Семейное проклятие - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 35

Зоинька обычно при чужих ужасно стеснялась. Однако старичок ее будто загипнотизировал. Тут же начала рапортовать звонким голосом:

– Мы приехали на…

– Цыц! – оборвала сестру Настя. С вызовом поинтересовалась: – А кто вы такой, чтоб спрашивать?

– Ты… ты как с Аф-фанасием К-карловичем разговариваешь?! – взорвалась пьяным гневом проводница.

Старичок поморщился, но ничего тете Агли не сказал. И, глядя Анастасии прямо в глаза, произнес без тени смущения:

– А я, детонька, здесь король. Кого хочу – казню, кого хочу – награждаю.

– Вы издеваетесь? – как Настя ни старалась, иронии в голосе не прозвучало – только страх.

Старик же плотоядно улыбнулся. Заверил:

– Ни капли.

Достал из кармана ключ, запер дверь.

И велел проводнице:

– А ну, свои объедки со стола убери. И чай ставь. Мы с девочками говорить будем.

…Говорил, впрочем, сам. Что молодой девушке – особенно когда на ее попечении совсем юная сестра! – никак нельзя в большом городе без поддержки. А он готов предоставить обеим и кров, и стол, и материальную помощь. У него квартира огромная, в центре, а хозяйки нет. Денег – куры не клюют. Машина с шофером.

– Да и возможностями иного рода я богат. Вы ж обе какие красоточки! Самое место вам в актерской базе. Или на телевидении. Тоже организую. Без проблем. Знакомства имеются в самых высоких сферах. И одену, конечно, как куколок. А с вас в ответ и просить ничего страшного не буду, не дрожите. Не в том уж я возрасте, – хохотнул, – чтоб девчонок портить. Только и потребуется обиходить старика, пожалеть. Когда чайку заварить, когда массажик сделать.

И чуть не облизывается! Какая гадость!

Да еще – кто ж он такой, на самом деле, этот дядька? – от голоса его, уютно журчащего, ощутимо в сон клонит. У Зойки глаза уже совершенно осоловевшие, Настя тоже еле подавляла зевки. Окончательно загипнотизирует их, и что тогда? Начнет – со спящими – обжиматься? Или изнасилует?

Настя – хоть продолжала притворяться, что внимательно слушает старикана – резко встала из-за стола. Схватила табуретку. И, прежде чем ей успели помешать, швырнула ее в окно.

Бросок получился, что надо. Звон, брызги осколков.

– Ты что творишь, дрянь! – взорвалась Агли.

А отвратительный старикан метнулся к ней. Только бы не успел рот зажать!

Анастасия вспрыгнула на подоконник и что есть мочи заорала:

– Помогите! Пожар! Горим!!! Ноль один звоните!

– Ох, ду-ура! – закатил глаза старичок.

Девочка же продолжала вопить:

– Спасите! Полиция! Тут дети!!!

Народ внизу останавливался, задирал головы. Кто-то жал кнопки мобильника, кто-то наводил на нее фокус.

Да еще и в стену застучали, недовольный мужской голос забасил:

– Аглая! Что у тебя тут за дурдом?!

Глаза Афанасия Карловича испуганно забегали.

А Настя спрыгнула с подоконника, ловко обогнула проводницу. Схватила Зойку за руку и потребовала:

– Выпускайте нас! Быстро!

Снизу уже завывала сирена.

И старичок дрогнул. Отпер замок – руки у него, с удовольствием отметила Настя, тряслись.

Но прежде чем дать им пройти, сам ловким ужом протиснулся в дверь, бочком проскочил мимо возбужденного бугая-соседа.

Тот его, видно, знал. Останавливать не стал, только буркнул:

– Афоня, это ты там куражишься?

– Афанасий Карлович, вы куда?! – взмолилась вслед старому хрычу проводница.

Но тот на нее ноль внимания, бегом по коммунальному коридору – к входной двери.

Настя досчитала до пяти и, волоча за собой сестру, бросилась следом.

Подъезд, к счастью, оказался «правильным» – выходы в нем были на две стороны, и Настя безошибочно выбрала «черный». Пока со стороны улицы под разбитым окном собирались зеваки, она проволокла за собой сестричку через проходной – тоже повезло – двор и вытолкнула в какой-то переулочек. Было здесь тихо, грязно и неприкаянно, словно в далекой провинции, однако совсем рядом грохотал-дышал огромным зверем большой город. Туда – к троллейбусам, людям и сутолоке – Настя и собралась бежать. Но тут взбунтовалась Зойка. Встала посреди дороги резко, будто ишак, и решительно заявила:

– Никуда не пойду больше!

