Зимний крокус (СИ) - Лазарева Лёна - Страница 32

- И Вы вычерпали себя, - вздохнул Тёрнед. – А зря. У меня их много, сил… только я ничего не умею. Взяли бы – может, не потерялись бы потом. Мне Дифрэ сказал, что Вы оторвались и потерялись. И вернуться не можете. А как, кстати, вернуться получилось? Или это секрет?

- А я не знаю, дружок… - честно сказал я. – Йэгге здесь был… сказал, чтобы я не смел умирать… что ему очень плохо будет без меня… а целитель говорил про якорь. А я понял, что якорь – это он, Айдесс! И уставился на него изо всех сил… Я ведь не терялся никуда. Рядом был. Видел всех… и свое тело тоже.

- Якорь… Какой же он якорь? – Тёрнед раздумчиво хмыкнул. – Он не якорь, он – парус. А Вы… Вы – мачта. Вот. Парус держится на мачте, так что все правильно.

- Парус? – повторил я. – Якорь-то… это я знаешь что имел в виду? Что я цепляюсь за него… хватаюсь, и он меня вытаскивает. Он крепкий парус, Тёр…

- А он, выходит, за Вас цепляется. Вы, значит, тоже якорь, да?

- Всё может быть… Со стороны виднее. Ладно… Давай… выпьем за него. За парус и ветер… за моего друга.

Эпилог

Фесса Роггери — Холлэ Линдергрэд,

два месяца и десять дней спустя

Дорогая Холлэ!

В письме гораздо проще называть тебя так. Потому что когда я вижу вас вместе, то так и тянет произнести «фюрстейе». Хотя формально ты и не стала ещё ею. А ведь Айдесс слушается тебя — замечала?

А самое главное, что ты никогда не воспользуешься этим во вред. Это я понял быстро.

И вообще никогда не воспользуешься этим — для себя, потому что любишь его больше жизни.

Но я Йэгге не завидую. Хотя есть чему, видят боги! Просто — заслужил он счастье, потому что он — настоящий. Настоящий друг и правитель настоящий, и талант, но самое главное — он добрый.

А даже такой пустоголовый и восторженный бард, как я, не может некоторые вещи говорить вслух. Писать - оно как-то способнее. Да и... чай, не в знойной Пайжаре живем, там у них всё не в меру, и любовь и ненависть, и всё наружу, и всё напоказ.

Мне же сейчас именно что хочется признаться вам обоим, что я вас люблю. Просто... вот так... вслух же не скажешь! Я и невесте своей, если появится когда-нибудь, не знаю, смогу ли сказать — скорее всего, спою, это проще!

А ещё передай Айдессу, что не забуду я никогда тех слов, что сказал он мне тогда... когда был я не в себе. То есть отдельно от тела. Даже ради них стоило рискнуть, не говоря уж обо всем остальном.

А знаете, друзья мои — я продолжаю изучение магии. И в первую очередь целительской. Раз уж есть во мне немного силы, то надо уметь применить ее как следует. Вдруг опять пригодится?! Или нет, не так. Быть может, если я буду уметь хорошо лечить... ну хотя бы в меру способностей своих, оно как раз и не понадобится? И дорогие мне люди не будут в этом нуждаться?

Так или иначе, а во время поездки моей по нашим южным окраинам я, вопреки собственной привычке к отдыху после концертов и дороги, теперь стараюсь хотя бы немного времени уделить изучению книги, которой отец мой меня снабдил. Он даже удивился моей просьбе, но книгу дал. Кстати, я очень надеюсь, вы не расскажете ему про мои неаккуратные действия и не совсем удачное целительство? А то насмешек и нравоучений мне хватит года на три вперед. Впрочем... если и узнает... я всё равно ни о чем не жалею. Скорее наоборот.

Тёрнед передает тебе привет. И ещё обещание учиться лучше всех!

Он, конечно, немного хвастунишка, но скажу тебе по секрету: у него получится. Если он будет усердно заниматься, он и впрямь может перегнать всех тех, кто сейчас учится магии у моего отца. А тем более Тер чувствует себя обязанным Айдессу – и хочет потом учиться у него, а для этого нужно сначала пройти папину школу… Ох, я ему не завидую! Но твой братик сможет. Будь уверена!

