качествами, т. е. объекты или явления (процессы), про которые мы говорим, что они прямые или прямолинейные. В частности, есть флуктуации-объекты, где это качество приближается к аксиоматической прямой: лучи света, траектории свободнопадающих тел, ребра кристаллов и т. д. Но во всех флуктуациях такого рода  мера  указанного  качества  не абсолютно одинакова  и не существует никакой объективной границы ее при переходе от одних  объектов к другим.

     Процесс вычленения объектов-флуктуаций из бесконечного распределения качеств в бесконечном мироздании можно образно   представить   как   «вырезание». Любые материальные тела, обладающие массой, от звезд до килограммовых гирь есть не что иное, как сгущения поля тяготения (флуктуации качества, которое мы называем тяготением, плюс, естественно, других качеств). Когда в классической механике мы описываем движущиеся части машины как твердые тела, обладающие определенной массой и определенной формой, то мы прежде всего вырезаем эти объекты из бесконечного поля тяготения, затем мы вырезаем их из того поля, которое образуют все движущиеся в мировом пространстве электроны или более

мелкие частицы, которые движутся и внутри нашего тела и в зоне того, что мы при¬няли за границу его, наконец, влетают в него и вылетают. Далее мы вырезаем его из.. . Но хватит. Самое главное, что мы вырезаем его из бесконечного количества полей качеств, о существовании которых мы пока не знаем. И более того, сами те поля, из которых мы «вырезали» его сознательно, т. е. о существовании которых мы уже знаем (поле тяготения, электронов и т. д.) сами они есть лишь не что иное, как флуктуации качеств реальности более глобальных, отраженные в нашем сознании с помощью все того же процесса «вырезания» — абстрагирования.

   И здесь мы подходим к следующей характеристике взаимоотношения между понятиями (определениями понятий) и действительностью: одну и ту же сферу действительности можно описывать разными наборами понятий, причем бесконечным количеством этих наборов и понятиями, сколь угодно разнящимися друг от друга качественно. Объясняется это тем, что то, что мы воспринимаем как объекты, есть флуктуация не одного, а очень многих качеств или даже бесконечного числа их. Выбирая различные качества за основу определений, мы будем описывать ту же сферу реальности разными понятиями. При этом множества объектов, определяемые разными понятиями, будут, вообще говоря, несовпадающими, но это не всегда очевидно по двум причинам.

   Во-первых, множества, определяемые разными, но близкими определениями понятий, имеют значительную область пересечения, т. е. область объектов, подпадающих под оба эти   определения.

   Во-вторых, как было сказано выше, номинал-определение, если оно достаточно строго формализовано, описывает лишь пустое множество и лишь указание границ возможных отклонений от него делает это множество непустым. Но оные границы и физике-то далеко не всегда указываются, а до наук о рыбах, а тем более до гуманитарных, такой подход пока еще вообще почти не дошел. Если к этому добавить еще и не строгость определений в этих науках, то станет понятной причина бесконечных споров об определениях, например, о том, что такое «свобода». В то время как дело не в том, какое определение истинно, а в том, какое определение какое множество объектов или явлений описывает и, следовательно, к чему относятся те выводы, которые потом с помощью этого определения выводятся, и где границы их применимости.

   Хороший пример множественности возможных наборов понятий для описания одной и той же области действительности (по видимости одной и той же) и несовпадения множества объектов, при различном

введении понятий, дает сравнение близких слов - понятий разных языков. Понятийные слова разных языков практически никогда в точности не соответствуют по смыслу одно другому, потому, что описывают несовпадающие множества объектов или явлений и в этом трудность составления словарей и перевода. Когда в словаре против некоторого слова одного языка написано одно или несколько слов другого, то в лучшем случае множество объектов, определяемых первым словом, содержится в сумме множеств, определяемых словами перевода, но зато в этой сумме