– Ты что, сдурела? – напустилась на сестрицу Настя.

Однако в ангельском Зоином личике уже отчетливо проступили черты дьяволенка. Девочка твердо заявила:

– Я прямо сейчас поеду домой. К маме!

Вот гадость! До чего ж не вовремя на сестрицу нашло!

Однако Настя прекрасно знала: если уж всегда покладистая Зоинька надумала заупрямиться, переломить ее невозможно. Остается лишь упрашивать – что чрезвычайно проблематично, когда в любой момент может появиться тетя Агли или, что хуже, полиция.

– Зоюшка, солнце мое! – взмолилась старшая сестра. – Но мы ведь уже почти все сделали! До Москвы добрались, твою простуду вылечили, от маньяка сбежали!

– Вот именно, – поджала губки малявка. – Натворили миллион всяких глупостей! Хотя могли бы просто попросить маму – и она бы сама отвезла нас сюда! Зачем сбегать-то было? И даже позвонить ты не разрешила. Представляешь, как мама и бабушка Вика волнуются?!

А вот это уже бунт на корабле. И самое обидное: в речах жалкой первоклассницы есть отчетливо разумное зерно.

Но все равно нужно отбиваться.

Настя опасливо оглянулась (по счастью, переулок по-прежнему оставался пуст) и напустилась на сестру:

– Да в жизни бы мама в Москву не поехала! И про конкурсы она всегда говорит: бесполезно, они только для своих!

– А разве не так? – фыркнула малышка.

– Нет, не так! – взорвалась Настя. – И мы им докажем – когда получим Гран-при, прославимся на всю страну!

Повторяла – почти слово в слово – ту же речь, что толкала, когда сманивала сестричку в Москву. Но если тогда Зойка слушала ее с восторгом, то сейчас вид у нее был откровенно кислый. И лицо еще упрямее стало. Девочка топнула ножкой и повторила:

– Не хочу я никого Гран-при! Отвези меня к маме!!!

…А вот и полицейская машина в переулок на малом ходу въехала. Еще удивительно, что так долго не появлялись – хотя в соседнем доме бьют стекла и кричат про пожар.

Настя схватила Зойку за руку, прошипела:

– Доигралась?! Сейчас не к маме поедешь, а в детский приемник!!! Уж не сомневайся: тетя Агли на нас заявила. Что обокрали ее, что стекло разбили! Вазу хрустальную письками испортили!

Вопрос: поверит ли малявка в этот откровенный бред?

Сестричка пару секунд завороженно смотрела на крадущийся автомобиль, а потом поспешно вложила свою ладошку в Настину руку, пискнула:

– Побежали! Быстрее!

– Нет, – рявкнула Настя. – Мы просто идем. Очень спокойно.

И девочки неспешно двинулись по переулку. Полицейские, кажется, не имеют права останавливать без повода? А они – гуляют. Настя даже показала пальцем на огромнейшую ворону – та трепала какой-то мусор подле закрытого магазина. Громко произнесла, обращаясь к сестре:

– Смотри, Зоинька!

Малышка не растерялась, подыграла:

– Какая уродливая!

Полицейская машина как раз мимо проезжает. Настя вся внутренне напряглась, сжалась, но лицо сделала беззаботное, улыбкой украсила самой наибеспечнейшей…

Однако полицейский автомобиль все же остановился.

– Добрый вечер, девочки! – вышел им навстречу блюститель порядка.

Лицо добродушное, глуповатое. Точь-в-точь Эркюль Пуаро – когда хочет у преступника бдительность усыпить.

У Зойки сразу глаза сделались перепуганные. Настя же едва голову в сторону полицейского повернула, поинтересовалась небрежно:

– Это вы нам?

– Вам, вам, – кивнул тот.

И ловко переместился так, чтоб полностью перекрыть им дорогу. Однако улыбка по-прежнему виноватая, чуть ли не беззащитная:

– Могу я на ваши документики взглянуть?

– А где написано, что на прогулку нужно свидетельство о рождении брать?! – возмутилась Настя.

– Так поздно уже, девочки. В Москве после девяти вечера детям одним на улицу нельзя.