Ты беспокоишься, приеду ли я на вашу свадьбу — но я уже, фактически, отправляюсь в обратный путь. И не хочу рисковать — пусть в запасе будет как минимум неделя! А погода сейчас устойчивая — хоть у Йэгге спроси!

Я обязательно буду. Может быть, сразу после этого письма, что отправляю с оказией. Просто захотелось вот так поговорить с тобой. Показалось, что вижу сейчас перед собой вас обоих. Твои волосы развеваются, а Йэгге смеется — это же он вызвал ветер. А ещё в воздухе реет крокус, и не один...

Спорю на десять щелбанов, как в детстве! Вот так вы и стояли!

И если не было такого, я очень удивлюсь!

Кстати, песню новую я для вас уже придумал.

Ваш Фесса Роггери.

Из дневника кёорстейе Холлэ Дах Фёрэ,

три месяца и пять дней спустя.

Я решила вести дневник.

Никогда этим не занималась с самого раннего детства. Тогда, давно, мне нравился сам процесс возникновения букв на бумаге и – надо же, какое чудо! – я не могла никак поверить, что можно таким образом написать о чем-то и потом это повторить!

А потом мои детские дневники перекочевали в ящик на чердаке, вместе с букварем и старыми куклами. И больше я их не вела. Хотя нет… Был ровно один день. Тогда я как раз поняла, что Айдесс стал частью моей жизни, сам того не желая и не ведая. Исписала три страницы, разорвала и выбросила. Не дай боги, кто-нибудь найдет!

Но сейчас – я просто не могу допустить, чтобы потерялись те волшебные мгновения, которые, я когда-то думала, никогда не наступят…

Пять дней назад была наша свадьба. Самый счастливый день моей жизни. И каждую минуту этого дня хочется уложить в шкатулку из хрусталя, как огромную невиданную жемчужинку, и хранить бережно-бережно, только иногда, когда не будет любимого рядом, когда умчится он по своим делам – достать шкатулку из тайника и качнуть тихонечко… и раздастся еле слышный мелодичный звон.

Стоит мне закрыть глаза, как я вижу Айдесса в свадебном наряде – серебро и синь, Снег и Море, и глаза отливают синью, и ещё они искрятся… ах, как же сияли они радостью! Как он напоминал мне самого себя – лет семь назад, когда я только и отваживалась бросить тайком букетик в его лодку!

Он очень исхудал во время болезни, мой любимый, мой отважный мальчик… Только здесь я могу назвать его так – и в тишине нашей спальни. И я, наверное, ещё долго буду тревожиться о его здоровье – хотя изо всех сил стараюсь не показать виду и не обидеть его недоверием.

Он стал ещё красивее, и я даже плачу иногда в ночи, глядя на его умиротворенное лицо с закрытыми глазами, кажущееся во сне совсем юным. Да уберегут тебя от бед и горестей все Боги, сколько их ни есть! Ты заслужил счастье.

Но сам Айдесс смеется надо мной и, кажется, видит неуклюжие попытки скрыть тревогу и чрезмерную, как он считает, заботу. Сравнивает меня со своей старой нянюшкой. Главное – не обижается и не сердится. Правда, когда я порою вижу его тренировки с оружием и всякие акробатические трюки – я, кажется, почти успокаиваюсь. Барс тоже может показаться просто изящным и худым, но только тому, кто никогда не имел с ним дела.

Даже его руки полностью восстановились – благодаря Фесу. Онии кажутся более молодыми, чем всё остальное тело, без морщинок и мозолей.

Фес приехал на свадьбу заранее, как и обещал. И когда над кораблем взвился огромный радужный парус, а голос лучшего в Северном Пределе певца звучал, казалось, над всем морем, от края и до края… это было больше чем волшебство. Там, на палубе, была как бы наша вторая свадьба…

Первая - под сводами Храма на Тихом Острове, с замиранием сердца, под аромат курильниц и тонкий смоляной запах древних стен. Там венчались правители ещё в те далекие времена, когда именно на Острове была их резиденция, и никто не скажет точно, сколько столетий прошло, и как мог сохраниться срубленный из дерева без единого гвоздя храм – за столько лет?!

Когда мы спускались по ступенькам, еле слышно скрипнувшим под ногами, мне казалось, я взлечу. Я и взлетела… на руки к моему мужу. А потом уже был корабль, чудесный парус и падающие мне в руки волшебные цветы…